Но разве она так умела?

Глава 10

«Странно, каких только путей мы не выбираем,

чтобы скрыть свои истинные чувства».

Эрих Мария Ремарк «Ночь в Лиссабоне»

Аэлита потянулась, отчего тонкая бретелька сползла с ее плеча, немного оголив красивую грудь. Ваграм наблюдал за ней из-под опущенных ресниц. Шикарная женщина. Любит его, явно ведь. Им хорошо, прекрасно подходят друг другу. Да и с ней интересно.

Так почему внутри так пусто?

— Доброе утро! Кофе?

Она встала, лучезарно улыбаясь ему. Он лишь слабо кивнул.

Когда после душа они встретились на кухне, Аэлита по одному уже выражению его лица поняла, что сейчас ее ждет неприятный разговор.

— Правда, всё?

Очень проницательная, просто невероятная.

— Я не смогу унижать ни ее, ни особенно тебя, возвращаясь в твою постель в качестве любовницы. Не этого я желал бы тебе. Ты необыкновенная.

Она горько рассмеялась и опустила голову.

— Слабое утешение, знаешь ли.

— Знаю. И чем раньше мы это прекратим, тем лучше.

— Для кого?..

— Аэлита, я же сказал.

Девушка встала и прошла к окну, судорожно схватившись за подоконник. Ее длинные волосы красивым черным водопадом спадали на спину и словно продолжались в стройных неприкрытых ногах. И она казалась ему сейчас такой подавленной и беззащитной, что Ваграм чувствовал себя омерзительным. Несмотря на то, что с самого начала оба знали, что все так и закончится, было тяжело и гадко на душе. Очень хотелось подойти и обнять, как-то утешить, но это бессмысленно.

— Я оставляю за тобой право приходить или не приходить на свадьбу в качестве приглашенного сотрудника.

Аэлита дернулась, а ее спина вытянулось тугой струной.

— Спасибо за приглашение, — слабо ответила она.

— Я не знаю, что еще тебе сказать.

— Сейчас ты можешь только уйти. Хочу побыть одна.

Когда захлопнулась входная дверь, девушка повернулась, и ее взгляд наткнулась на нетронутую чашку кофе. Такая же покинутая, как и она сама. Грохот разбитого о стену фарфора разорвал тишину.

— Нет уж, я не готова так легко сдаться!..

Ваграму казалось, что после того разговора он никогда не сможет смотреть на Лали. Внутри сквозила какая-то пустота, наступившая после стольких дней бешенства. Мужчина просто понял, что с ней невозможно договориться. Она для себя безапелляционно решила, что он для нее слишком отвратителен. И почему его это так задевает? Мог бы спокойно принять этот факт, учитывая, что они никогда не питали друг к другу симпатии, постоянно соперничая и задевая. Не умели общаться иначе. Да, мог бы принять и жить себе так, как жил, не расставаясь с холостяцкими привычками, с Литой…

Мог бы, но не хотел. У него были свои принципы и железные правила, которым он следовал. И заводить любовницу в них не входило. Конечно, не исключается, что в дальнейшем Лали своим поведением вынудит его прибегнуть к этому шагу, но ему совершенно не хотелось об этом думать. Можно было хотя бы попробовать создать семью…подобие семьи.

И на что он надеялся? Многолетняя неприязнь разве может перерасти в противоположное чувство? Нет. И ее слова, каждая ядовитая фраза, брошенная с таким энтузиазмом — тому подтверждение. И самое удивительное открытие, которое неприятно резануло его внутренности, Лали до сих пор, несмотря на столько прошедших с того разговора месяцев, всерьез ожидала, что свадьба не состоится. До чего же сильна в ней эта ненависть к нему, раз она не допускает ни малейшей мысли о совместном будущем, лелея надежду на провал затеи. Хотя мужчина и сам надеялся, что девушка как-то расстроит планы родителей, но уже вскоре понял, что тому не бывать. Как и он, Лали не хотела разочаровывать старшее поколение.

