МакГери объяснил эту осведомлённость сотрудничеством ирландцев с рейхом в борьбе за независимость Ирландии от Англии. И коль время освобождения Ирландии ещё не пришло, то не грех и помочь другим борцам с Британской колониальной империей. Тем не менее от Абвера никакой информации о ирландской помощи не поступало. В общем, странно всё это.
– Чем я буду обязан вам за это? – спросил Роби стоявшего рядом МакГери, указывая рукой на маскирующуюся под деревьями технику.
– Ничем. То, что вы сделаете в своей борьбе с Англией, будет для нас хорошей оплатой.
– Но у меня нет столько специалистов…
– Мои люди, что пригнали технику, – хорошие инструкторы. Они помогут вам подготовить специалистов и останутся с вами до тех пор, пока не отпадёт необходимость в их помощи. В бой они тоже пойдут, их контракт это предусматривает. Кстати, об оплате их услуг можете не беспокоиться, их годовой контракт оплатим мы. А через год премьер-министр независимой Южно-Африканской Республики Робей Лейбрандт, если захочет оставить их у себя на службе, я думаю, уже сможет найти средства для оплаты труда этих парней.
«Да, пожалуй, это сборище людей и техники можно назвать ядром будущей Национальной Гвардии ЮАР», – подумал Роби и продолжил вслух: – Остаётся только найти толкового командира для этой бронетанковой бригады.
– Ну, этот вопрос, я думаю, вы с лёгкостью решите с рейхом. У фюрера много талантливых командиров. Пошлите запрос, не думаю, что вам откажут.
Проблему с командиром танковой бригады действительно можно спихнуть на руководство Абвера, а пока в рейхе решат и пришлют, необходимо заняться комплектованием и обучением личного состава. Из 70 танков только 20 имели полные экипажи, в остальных же были только механики-водители. Та же ситуация и по БТРам – 20 из них укомплектованы и экипажем, и десантом, в остальных же только водители. К артиллерии прилагались 15 инструкторов, из которых можно было сформировать три-четыре расчёта, остальные пушки пока лишь мёртвое железо.
Тем временем вся техника была замаскирована, и люди небольшими группами начали подтягиваться к подножию холма. Роби, вспомнив свою службу в «Бранденбурге», подпустив в голос фельдфебельского рыка, быстро заставил бесформенные кучки людей сформировать подобие строя. В строй встали и американские инструкторы, и бойцы из отряда Роби.
Лейбрандт толкнул перед строем краткую речь, в которой поздравил всех с формированием Первой бронетанковой бригады Национальной Гвардии Южно-Африканской Республики, и сообщил, что все стоящие в строю зачислены в штат бригады. Временным командиром бригады назначил Манфреда Штера. На себя же возложил обязанности Командующего Национальной Гвардией. После этого распустил личный состав отдыхать, оставив на совещание командиров экипажей. Было необходимо определиться с назначением командиров подразделений и определить задачи на ближайшее время.
Ночью предстоял марш к выбранной для временной дислокации долине. Днём бригада не передвигалась. Жара. Да и поднимаемая техникой пыль выдала бы ее присутствие за многие километры. После прибытия в ПВД[3] начнётся учёба и будут разосланы гонцы-вербовщики по ближайшим фермам и городкам для набора бойцов в Национальную Гвардию. Для себя Роби определил время на окончательное формирование бригады в месяц. Далее бригада начнёт действовать. Трепещите, англосаксы! Юг Африки будет принадлежать африканерам!
10 января 1943 года. Окрестности г. Боровичи.
Утром на крыльце штаба меня перехватили Корнеев и Баграмян. Начали мне рассказывать про вредительски поставленную на склад гнилую картошку. Проходим ко мне в кабинет. Корнеев сразу меняет тему.
– Товарищ генерал, у нас в бригаде крот.
– Судя по присутствию зампотыла, – говорю, – крот в его хозяйстве?
– Леонид Ильич, – Баграмян, хоть и имеет уже погоны старшего лейтенанта, всё никак не может свыкнуться с уставными обращениями, – его нам из Москвы прислали начальником продслужбы. Смотрю, а он выписки из документов по снабжению делает. Зачем? – спрашиваю. Говорит, для памяти. Контузия, говорит, плохо помню. А зачем выписки делать, возьми документ и прочитай, вот всё и вспомнишь. Ну я Вадику и рассказал.
