Мы с Лео ошарашено молчали; та горечь, с которой говорил этот русский, свидетельствовала о его искренности.
– Ради всего святого! – воскликнули мы оба. – Мы хотим знать, как это все получилось! Позвольте нам познакомиться с вашими знаниями.
– Джулиус, – сказал русский капитан, – вы должны понять, что, узнав о нашем существовании и о тех открытиях, что будут совершены в будущем, мы уже просто не имеем права вас отпустить назад. Тем более что там, в вашем прошлом, вы уже создали для Америки оружие страшной разрушительной силы, которое она попыталась использовать для достижения мирового господства. А когда вы стали протестовать против этого, то вас обозвали «красным» и выкинули вон, как подозрительный элемент. Ну а ваши ученики, не испытывавшие таких сомнений, продолжали делать для Америки одну бомбу разрушительнее другой.
– Что, была еще одна война? – спросил. – Между Америкой и Советами?
– Да нет, – отмахнулся Майкл, – Бог миловал. Но еще неизвестно, насколько. Сейчас советское правительство осознает угрозу, которую несет военное применение секретов атома, и намерено избежать ее любым путем.
– Вы хотите сказать… – начал было Лео.
Но Майкл перебил его:
– Да, мистер Сциллард, вы совершенно правы: мы можем предложить вам лишь одно. Если вы получите доступ ко всем знаниям будущего и вместе с советскими учеными будете работать над их мирным применением, то при этом вы будете вынуждены до конца дней своих находиться под контролем наших спецслужб, дабы не сообщить доверенное вам кому-то постороннему. В противном случае, сами понимаете…
Я даже вспотел от всего услышанного.
– Но как же моя жена? – спросил я. – Ее я тоже никогда не увижу?
– Нет, почему же, мы все прекрасно понимаем, – спокойно ответил Майкл, – вы сейчас напишете ей письмо, мы перевезем ее и вашего малыша к вам, и вы будете жить вместе, как обычная советская семья… – Он усмехнулся. – А вот с Джин вы уже вряд ли увидитесь…
Я чуть не поперхнулся от неожиданности – откуда Майкл знает о моей любовнице? Потом, вспомнив, что он из будущего, и, следовательно, наше прошлое и настоящее ему хорошо известно, успокоился.
– Я готов, Майкл, пусть будет так… – сказал я. – Как доктор Фауст, я готов отдать свою душу за знания, которые не известны еще никому в этом мире. Станьте же моим Мефистофелем!
Лео с одобрением посмотрел на меня и кивнул, словно соглашаясь с моими словами.
– Хорошо, – сказал нам капитан из будущего, – только мы не губим души, а спасаем их. В этом мире вашу совесть уже никогда не будет мучить мысль о трехстах тысячах мирных японцев, заживо сгоревших в атомном пламени ради того, чтобы Америка смогла продемонстрировать всему миру свои ядерные мускулы. – Майкл посмотрел на часы. – А сейчас мы выйдем на палубу и будем ждать, когда всплывет атомная подводная лодка, на которой мы отправимся в Россию. Там вы узнаете все…
22 февраля 1942 года, Полночь. Новгородская область, Северо-Западный фронт, 11-я армия РККА, разъезд Крюково.
Командир ГОТМБ-1 ОСНАЗ РГК генерал-майор Бережной.
Вот и закончился наш недолгий тыловой отдых. Техника прошла полную ревизию и средний ремонт. Т-34 и КВ, стоящие на вооружении бригады, перевооружились на новую удлиненную 76-мм пушку, а новобранцы, прибывшие вместо убитых и раненых, прошли первичные тренировки. Бригада стала еще сильнее и сплоченнее. Леонид Ильич говорит, что бойцы рвутся в бой. Что есть, то есть – наш отдых уже всем изрядно поднадоел, и люди соскучились по настоящему большому делу.
Четыре дня назад первые подразделения бригады начали грузиться в эшелоны на станции Кубинка. Это танкисты и мотострелки. Артиллеристы убыли для поддержки отвлекающих операций раньше. За сутки до начала погрузки основной части бригады бойцам в клубе показали нарезку из фильмов про блокаду Ленинграда. Куски леденящей душу хроники из наших архивов и то, что снимали фронтовые операторы в этой реальности. Теперь все уверены, что нас отправляют именно туда – освобождать от блокады колыбель революции. Это и так, и не совсем так. Конечный замысел операции «Молния» предусматривает снятие блокады Ленинграда, но только как составную его часть.
