Я не стала его удерживать. Когда мужчина разлюбил, удерживать его рядом нет смысла. Хотя обиду я почувствовала. Узнав, что он бесплоден, я могла развестись с ним, найти другого мужчину и родить. Тогда мне было всего тридцать, у меня еще могла быть семья. А что теперь? Женщина за сорок… Беременность в таком возрасте – уже рискованно, уж я-то, как гинеколог, это знала. Да и… кому я нужна уже, не первой свежести?

В итоге мы продали нашу двухкомнатную квартиру, и я купила себе однушку. Жить в одиночестве все еще не привыкла. Возвращаться с работы в пустую квартиру было не по себе. Благо, тетка наведывалась, да подруга Наташа. Но по ночам… по ночам я оставалась одна, и моя новая, свободная от замужества жизнь казалась мне бездушным вакуумом, в котором ничего нет, только окружающая меня пустота.

Но ни своему бывшему мужу, ни тем более его расчетливой молодой жене, которая, будучи беременной от парня, который ее бросил, шустро подыскала ему замену, чтобы родить в браке, я не собиралась показывать, насколько мне плохо, насколько одинокой я себя чувствую.

– Здравствуй, Настя, – спокойно улыбнулась я.

Настя выдавила из себя улыбку в ответ.

– Здравствуйте, Таисия Петровна, – сказала с нескрываемым чувством превосходства. – Как ваше здоровье? Андрюша очень о вас беспокоится, все-таки у вас возраст. Если вам что-то нужно, вы скажите, я его обязательно уговорю к вам заглянуть.

Я мысленно усмехнулась. То есть вины передо мной она не чувствует, раз так изгаляется в том, чтобы меня уколоть побольнее… Ну, а чего я ожидала от девушки, которая обманывает всех вокруг?

Помолчав, я смотрела на нее некоторое время с улыбкой, потом спросила:

– А ты не боишься, Насть?

Брови девушки взлетели удивленно.

– Боюсь? – усмехнулась неуверенно. – Чего мне бояться?

– Твой ребенок вырастет и однажды может узнать, что Андрей ему не отец, – сказала я. – Андрюша ведь бесплоден.

Настя изменилась в лице. Не знала. Андрей не сказал. Понятно, почему не сказал.

– Он просто признавать этого не хочет, отказывается принимать свое бесплодие. Это ущемляет его мужскую гордость, поэтому ему легче поверить в твою ложь. Он входит в тот самый один процент мужчин, чье бесплодие неизлечимо. Ты ведь знаешь, о чем я, да?

Настя сглотнула. Вот только что она была уверена, что в безопасности, Андрей так легко поверил, что ребенок от него, но теперь…

– Но ладно Андрей, он обманывается потому, что сам этого хочет. А вот твой сын… Каково ему будет? Не боишься? Не боишься того, что однажды правда всплывет?

Настя какое-то время смотрела мне в лицо со злостью, кусая губы, потом сделала резкий вдох и оттолкнув меня, быстро побежала вверх по лестнице.

«Теперь будешь бояться», – подумала я, глядя ей вслед.

Да, это была маленькая месть с моей стороны. Но все-таки… слишком маленькая, чтобы мне стало легче.

«Нет, Тая, ты не будешь страдать по своему неблагодарному мужу, – твердо сказала я себе. – Даже если ты отдала ему двадцать лет жизни».

У меня есть моя работа, я люблю своих пациентов и, в конце концов, мне еще не поздно усыновить ребенка. Уж это-то я могу. И вырастить его сама смогу. Так что подумаешь… муж ушел. Не конец света.

Так я думала, поднимаясь по лестнице и заходя на четвертый этаж. Уже подходя к кабинету главврача, услышала за углом короткий обмен репликами:

– Но ведь у Таи огромный стаж! И пациенты ее любят!

Голос определенно принадлежал моей коллеге и подруге Наташе, которая тотчас, понизив голос, одновременно яростно зашептала:

– И все же знают, кто в нашей консультации самый неквалифицированный врач! Если кого и сокращать, то Земфиру!

– Ой! Наталья! – ответили громким шепотом ей. – Ты как первый день на свете живешь. Какой стаж, какие пациенты?

Второй голос принадлежал нашему врачу УЗИ Светлане.

– Ты помнишь, кто у Земфиры свекровь? – В ответ Нашата что-то пробурчала, я не расслышала. – То-то же.

