© Евгений Миронов, 2022

© Интернациональный Союз писателей, 2022

Миронов Евгений Михайлович родился 21 октября 1951 года.

В 1974 году окончил Ленинградскую ордена Ленина лесотехническую академию им С. М. Кирова. Сейчас находится на заслуженном отдыхе.

Является автором книг «Прощайте, Наркотики!», «Командировка», «СКАЗКИ» и других.

Союзом писателей России награждён за прозу медалью «Георгиевская лента», за поэзию – медалью Бунина и звездой «Наследие».

Пётр Котенко появился на свет в родильном отделении районной больницы большого старинного села Троицко-Печорск – уважаемое светло-голубое одноэтажное деревянное здание, одиноко стоящее недалеко от общественной бани, почитали не только многочисленные сельчане, но и большинство жителей различных окрестных посёлков и деревень.

Семья Петра проживала на двадцать девять километров к югу от райцентра – в небольшом лесозаготовительном посёлке Сосновый Бор.

В 1674 году в месте слияния реки Северной Мылвы с рекой Печорой был образован населённый пункт из пяти изб с названием погост Печора. Церковь Троицы Живоначальной помогла поселению обрести нынешнее название. Но местные жители в обиходе – для удобства и краткости – применяют слово Троицк. Троицко-Печорский район основан 20 февраля 1931 года. Уроженцем села является Николай Серафимович Бажуков – чемпион Олимпийских игр по лыжным гонкам 1976 и 1980 годов. Также здесь родился художник Энгельс Васильевич Козлов.

Когда-то в этих местах располагались несколько малых деревень, где население существовало почти полностью на самообеспечении: во дворах держали коров, овец, кур; люди сами сеяли и собирали урожай с клочков земли. Местное население, как принято в этих краях, в основном занималось сельским хозяйством и промышляло охотой, рыболовством и собирательством. И таким образом себя как-то прокармливало. Помогали и лесные и водные угодья.

Так жили веками, пока при советской власти не были организованы маленькие колхозы в каждой деревне. Затем волевым усилием все мелкие колхозы объединили в один большой, который оказался очень нерентабельным. Но его сохранили, чтобы обеспечивать молоком детские и медицинские учреждения. Колхоз переименовали в совхоз и поставили на баланс лесозаготовительных предприятий. Убытки совхоза достигали миллиона рублей в год, поэтому в обиходе его именовали «миллионером». Некоторые названия старинных деревень сохранились и поныне – именами деревень называют части села – Затон, Абар, Парма.

Большинство трудящихся в совхозе являлись коренными жителями, и у некоторых имелись странные для нас имена, например, Филарет, Садопий. Вполне возможно, это отголосок старины и староверов. Многие в Троицко-Печорске знали, что на противоположном берегу реки Печоры за громадными непроходимыми болотами существует скит, в котором живут и сами себя кормят истинные православные верующие. Говорят, что вертолёты и самолёты, не единожды облетая ту местность, пытались отыскать следы скита, но безрезультатно. Там, как говаривали, имелось определённое число отшельников, и, если кто-либо из членов скита уходил в мир лучший, его место занимал кто-то новый.

Для этих целей из обители посылали человека в Троицко-Печорск, где новому будущему члену скита предлагали добровольно отправиться служить богу. Обычно кандидатура выбиралась из не связанных узами брака молодых людей. После того как человек давал согласие, он внезапно исчезал из районного центра. Многие знали или предполагали, куда он подевался. Скорее всего, догадывались и сотрудники правоохранительных органов, но человек числился пропавшим без вести.

Кто знал о ските конкретику, тот о святом месте, конечно, никогда никому ничего не рассказывал.

В Троицко-Печорском районе не существовало лагерей для перевоспитания граждан страны, но встречалось большое количество людей, которые отбывали здесь ссылку. Один седобородый дед говорил, что отмотал полученный вскоре после войны четвертак, но ему добавили ссылку сюда. Работали ссыльные на многих предприятиях, в том числе и в совхозе «Приуральский». Так на совхозном складе, находящемся в ста метрах от речки Диньольки, трудились грузчиками двое ссыльных. Им предоставили для житья места в общежитии совхоза в Абаре, но они проживали непосредственно на складе даже в сорокаградусные морозы. Питались они здесь же – варили на плитке посевной овёс – ради экономии. А на все малые, получаемые от совхоза заработанные деньги покупали в местной аптеке одеколон. Так и жили до поры до времени, пока один из них не преставился. Вскрытие показало, что ссыльный умер от голода. На его похороны приехали из Москвы родители – вполне прилично одетые люди. По их виду никак нельзя было сказать, что родной сын может преподнести им такой фортель. Отец держался, смахивая слёзы, а мать рыдала горькими слезами.

Основными предприятиями в районе являлись и являются лесозаготовительные, обеспечивающие приезжих и местное население работой, продуктами питания и товарами широкого потребления.

Немаловажную роль играли транспортники, что весной по большой воде доставляли много товаров в посёлки, расположенные вдоль реки Печоры, а по автомобильной грунтовой дороге, связывающей Троицко-Печорск с Ухтой, доставляли товары круглогодично, кроме распутицы.

Дороги строились грунтовыми. Состояние их было таким, что лучше всего они показывали себя в зимний период, когда по ним в обе стороны прошли друг за другом два автогрейдера. После этого, вплоть до очередных сильных снежных заносов и завалов, пользоваться дорогой – сплошное удовольствие как для водителей, так и для пассажиров.

В конце весеннего периода движение по грунтовым дорогам для грузового автотранспорта запрещалось местными властями – их закрывали на пару недель на просушку, о чём предварительно сообщали местное радио и районная газета «Заря».

Летней дороги на Сыктывкар, столицу Республики Коми, вообще не существовало из-за огромного количества непреодолимых препятствий в виде рек и болот.

Зимняя дорога на Сыктывкар являлась одноколейной – бульдозеры с ножами прямого отвала, прибывающие из близлежащих населённых пунктов, периодически прочищали трассу лишь в одну сторону. Поэтому, чтобы разъехаться, встречные водители выбирали подходящее место, и более лёгкий автомобиль на средней скорости врезался в снежный придорожный вал, а более тяжёлый проезжал по уже свободной дороге и останавливался. Тогда крепким металлическим тросом соединяли фаркопы автомашин, и более тяжёлый автомобиль вытаскивал более лёгкого собрата из снежного плена на одноколейную зимнюю трассу. Разъединив фаркопы и пожелав друг другу доброго пути, незнакомые люди продолжали преодолевать свой малопредсказуемый путь, на котором кое-кому нырять в снежные барьеры иногда приходилось по несколько раз.

Промороженные зимние лесовозные дороги таяли и разрушались от ярких весенних солнечных лучей и от общего повышения температуры воздуха, из-за чего строились или восстанавливались лежнёвки – дороги из брёвен или лафетов (брёвен после удаления двух противоположных горбылей), по которым лесовозы везли медленно и осторожно древесное зелёное золото. Поэтому частично шофёры лесовозов и грузовиков уходили, в том числе и ради собственной безопасности, в отпуск в эти тяжёлые непродуктивные времена и даже уезжали от мест работы – часто с семьями – куда-нибудь подальше: например, отдохнуть по путёвке в санатории, на туристической базе или проведать дальних и ближних родственников в различных краях. Когда путешественники возвращались, им было о чём рассказать соседям, друзьям и товарищам по работе – о морях и горах, о реках и озёрах, о санаторном обслуживании. Ведь тяжёлая физическая нагрузка и работа откладывали отпечаток на здоровье людей, работающих в регионах, приравненных к районам Крайнего Севера.