На самом же деле замысел ее гораздо шире и подразумевает нанесение группе армий «Север» такого же тяжелого поражения, как то, что уже понесла группа армий «Юг». У нас есть еще месяц, пока вермахт, истощенный летне-осенним рывком на восток, окончательно не восстановит боеспособность. Мы воспользовались этим фактором во время проведения «Полыни», воспользуемся им и сейчас. Как там учил Суворов: маневр, быстрота и натиск. Ну и огонь, конечно, причем максимальный.
Поскольку скрытность передвижения – наше все, техника вывозится из Кубинки в специальных вагонах-обманках, где вокруг платформы с танком или самоходкой сооружен дощатый макет теплушки. Для разведки противника мы по-прежнему находимся в Кубинке. Чтобы в ведомстве Канариса ничего не заподозрили, по мере того, как наша бригада оставляет базу, на ее место переводятся выводимые на переформирования и пополнения танковые части Западного фронта. Потрепаны они изрядно, некоторые танковые батальоны существуют лишь на бумаге, поскольку в них не осталось ни одного танка. Здесь они будут ремонтироваться и пополняться. А до тех пор, пока не получат новую технику, в танковом парке будут стоять закрытые брезентом фанерные макеты. Мы же идем на фронт, чтобы побеждать.
Сейчас на разъезде Крюково военные железнодорожники организовали временную станцию разгрузки. Благо, что от морозов земля звенит, как железо, и рельсы со шпалами на нее можно класть без балласта. Все это, конечно, временно. Придет весна, и здешние болота поплывут как кисель. Но мы не собираемся ждать до весны.
Полночь. Тусклые огоньки светомаскировочных фонарей. Тяжелый паровоз ФД, окрашенный известкой в белый цвет, фыркает, будто не верит, что дотянул свой груз до конечной станции. В первом эшелоне со мной следует штаб бригады и первая рота комендантского батальона. Остальные составы с техникой вытянулись в нитку от самой Кубинки до этого разъезда, расположенного в десятке километров от Старой Руссы.
Раз прибыли, надо идти знакомиться с местным начальством. Времени на сантименты нет – как всегда, сроки сосредоточения предельно жесткие. Даже если противник узнает о нашем присутствии в этих лесах и догадается об его истинном смысле, из-за отсутствия времени у него не останется никакой возможности принять соответствующие меры. Ну а дальше, как говорится, смелость города берет.
Эшелон только-только остановился, а вдоль насыпи уже вытянулась цепочка одетых в белые полушубки сотрудников НКВД, вышколенных товарищем Санаевым, который недавно получил звание старшего майора*. Вот ведь как бывает – прошло всего полтора месяца, как мы воюем вместе с этими людьми, а нам они уже как родные. Не деды – братья. Большая часть из них была с нами с Евпатории, меньшая – присоединилась к нам в лагере под Армянском, остальные – в Кубинке. Последних сейчас бьет мандраж – это их первая операция в составе мехбригады ОСНАЗ. Они еще не испытали пьянящего чувства победы.
Примечание авторов: * старший майор – звание для начальника республиканского управления госбезопасности.
Кстати, по внешнему виду станции видно что, недавно на ней разгружались эшелоны. Снег истоптан конскими копытами, забросан заиндевевшими комками навоза и покрыт следами гусениц артиллерийских тягачей и танков. Насколько мне известно, бригада Катукова убыла к месту сосредоточения раньше нас. Также понятно, что совсем недавно тут выгружался артполк РВГК, и, возможно, не один. Старая Русса – это ключ к воротам, в которые хлынут части Красной Армии и окончательно разгромят Группу армий «Север».
К штурму города командование РККА готовится основательно. По плану сюда должны были переброшены артиллерийские части, высвободившиеся после завершения активной фазы операции «Центавр». Тут советские сверхтяжелые гаубицы Б-4 должны будут как орехи колоть немецкие шверпункты. Ведь при наличии наших систем управления огнем и корректировке с помощью беспилотников потребность в количестве орудий и боеприпасов падает сразу на два порядка.
