Честь Скрумлей

…В то утро матушка Гримла овсянку варила. Это у нас обычаем: по утрам всенепременно тарелочка овсяной жижи. Кашка булькает себе в котле, матушка в кухне возится: шуршит по хозяйству, да одним глазком за варевом приглядывает, чтоб не убежало. Не усмотришь, так на улице ловить будешь, а там – соседи да прохожие люди! Ну, соседи, может, ещё и посовестятся, разве что ложку-другую зачерпнут. Хотя вон у Зюзелей, что через три дома от нас, как-то целый жареный кабанище сбежал вместе с вертелом, – так ведь и не поймали! – никто не признался: все только облизывались, украдкой усы масленые вытирая… С чужого же человека и подавно какой спрос?

Матушка, стало быть, хлопочет себе, каша из-под крышки тоже на неё посматривает, разговоры светские ведёт: какая, мол, погода на дворе, какие виды на урожай… Чай, скучно ей просто так булькать.

Только они как следует разговорились, – даже напевать чего-то уж стали хором, как дверь входная – бам-с!!! И с петель – долой!

– Что такое?!

Вваливаются в дом два дюжих медведя нехорошей наружности. Морды, правда, отдалённо знакомые. Местные, значитца. Уже легче…

Матушка не растерялась: быстренько со стены ружьишко сдёрнула, курки взвела:

– Чего надо, родимые?

– Ты, старуха, – отвечают, – оружие прибери! Не ровен час, выстрелит, а мы – пугливые: навалим со страху – будешь потом за нами убирать… Гы-гы-гы!

И предъявляют ей нашего Скрупа. Всего как есть избитого. Один из гостей незваных легонько так на весу его держит за шкирку, а тот – никакусенький! Лишь правым глазом живым моргает, а на большее и сил нет.

Тут бабка пуще того посуровела:

– Это, – спрашивает, – как понимать?.. – вежливо пока ещё интересуется. А сама уже когти выпустила.

Тогда второй швыряет ей под ноги початую колоду карт:

– А вот как!..

Матушка так и ахнула про себя!.. Вслух, конечно, ничего не сказала. Личико печёное дулечкой сморщила, глазками голубенькими заморгала: дескать, не пойму, о чём речь?

– Ты, старая, за отродьем своим получше присматривай! – рявкнули гости. – Ещё раз попадётся – не так отделаем!

Бросили они бедолагу на пол, пнули его по разику для острастки, и убрались восвояси.

Ну, что вы думаете? Матушка Гримла – на расправу скорая. Хлыстом его по окорокам отходила: мол, слушайся вдругорядь бабку, неразумная голова! Сколько же можно талдычить: хуже нет для вора приметы, чем карты украсть!

Что?.. Ну да, мы, Скрумли, испокон веку воровством промышляем. А чего такого? Каждому – своё ремесло. Притом, мы, коли не знаете, не какие-нибудь там разбойники с большой дороги! Работаем, в основе, на заказ, и дела нам поручают, как издавна повелось, деликатные.

Скруп молча наказание вытерпел, только зубами скрипнул разок, да и уполз к себе в угол. Лежит, постанывает… Старуха-то быстро сердцем отошла, и давай суетиться вокруг него! Травы заварила, примочки сделала, заговорной пыли из мешочка достала, – всего обсыпала.

Ничего, дней через несколько поправился дурень легкомысленный.

*****

Так бы и осталось всё досадным недоразумением: поделом получил братишка Скруп! Да с той поры стал он прихрамывать сильно. Помяли его медведи. А в нашем деле – это, ой, как неудобно! Сноровка теряется, и приметно слишком: так бы тенью безликой – шмыг в какую щелочку! – колченогого же всяк запомнит.

Скрумли, конечно, кровного родственничка без участия не оставили. Скинулись все понемножку, прикупили недотёпе кабачок.

Понятное дело, облагодетельствовали мы его не без заднего умысла. Заведеньице на бойком месте: пиво рекой течёт – монетой звонкой оборачивается. Народ за кружечкой расслабляется, беседы затевает. Супружница Скрупа, Мыфиля, вокруг столов прислугой угодливой шныряет, разговорчики слушает, всё полезное – на ус мотает. А в нашем ремесле словечко порой золотого стоит!

Скруп – простофиля, да жёнушка у него – умница. Оно, кстати, частенько так бывает.

