Мой

Когда я проснулась и осмотрелась – не нашла своего двуногого. И куда он опять делся? Может, за едой пошел? Кушать-то хочется…

Нужно найти его. Я слезла на пол и повертела мордочкой в поисках выхода.

Да уж, выбраться из этого большого домика совсем непросто.

Я долго скреблась в том месте, где была щель и виднелся свет. Попробовала потянуть на себя, поддев коготками, штуку, что закрывала проход, но пролезть так и не могла. Пришлось искать другой способ.

Еще раз обежав весь домик по кругу, я уловила поток свежего ночного воздуха, струящийся из-под дупла странной формы, закрытого чем-то деревянным.

Я попыталась поскрести там и обратила внимание на небольшую щепку, мешавшую убрать то, что блокировало вход. Как только я ее вытащила, открыть дупло не составило никакого труда.

Я тут же вылезла на улицу. Прохладный ветерок приятно пощекотал чешуйки.

Высоко, можно было бы слететь вниз, но даже не буду пробовать. Очень уж крылышко болит.

Интересно, куда все-таки ушел мой двуногий? Я посмотрела по сторонам, принюхалась. Из дупла, что располагалось ниже, пахло вкусной едой, и оно оказалось открытым, туда-то я и направилась, ловко цепляясь коготками за такие удобные щели между небольшими камнями.

Доползла до этого дупла, свесила мордашку вниз и попыталась среди прочих углядеть свой сучок.

Мой двуногий стоял среди таких же, как он. Они что-то пищали друг другу, но едой он, кажется, совсем не запасся…

– Мой! – обрадовавшись, позвала я и стремглав помчалась к нему, сказать, чтобы поискал что-то съедобное.

Как только я спустилась на пол, мне какой-то злодей чуть на хвостик не наступил.

Чтобы сберечь свою длинную гордость, я запрыгнула на большой плоский пень.

Зачем им столько разных предметов на высоких деревяшках? Ужасно мешают. Я то и дело спотыкалась, даже чуть не упала, но, добравшись до своего сучка, быстро вскарабкалась к нему на плечо.

Собиралась потереться, но… Почему остальные двуногие направили на нас свои железные когти?

“Лучшая защита – это нападение”, – решила я и на всякий случай грозно зарычала.

Я лапками почувствовала, как мой сучок напрягся. Это страх? Зачем ему бояться таких же, как он? Ну не меня же он испугался, в самом деле?

Я склонила голову набок и внимательно осмотрела его небольшую стаю.

Нет, все-таки мой – самый лучший! Остальные были кто ниже, кто старше, а часть из них и вовсе неоперившиеся птенцы.

Почему же они ругались?

Вернее, спорили. Я это поняла по интонациям в их голосах.

А один, с лысой головой, вообще стал похож на самочку и противно пищал!

Сучок отвечал им всем и возмущался, а я пыталась разобраться, что же все-таки происходит.

Устав с ними спорить, мой двуногий решил прогнать меня, я услышала и поняла его мысли… Как так получилось? Как ему не стыдно?

“Я без тебя никуда не пойду!” – подумала я и обиженно засопела. Решил от меня избавиться… За что? Я ведь ничего плохого не сделала!

Самое удивительное: я наконец-то начала понимать, о чем они говорили.

Только вот разобраться в том, чем я им не угодила, так и не смогла…

Вот не дождется. Уходить я не хотела абсолютно, поэтому продолжала сидеть на его плече и пыталась не расплакаться. Хорошо хоть за шкирку стаскивать не стал, чтобы прогнать… и вроде бы даже решил, что никому меня не отдаст.

Они еще немного поговорили, и, кажется, нас отпустили. Только вот куда, я не поняла. И что значит ночь форы?

Наконец-то мой двуногий принес меня обратно в тот домик, из которого я сбежала, посадил на кровать и стал быстро собирать свои предметы и засовывать туда, где я спала.

"Ты зачем всё это пихаешь в мой домик?" – спросила я недоуменно.

– Это не домик, а сумка, – ответил он вслух. – Мы должны уехать немедленно.

"Что еще за сумка? Это мой домик!" – попыталась я защитить свою новую удобную норку.

