– Спасибо, но бы и сама справилась.

– Мне не сложно, – она проследила его взгляд и усмехнулась следующей фразе. – Не мешает?

– Мешали бы, – Альхэ зашнуровала вырез, – давно бы уменьшила. Все свое. Ладно, почти все. Щеки я сгоняла при помощи матери. Все-таки нет среди нас кого-то, кто не был бы хоть на каплю «сделанным». Даже ты, – преобразовательница прошлась заискрившимся взглядом по жрецу и вдруг удивленно изогнула бровь, – надо же… Либо очень хорошая работа и минимальные изменения, либо… и очень интересный контраст с первым впечатлением…

– Как ты сказала, «Все свое». Во всех местах, Альхэ, – он наклонился ближе, давая возможность преобразовательнице-химерологу запомнить запах.

– Я проверю при случае, – проурчала она в ответ, с шумом втягивая воздух.

Жрец кивнул и отошел в сторону, направляясь к узкой тропинке между деревьями. Слабый магический фон практически скрылся с окружающей средой, но запах Аль все еще улавливала, да и шаги Мактара было слышно на фоне ровно гудящего леса. Анктар тряхнула головой, проверяя, держится ли заколка, и стряхивая каплю с надоедливой пряди у лица. Та все никак не отрастала до нужной длины, после того как попала в огонь в алхимической лаборатории. Альхэ тогда только радовалась, что лицо не пострадало, но сейчас слишком короткие волосы противно липли к коже и раздражали.

С фырчанием, она двинулась к Башне, куда немного раньше ушел Мактар. Настроение плавно шло вверх.

*

– Ты уверен, что не взорвётся? – Альхэ сидела на одном из столов в лаборатории, с безопасного расстояния рассматривая, как Дунха пытается разобраться в частичках металла, которые она наскребла с кольца жреца.

О веществе, из которого его делали, говорили разное. Но вот свойство выступать проводником магии было для Аль самым желанным. Какое-нибудь крупное украшение или комплект решили бы вопрос с излишками силы в организме, позволили бы ей не страдать так часто от последствий выбросов. И теперь Анктар возлагала огромные надежды на талант старшего друга, потому что переплавить что-нибудь из жреческого арсенала ей не дали бы.

Покореженная магией чайка сидела там же, в клетке. Противная птица не желала оставаться одна, изводя своим скрежетом всех вокруг. Теперь она била крыльями и пыталась избавиться от зачарованной веревки, стянувшей клюв. Альхэ удлинившемся когтем царапала на прутьях символ тишины, приглушая возмущенное бульканье – в том, что химера так просто заткнется, уверенности не было никакой.

– Не должно, – протянул Дунха, иногда через плечо поглядывая на развлекающихся химеролога и ее творение.

Диалог без изменений повторялся уже раз в пятый, но никого ситуация не смущала. Дунха вглядывался в структуру, матерился под нос и пробовал новый вариант преобразования. Альхэ продолжала дразнить чайку, но резко остановилась, прислушиваясь к ощущениям. Тонкие линии метки на руке закололо, Альхэ повернулась к двери, когда та уже распахивалась, и прыгнула на вошедшего, не вставая со стола. Поймавший ее парень чуть покачнулся, восстанавливая равновесие, и перехватил свою ношу поудобнее:

– Я все равно успел услышать твою мысль. Раньше, чем открыл дверь.

– Да как?! Антар! Я осмыслить-то ее успела уже в полете.

– Потому что я читаю твою голову глубже, чем ты сама, Аль, – менталист коротко поцеловал ее в висок, краем глаза разглядывая бьющуюся в клетке химеру, а потом повернулся к Дунха. – Она тебе еще нужна, или могу забирать?

Алхимик только отмахнулся, мол, идите отсюда, не мешайтесь под ногами. И коротко дернул головой в сторону клетки, намекая чудовище свое с собой забрать. Альхэ кивнула, не слезая с рук Антара ухватила клетку, неосторожно тряхнув в ней птицу. Та возмущенно ударила крылом по прутьям и попыталась клюнуть Анктар в пальцы, но не дотянулась. Дженталь на это только хмыкнул, за что получил несильный удар в плечо от своей «ноши» и предпочел выйти в коридор, направляясь к жилым помещениям.

Альхэ принялась пересказывать новости последних месяцев, сбивая его с толку как потоком слов, так и кучей сменяющихся картинок в голове, заставляя брюнета только оглушено мотать головой и хлопать желтыми глазами, как удивленная сова. Так что в собственную комнату менталист заходил с облегчением, поставленная наставником защита на помещении отрезала гул чужих мыслей за пределами спальни, Альхэ начинала восприниматься гораздо легче.