– Посмотрел я за этим интендантом. В личном деле написано – он до войны во Внешторге работал. А вчера вечером он ездил в Травково, на станцию продовольствие получать. С сопровождающим вагоны с картошкой долго говорил и передал ему ту самую тетрадку, куда выписки делал. Эшелон с теми вагонами сегодня в обед должен назад пойти. Ночью мои бойцы аккуратно, пока этот картофелевоз спал, проверили его багаж. Там у него тетрадь со всеми данными по продовольственному и вещевому снабжению бригады. Сейчас мы его тихонько обложили, чтоб не сбёг. Но он, по-видимому, ещё ничего не просёк. Что будем делать, товарищ генерал?
Ага. Что делать? Шпиёна брать надо и колоть. Но он, блин, из Внешторга. Можно толстенную ниточку вытянуть, если правильно потянуть. Корнеев, конечно, шпиёна возьмёт и расколет. Но…
– Делаем так. Несчастный случай. Диверсия. Вагоны со связником в конец состава. Эшелон начинает маневрировать на путях, сдавать задним ходом. Под вагон партизанский клин. Вагон слетает с рельсов. Связник ранен или погиб – это смотри сам, как для дела лучше.
– Что за клин такой? – вопрошает Корнеев.
Блин. Так и спалился Штирлиц. Первый немецкий эшелон только месяц назад должен был быть под откос пущен клином Шавгулидзе[4]. Будем выкручиваться. Рисую на бумаге схему клина. Баграмян обещает быстро его сделать.
Зампотыл и особист уходят на борьбу с коварным врагом, а я погружаюсь в раздумья. Немецкие шпионы сейчас не редкость. И бороться с ними, и играть с их хозяевами в Красной Армии уже научились. Но меня смущает работа начпрода в Наркомате внешней торговли. По моим воспоминаниям из будущего, из-под Микояна[5] постоянно что-то, да «текло». В 1940-м кого-то из его помощников поймали на работе на англичан. И с троцкистом Хрущёвым у него отношения всегда были хорошие. Стоит, в общем, НКВД к структурам Микояна присмотреться повнимательнее. Только как мне умному и такому памятливому в НКВД об этом доложить? Вопрос без ответа.
А ведь, судя по всему, заговор генералов, направленный на военное поражение Советского Союза, БЫЛ! Даже не смотрим на трагедию-катастрофу 41-го года. Вспомним, что было позднее. Харьковская катастрофа в конце весны 42-го года под руководством Тимошенко и Хрущёва, приведшая к прорыву вермахта на Волгу. Отказ в моём прошлом от реально осуществимого плана «Большой Сатурн», который состоялся благодаря действиям моей бригады. Причём я ведь никакого вундерваффе не изобретал. Всё было сделано сугубо, так сказать, на подножном корму. Далее откровенно неудачный прорыв блокады Ленинграда. Фигня ведь получилась полная. Положили кучу народа ради узкой полоски земли вдоль Ладоги. И ещё год топтались на месте, не могли сковырнуть с места группу армий «Север». Хотя возможность имелась. Собственно, сейчас мы и будем пытаться эту возможность использовать. Ну и ещё можно вспомнить окончившееся фактически ничем харьковское наступление РККА в конце зимы 43-го года. Наступали-наступали, немцы разок напряглись и отбили почти всё назад. Сейчас, слава богу, и товарищу Сталину с Харьковом будет, скорее всего, всё в порядке. Нет у немцев на юге реальных резервов для противодействия нашему наступлению. Все их резервы сейчас сидят в окружении на Северном Кавказе и строго по плану УПВИ НКВД СССР[6] сдаются в плен.
Так что где-то сейчас в рядах высшего командования РККА сидят суки, желающие поражения своей стране и сливающие информацию в рейх. Именно что суки, во множественном числе. Одиночка такой объём гадостей наворотить бы не смог. И мне придётся это учитывать, чтоб не обгадили операцию двух фронтов, на острие которой будет идти моя бригада. Ну и задуматься надо, как вывести на чистую воду этих предателей. Как противодействовать им, я представляю. Маскировка, секретность, дезинформация. А вот как поймать-разоблачить предателей-шпиёнов – представляю слабо. Всё-таки ни разу я не чекист. Кроме как физически мочкануть Хрущёва и тех, кто рядом с ним окажется, ничего в голову не лезет. Буду надеяться на Корнеева, он парень хваткий, глядишь, что и вытащит наружу интересное.