– Посиди, пожалуйста, тихо…

Вот так вот, значит? Но так не пойдет!

Я стрелой промчалась по его жилищу и юркнула в эту… сумку, начав снова наводить там порядок.

"Это не мое и это… Не надо мне тут лишних предметов!" – ворчала я себе под нос, выкидывая всё непонятное.

Двуногий остановился, скрестив свои передние лапы на груди, и нахмурился.

Я освободила уютный домик и уселась у входа, тоже уперев лапки в бока и показывая, что не отдам свое новое жилище!

Он грозно смотрел мне в глаза, я – ему.

Он нахмурил брови, я встопорщила чешуйки.

Он притопнул ногой, я постучала хвостиком.

– Хорошо, тогда сама неси свой домик, – сказал он, пожав плечами. Снял длинную часть верхней одежки и сгреб всё в нее, развернулся и пошел к выходу.

"Эй, а как же я? Сучок, ты меня забыл!" – крикнула я ему вслед.

Он остановился, его плечи вздрогнули, он обратно зашел в большой домик и рассмеялся в полную силу.

– Как… Как ты… Как меня… Как назвала? – спросил, держась за живот.

"Сучок…" – повторила я, не понимая причины его радости, а он стал веселиться еще сильнее.

– Ладно, прячься в свой домик и пошли уже отсюда, – сказал и подошел, чтобы забрать меня.

Я юркнула в норку и почувствовала, как он ее поднял. Хороший двуногий…

Даррен

Когда я вышел из комнаты, Мой надежно была спрятана в сумке, но постоянно ворчала что-то на своем языке, поэтому весь путь до конюшни я преодолел в считанные минуты.

Вест застоялся и ретиво загребал копытом солому.

– Ну что, дружище, ты как насчет ночной прогулки? – спросил я у своего жеребца, потрепав его между ушей.

Он радостно фыркнул, и подставил спину, чтобы я водрузил седло.

Спустя пару минут мы выехали из большой деревни.

Мой, конечно, насмешила, называя меня сучком, только вот остался горький осадок от того, как товарищи приняли мое решение заняться дрессировкой этого существа.

Ладно другие, но Ричард – самый близкий из моих друзей… Почему он не захотел поверить? Даже не попытался.

Вот уж действительно, проклятие старой ведьмы начало сбываться в полную силу. Сперва Мой нашел, теперь друзья от меня отказались. Стоит ли ехать к сестре? Или Кэролайн тоже не захочет выслушать?

Охотники всё равно бросятся в погоню. Рик очень четко дал понять, что попытается уничтожить мою подружку, а я точно знаю – отступать он не привык…

– Как же мне быть? – спросил вслух, то ли у коня, мерно перебирающего копытами по освещенной полной луной дороге, то ли у спрятавшейся в сумке Мой.

"Я не понимаю, – подала голос чешуйчатая проказница, высунув мордочку из завоеванного домика. – Почему твоя стая выгнала нас?" – спросила она, забавно хлопнув ушками.

Я медлил с ответом. Как сказать этой крохе, что такие, как я, не дружат с подобными ей? И как объяснить зачем убивают их?

"Почему молчишь? Это, что из-за меня?" – лунный свет отражался в ее глазах, полных слез.

– Нет, конечно нет, – бодро заверил я. – Просто так было нужно.

"Зачем вы убиваете таких как я?" – прямо поинтересовалась Мой. Неужели опять услышала мои мысли?

– Селяне боятся существ… – попытался я подобрать нужные слова. – Они платят деньги мракоборцам, чтобы убивали всех, кто пугает их, кто охотится на людей, кто ворует…

"Мы тоже хотим кушать…" – со вздохом сказала она.

– Ну вот смотри, звери живут и добывают себе еду в лесу. Нежить иногда приходит в деревню и может напасть на людей, но в основном отлавливает заплутавших путников или небольших зверей. А ты и, например, драконы и виверны, вместо того, чтобы охотиться в лесу – воруете из селений, забирая еду у таких, как я. Яблоки ведь и дикими бывают…

“Но они не такие вкусные!” – возмутилась она.

– Да, но другие животные же едят… Вот драконы. Почему они не охотятся в предгорьях, где и живут?