Далее будут обозначены и проанализированы основные направления, тенденции и подходы, которые характеризуют современные исследования британских и американских историков и политологов, рассматривающих балканские сюжеты в контексте изучения причин возникновения Великой войны. Необходимо подчеркнуть, что данные работы появились не на пустом месте, а базируются на массивном историографическом фундаменте трудов предшествующих поколений историков, выводы которых принимаются, синтезируются или, напротив, отвергаются нашими современниками, но в любом случае не остаются не учтенными. Это побудило нас также обратиться к книгам и статьям более раннего периода, чтобы показать современное состояние изученности заявленной темы в более широком историографическом ключе.
Самые первые исследования, в которых анализировались причины возникновения Великой войны, начали появляться на Западе еще в ходе самого конфликта и сразу же после его завершения. То обстоятельство, что на протяжении первого десятилетия XX в. Балканы являлись зоной политической турбулентности, а роковой выстрел в Сараево в итоге погрузил Европу во мрак мировой войны, предопределило повышенный интерес историков-очевидцев событий к балканским перипетиям. Пожалуй, наиболее яркой фигурой среди британских исследователей этого периода был известный историк-славист, прекрасный знаток балкано-дунайского региона Р.У. Сетон-Уотсон, лично контактировавший со многими местными политическими деятелями и представителями интеллектуальных кругов. Нельзя отрицать, что работы Сетон-Уотсона, увидевшие свет в суровые военные годы, по большей части носили либо просветительский[124], либо пропагандистский характер[125]. Знакомя широкую общественность с историей становления национальных государств на Балканах, британский историк обосновывал тезис о том, что фундаментальным вопросом мировой войны была борьба за свободу малых стран и народов, их право на независимое существование и гармоничное развитие в новом, безопасном и справедливом мире[126].
Издание мемуарной литературы и многотомных сборников дипломатических документов после окончания мировой войны стимулировало дальнейшие дебаты по вопросу об ответственности за ее развязывание. Принадлежность Великобритании и США к стану победителей не влекла за собой автоматического складывания в этих странах антантофильской историографии. Напротив, со второй половины 1920-х гг., по мере реинтеграции Веймарской Германии в западное сообщество, начала набирать обороты ревизионистская тенденция в истолковании предпосылок Великой войны. В этом ключе американский историк Г. Барнс, призывая своих коллег «по цеху» прекратить клеймить Германию как главного разжигателя мировой войны, сместил «центр тяжести» с геостратегических планов Драйбунда на политику франко-русского союза. Париж и Петербург, по утверждению Барнса, опасаясь перспективы ослабления связей Великобритании с Антантой и ее постепенного сближения с Германией, рассматривали балканские события лета 1914 г. как благоприятный момент для нанесения упреждающего удара против Центральных держав[127].
Мысль о невиновности Берлина получила еще более конкретное оформление в ставшем классическим труде американского историка С. Фея «Происхождение мировой войны». Фей указывал на сербский национализм и, следовательно, на австро-сербский антагонизм как на источник всех зол. Ведь, по его мнению, ни одна из великих держав, в том числе Австро-Венгрия, рассчитывавшая на локализацию конфликта с Сербией, не стремилась спровоцировать континентальную войну[128]. Этот вывод Фея, как мы увидим далее, был охотно взят на вооружение современными авторами.
Такой подход к трактовке балканской подоплеки Великой войны последовательно оспаривался Р.У. Сетон-Уотсоном. Анализируя соотношение противоречий великих держав и роль югославянского вопроса в нарастании напряженности на Балканах, он пытался показать, опираясь на доступный круг источников, что сараевское убийство не являлось результатом заговора тайной организации сербских офицеров «Черная рука», и тем более покушение на Франца Фердинанда не было спланировано и поддержано сербским правительством, а было естественным итогом развития югославянского движения на территории самой Австро-Венгрии, власти которой проводили недальновидную национальную политику[129]. Подталкивание Германией своей союзницы к проведению силовой акции против Сербии и декларирование германским руководством безоговорочной поддержки Австро-Венгрии, на взгляд Сетон-Уотсона, способствовали перерастанию Июльского кризиса в общеевропейскую войну[130].
Установление биполярной модели международных отношений после 1945 г. и сопутствовавшее этому проецирование соперничества сверхдержав на региональный уровень, подогрели интерес историков к темам, связанным с взаимодействием великих держав. В исследованиях по предыстории Первой мировой войны Балканский полуостров стал фигурировать как конфликтное поле, в границах которого сталкивались их геополитические амбиции[131]. Такая постановка проблемы привлекла внимание ученых к процессу интеграции Балканского региона в блоковое противостояние великих держав (этот аспект получил детальное освещение в работе Дж. Джолла «Происхождение Первой мировой войны»)[132]. В 1970-1980-е гг. в Англии и США появилась целая серия хорошо фундированных, базировавшихся на архивных изысканиях монографий, в которых балканские кризисы, не будучи сами по себе объектами исследования, упоминались в рамках сложного, многоуровневого процесса выработки и реализации внешнеполитического курса той или иной великой державой – Россией, Великобританией, Францией, Германией, Австро-Венгрией и Италией[133]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
