Недалече и Никифор сидел, возле костерка, коптилкой своей дымил.

  - Чо ж не сбежал? - Громыхнул КорЕнь, огонька для убедительности выдохнув.

  - От тебя сбежишь... как же.

  - От чего ж не спрятался?

  - От тебя спрячешься!

  - Верно говоришь, токмо сытые мы бы за тобой не погнались и разыскивать поленились...

  - А коли голодные бы воротились?

  - А когда это мы голодные ворочались? - Спросил КорЕнь у двух других голов.

  Те хотели было засмеяться громогласно, да на скалу сначала оборотились, а после уж и не так смешно стало.

  - Мы б тебя чуток опосля... уж не сомневайся.

  - Это я и сам уразумел. - Никифор выковырял из золы поджарившееся лепёшки. - Хоть и одна голова. А у тебя вон их три головы-то...

  - Голова это у тех, у которых она как кочан капусты. А у нас глАвы! Они позначительнее будут. - Хотел было рассердиться КорЕнь, да передумал. - Потому не трехголовый, а трёхглАвый!!! Ясно?!

  - Ясно. - Кивнул Никифор. - Чего ж тут неясного? Ясней некуда. Не головы, а глАвы. Проще пареной репы...

  - Это у нас репы? Ах, ты... - Взвился ПравЕнтий, потому как не всё расслышал, пока на скалу косился, чтобы чего по макушке его не стукнуло.

  - Не горячись, - повернулся к нему КорЕнь, - это он про свою. Одна она у него. Потому и скумекали человечки, что две головы лучше.

  - А три главы, так и того значимей. Только до трёх они не додумались, кочерыжки одноголовые.

  - До трёх голов кудыЫ им. Но на нас посмотревши трёх коней смикитили разом запрягать.

  Тут все три главы согласно закивали, а Никифор ещё макушку почесал - про то, что тройки лихие конные от трёхглавого пошли, он раньше и не слыхал ни от кого и сам не додумался про коренного и пристяжных.

  Солнышко ещё не зашло, а Луна уж полным кругом всплыла. Так и повисли они по разные стороны друг на друга глядючи, как будто раньше не виделись. А хищные ласточки всё метались, только теперь повыше, никак наесться не могли.

  Не мог трёхглавый пока решить, что с человечком делать. И в одной голове не всякий раз всё по порядку, а в трёх главах, которые хоть вместе, но поврозь и подавно.

  Никифор тоже думку думал. Свою. Как от такой обузы прожорливой подАле оказаться, потому как... да оно и так понятно.

  Эх... всё судьбинушке неймётся, то так, то эдак повернётся.

  ***

  3. Горынычи

  Пока суд да дело и Никифор перекус малый закончил. Малый - потому как в дороге лишнее мешает. Тащить тяжело придётся и не к чему вовсе. Так, немного - это можно. Чтобы ноги ходили, да прыткость в остальном была. Толстеть на полатях можно, а в пути-дороге совсем не следует.

  Завернул он в тряпицу впрок оставленное и закурил сызнова свою трубочку.

  - Про главы я уразумел, а как тебя али вас всех величать? - Спросил Никифор, затянулся посильнее да закашлялся. - Экая зараза!

  - Это кто зараза? - Встрепенулся ПравЕнтий.

  - Табачок, говорю, крепкий.

  - ГорЫнычи мы! Дедушка большой был... озорник, да сам собой не маленький. Его Горой величали. А мы, значится, Горынычи! - Гордо КорЕнь молвил и главу величаво эдак поднял-задрал.

  И две другие главы, шеи вытянувши, поверх них гордо вытарчивали.

  "Вот идолище!" - Пришлось и Никифору голову к небушку задрать, чтоб всю махину обозреть.

  - Змей-Горыныч, выходит?

  - Бестолочь ты мелкая, да глуховатая. Жёлуди в ушах что ли? Тебе сказали - ГОРЫНЫЧ!!! Змея - это людишки вроде тебя из зависти да от обиды приляпали. Чтоб тебе лягушку живую проглотить, и она б у тебя в брюхе квакала. - Постарался доходчиво разъяснить неразумному Никифору ПравЕнтий.

  - Ладненько-ладненько, Горыныч. Это когда ко всем разом, а Горынычи это когда ко всем скопом. - Смекнул Никифор и далее уточнять принялся. - А, коли к одной главе, то как?

  Переглянулись главы, почесали ушами, что достали, и средняя глава взялась втолковывать пришлому и без того им самим спокон века понятное.

   - Один раз тебе со спокойствием вещаю. Слухай: правая глава, это та, что от меня справа, а левая, что от меня слева. От тебя глядючи, оно всё наоборот, но нас то вовсе не трогает. Много вас всяких тута бродило, да с разных сторон заходило, подбиралось-подкрадывалось. Нам-то важнее, как мы сами решим. Вот так значит. Справа от меня - ПравЕнтий седьмой, а меж нами ПрАвушка...

  - Погоди-ка чуток, - Полез в мешок Никифор, - записать это всё надобно, боюсь, не упомню, да попутаю ненароком.

  Достал он из мешка своего что-то навроде тряпочек, али кожУшек, а может, и берестянок тоненьких, да уголёк махонький, то ли другое какое карябало.

  - Ыш ты! Неужто грамоту разумеешь? - Удивился ЛевЕйша, присматриваясь к вещицам мужичковым.