*****

Проходит какое-то время, Скруп жирком покрываться начал, пузо отрастил. Хорошо ему! Уж и позабыл позор свой… А матушка Гримла, та – нет, она обиду никому не спустит! Для неё репутация важнее прочего. А как же? Мол, раз слабину дашь, потом и вовсе хвост оторвут! «Мы, Скрумли, не из таковских!» Та ещё старушка…

Лис Буглюм, хозяин ребятишек, что нашего недотёпу покалечили, промышлял ворожбою. Оно хоть и запрещено королевским указом, однако, народ к нему все равно потихонечку шастал. Казённые службы на Буглюма косо посматривали, но связываться боялись: ещё нагадает чего!.. Платит налоги исправно – и ладно. А кто попроще, – тем и вовсе мериться с ним не с руки. Известно же: у судьбы путей много. Какую карту откроешь, как истолкуешь, так и сбудется. Потому, кстати, Святая Церковь это дело и не поощряет, – гадание, то есть: на всё – воля Божья, и всё должно естественным чередом идти! К примеру, малый, что Скрупу заказал Буглюмовы карты украсть, долго не прожил: раскинул ворожей колоду, да и нашептал ему чего-то… Скруп-то ещё легко отделался!

Я, правда, думаю, Буглюм, трезво поразмыслив, побоялся с нашим семейством связываться: проучил дурака маленько – и хватит. А может, ему карты отсоветовали. Кто знает, какой там расклад вышел?..

Ну, а матушка Гримла, как потом оказалось, по-своему решила. Без всякого гадания. Скруп ведь у неё сызмальства в любимчиках ходил, поскольку рано сиротой остался и подле ейной юбки вырос.

*****

И вот как-то Мыфиля в кабачке услыхала, что Буглюм жениться надумал. Приглянулась лису в стольном граде некая девица из богатых на выданье. Вдогон к ней ещё две сестры подрастали. Да только опасались к ним свататься, потому как были непростого они роду-племени. А ворожей почему-то решил, что соперников ему не будет, и с копьём наперевес – вперёд!..

Но не тут-то было! Выкинули его сватов за ворота, точно бродяжек перехожих.

Раскинул обиженный лис картишки. Только смотрит – ничего не выходит: та семейка такой масти, что подобное колдовство их не берет. Там своя магия. Почище лисьей. (Про то уж потом Мыфиля от его собственной служанки вызнала).

А ещё ему карты сказали, что есть, мол, способ решить затруднения. И в один прекрасный вечер оказался Буглюм у нас на пороге.

Да-да!.. Припёрся собственной персоной! Мол, кто старое помянет – тому глаз вон! А кто не помнит добра – тому два!.. И мешочек тугой на стол – бряк! Извинение, значитца, за Скрупово увечье.

Ладно, выслушали мы его. Дельце-то пустяковое оказалось. Но для приличия цену заломили изрядную. Гостя аж перекосило!

Начали торговаться. Часа два, почитай, воду в ступе толкли: Буглюм, он же скупой, страсть! – но и мы не лыком шиты. Да и деваться ему некуда: уж больно девица приглянулась, а приданое её – того пуще. Сговорились, наконец, по рукам ударили. Вытащил Буглюм кошель, отсчитал задаток.

Матушка Гримла и говорит:

– Только мы, сударь, не сразу желаемое тебе добудем, а через какое-то время. Аккурат накануне дня Святого Георгия.

– Как? – ахнул ворожей. – Полгода ждать?!

Старушка трубочку табаком-самосадом не спеша набила, раскурила, как следует, пыхнула пару раз, пепел на его денежки стряхнула этак небрежно, и потом только ответила:

– Подождёшь, коли приспичило.

Буглюм насупился, колоду из рукава вынул, посоветовался: картишки ему, видать, то же самое сказали.

Ушёл женишок незадачливый, а Матушка Гримла трубочку в окно вслед ему выбила, да и замурлыкала себе под нос чего-то, довольная.

*****

…Долго ли, коротко ли, подошёл оговоренный срок. Стали два моих троюродных братца собираться в столицу. Им, как младшим, жребий выпал, поскольку дельце-то, я уж говорил, пустячное. И тут матушка Гримла вдруг заявляет: мол, пускай детишки дома остаются, а всю работу Гезза сделает… Наши, конечно, глаза от удивления выпучили, кто в тот час дома оказался, а я – больше всех! Потому как Гезза – это я и есть. Прозвище у меня такое.