Альхэ устроила клетку на рабочем столе и сразу же была опрокинута на кровать. Антар устроился рядом, подтягивая Аль к себе под бок. Химеролог расслабленно прикрыла глаза: щиты комнаты отрезали не только происходящее в чужих головах, но и все звуки в целом.

– Хорошо…

– Радуйся, что вот это чудовище пока глушится, голос у нее вышел удивительно противный, – Альхэ махнула рукой в сторону клетки, окончательно обмякнув, когда теплые руки прошлись по плечам, скользнув под воротник. – Я скучала.

– Я знаю. А еще про негласный спор на жреца. Вам совсем жизнь не мила? – менталист одной рукой перевернул Аль и вернулся к шее.

– Вообще-то, я планировала быть душкой. Ну, знаешь, не язвить, вовремя закрывать рот, учитывать чужое мнение.

Антар кивнул и стащил с Альхэ рубашку. Химеролог оглянулась через плечо и заерзала на кровати, устраиваясь повыше. Пальцы у менталиста были сильные, кажется, до этого она и не осознавала, насколько устала физически, зато Антар явно местами понимал ее тело лучше, чем она сама. Да и просто слишком давно и хорошо ее знал.

– И все-таки я бы на твоем месте еще раз подумал. Я не хочу тебя хоронить так рано.

– Ты думаешь, он на такое способен?

Менталист вытянулся рядом с ней, сжимая переносицу. Жрец-то может и не стал бы ей как-то вредить, да и по воспоминаниям Альхэ был тоже не против поразвлечься несколько раз, но вот Эттер… На собственного братца он уже начал точить зуб, после того как выяснил, почему тот с озера примчался словно химерами загоняемый. С Альхэ у них отношения не задались и вовсе почти сто лет назад, после того как Анктар ткнула Эттера в его пятипалость, прилюдно высмеяв его заявления о чистокровности. Драку тогда даже не растаскивали – сцепившихся малолетних преобразователей пришлось разве что не пинками распихивать в разные стороны, чтобы оттащить друг от друга. К разговору больше не возвращались, но обиду алхимик затаил. Жаль, что рассказать он обо всем этом не сможет, плата за дар: менталисты могут обсуждать мысли человека только с ним самим. Разве что кроме судебных процессов в специальном зале, да и тех за последние триста лет было всего два, невероятно много по меркам преобразователей. Слишком на многое они научились закрывать глаза.

Однако есть пути обхода, пусть и очень странные на первый взгляд. Было бы слишком скучно жить, если бы их не было.

– У тебя опять этот взгляд. Подслушал?

– Думаешь?

– Эттер?

– А кто же еще? – прямо говорить может и нельзя, но никто не запрещает задавать вопросы.

– Мне поторопиться или наоборот подождать? – Альхэ потянулась к волосам менталиста, накручивая длинную прядь на пальцы.

– Когда спешка шла на пользу?

– Поняла, подожду, присмотрюсь. Спасибо, – Антар кивнул, потирая висок.

Прошел слишком близко к грани магической отдачи, расслабился. Надо в следующий раз выбирать менее прямые реплики. Рядом завозилась Аль, снова одеваясь. Когда он приоткрыл глаза, химеролог уже привела себя в порядок и теперь сверху вниз рассматривала его. Пальцы прошлись по лицу, обвели губы, скользнули на шею, старательно ощупывая все, чего касались.

– Следы почти исчезли. Я боялась, что будут заметны изменения, – прошептала Альхэ, вглядываясь в магическую структуру тела. – Но шрамы сошли полностью.

– Знаю, – менталист повалил ее на себя, – ты же над ними работала.

Химеролог по-животному лизнула его в уголок губ, скатываясь с Антара и, под его внимательным взглядом, вытягиваясь рядом, бок о бок. Следов от той слабой, но все-таки кислоты, которую смог создать из голой магии Эттер, действительно уже не было. Да и в магическом зрении не было заметно вмешательство – все-таки она заставила организм вернуться к своему изначальному виду, а не переделывала его. Антар даже видеть правым глазом снова начал, пусть и восстанавливали его в шесть рук, вытягивая не только само вещество, но и содержавшуюся в нем магию. Сам менталист предпочитал теперь их разнимать не физически, а просто ментальным ударом, постоянно грозясь в следующий раз выжечь мозг. Однажды даже почти выполнил свою угрозу, так что в поле его восприятия старались ограничиваться подначками и недовольными взглядами, потому что ощущение дробящихся щитов на разуме пробрало даже Альхэ. И это при том, что озверевшего – причем далеко не всегда в переносном смысле – химеролога остановить бывает очень сложно!