Этого короткого разговора мне хватило, чтобы сделать правильные выводы. В кабинет к главврачу я вошла с тяжелым вздохом.

– Добрый день, Таечка, – подняв взгляд от монитора, поверх очков посмотрела на меня главврач. – Присаживайся.

Я видела, как она словно заторможено постукивает указательным пальцем по клавише мышки. Видела, каким неподвижным взглядом смотрит в экран. И мне как-то сразу все стало окончательно понятно, даже если я еще на что-то надеялась, заходя в кабинет.

Никаких важных дел там, на экране, у Ирины Дмитриевны не было. Она лишь делала вид, что занята, а на деле… На деле, похоже, прямо сейчас подбирала слова. Как бы аккуратнее сказать мне… то, что она должна сказать. В эту минуту мне казалось, что сквозь череп главврача я могу видеть снующие там мысли.

Как бы все решить тихо-мирно, думала она. Чтобы ей не выслушивать мои вопросы, упреки, обиды. Что она должна сказать, чтобы я не вынуждала ее лишний раз нервничать, а просто смирилась с новостями, которые она для меня припасла, и тихо удалилась, больше никогда ее не беспокоя?

Люди не любят, когда их беспокоят. Когда тревожат их душевное равновесие. Как сказать человеку неприятное, расстроить его, но так, чтобы не расстроиться самому? Чтобы самого не задело.

– Таечка, – начала Ирина Дмитриевна, отрываясь от компьютера, – вот смотрю я на тебя, Таисия, – но при этом она по-прежнему на меня не смотрела, – и как же мне жаль, что такой прекрасный специалист в своей области, как ты, растрачивает себя в нашей скромной клинике. Ты никогда не задумывалась о том, что в нашем маленьком городке у тебя нет никаких перспектив?

Я с трудом выдавила из себя улыбку и коротко ответила:

– Нет.

Кажется, моя лаконичность поставила главврача в тупик. Она наконец смотрела на меня и поджимала недовольно губы. Ей наверное казалось, что она выбрала хорошую тактику: сначала намекнуть мне, что я достойна большего, чем прозябать в маленькой женской консультации маленького городка. А потом сообщить, что меня сокращают. Но уверившись в том, что мне и так давно пора искать работу получше, я буду морально подготовлена и не сильно расстроюсь.

Такой был план Ирины Дмитриевны, судя по всему. Но мой ответ спутал ей все карты.

Ирина Дмитриевна тяжело вздохнула, и я видела, что ей слишком сложно что-то выдумывать, подбирать слова, проще уже сказать все в лоб.

И это все, на что ее хватило, подумала я. После стольких лет, что я работала под ее начальством? Однако легко она готова от меня избавиться.

– Что ж, Таечка, мне жаль это говорить, – еще сильнее поджала губы она, не глядя на меня. – Ты прекрасный работник и прекрасный человек, но…

– Прошу прощения, Ирина Дмитриевна, – перебила я ее решительно. – Я должна перед вами извиниться.

– А? – Главврач посмотрела на меня, удивленно округлив глаза.

– Я хочу сказать… – удерживая на лице вежливую улыбку, продолжала я, – что мне нужно было предупредить вас раньше. Чтобы вы могли оперативно найти мне замену.

– Не понимаю, о чем ты, Таисия, – совсем растерялась главврач.

– Видите ли, – быстро заговорила я, пока решимость меня не покинула, – дело в том, что я уже некоторое время назад нашла себе место в частной клинике, в региональном центре. Вы же помните Регину, она работала у нас четыре года назад? Так вот, мы с ней не прекращали общение, и она убедила меня устроиться в центр Авиценна. Ну, вы знаете, у них несколько клиник по всему региону. За исключением нашего провинциального городка, конечно… В общем… Я решилась на переезд ради возможности поработать в большой частной клинике. Очень сожалею, что не сказала вам раньше.

Ирина Дмитриевна сначала застыла, глядя на меня немигающим взглядом. Потом ее рот открылся, она наконец моргнула и воскликнула:

– Так это же прекрасно, Таечка! Давно пора! Давно пора! Это тот самый редкий случай, когда я с радостью подпишу твое заявление об уходе! Карьера должна идти в рост! Особенно у такого опытного и хорошего специалиста, как ты, Таисия.