Не зря Ваграм ей с самого начала дал понять, что в этом ей не помощник. Да, если бы была малейшая возможность, уж он сам отказался бы связывать жизнь с девушкой, испытывающей к нему истинное отвращение. В конце концов, надо быть неадекватным человеком, чтобы после всех этих оскорблений иметь желание жениться на ней. Но в жизни есть некоторые обстоятельства, через которые не перешагнешь. И одно из них — данное обещание. Мужское слово.

Дверь конференц-зала открылась, он поздоровался с вошедшими директорами, отвлекшись от своих мыслей.

— А что за спешка такая, Ваграм Тигранович, час уже поздний для совещаний.

— К сожалению, есть вопросы, которые мы долго откладывали. Наконец-то все в городе после своих командировок. И тут выясняется, что завтра мне срочно нужно в один из филиалов в Краснодаре. Я пока не понял, в чем суть, но заведено уголовное дело по неуплате налогов. Вы же знаете, волокита занимает огромное количество времени, и я понятия не имею, когда вернусь. Выбора нет, надо провести позднее совещание.

Тот кивнул, согласившись с резонностью ответа, и присел за стол. В течение десяти минут прибывали остальные участники. Когда в помещение вошла Лали с отцом, Ваграм мазнул по ней взглядом и больше не смотрел в ее сторону. Потому что знал — ярость вспыхнет моментально, стоит ей снова взглянуть на него с презрением.

— Ваграм, раз уж все собрались, начнем. Что у нас на повестке дня?

Кивнув Левону Смбатовичу, он привстал, наклонившись над бумагами, расположив ладони на столе по обе стороны от них. И начал говорить. Постепенно, находясь в своей стихии, он забыл о присутствии девушки. Обсуждения затянулись на долгое время, десятый час подходил к концу. Мужчина понял, что вполне доволен исходом, теперь можно уезжать со спокойной душой. Оставалась лишь одна тема.

— И последнее, — сев на место, заключил Ваграм, — хочу обсудить назначение Аэлиты Гущиной на должность директора филиала на Навагинской в связи с уходом нынешнего.

— А кто возглавит отдел? — тут же последовал вопрос.

Подняв голову, Ваграм, было, хотел ответить спросившим, но запнулся, увидев, выражение лица Лали. Она была слишком потерянной. Почему-то эта новость выбила ее из колеи.

— Это не проблема, один из подчиненных и возглавит.

— Я поддерживаю, засчитайте мой голос, — тихо сказала вдруг Лали, вставая с места. — Раз это последняя тема, то я уже не понадоблюсь. Всем приятного вечера.

Она неестественно быстро удалилась из помещения, но Ваграм успел заметить, как гневно заблестели ее глаза. Впрочем, это его не касалось.

Спустя несколько минут все начали расходиться, в том числе и он сам. Оставалось дать несколько распоряжений различным отделам и подписать некоторые документы. Решив, что вполне может позволить себе закончить дела дома, Ваграм поднялся, собирая бумаги и убирая их в папку. С ней в руке он выключил свет и потянулся к двери, когда внимание привлекла одинокая фигура, быстро движущаяся по пустому пляжу по направлению к морю. Панорамные стекла и высота здания позволяли даже заметить цвет волос и одежды, но человек все же был слишком далеко.

Мало, что ли, сумасшедших, подумал Ваграм, пытаясь отогнать нарастающую тревогу. Но уходить почему-то не стал. И спустя несколько секунд его сердце пропустило удар, а затем забилось в бешеном ритме. Он в ужасе наблюдал, как маленькая фигура, в которой узнал Лали, скрылась в волнах и больше не показывалась.

— Твою мать! Идиотка!

Один Бог знает, что творилось с ним, пока бежал к ней, пересекая мокрый после дождя песок. Море было слишком беспокойном, а вокруг не было ни души. Страх сжимал горло, парализуя сознание.

— Лали! — крикнул Ваграм в отчаянии, сбрасывая туфли, чтобы нырнуть.

И вдруг заметил маленькие ручки и ножки, спокойным кролем двигающиеся к берегу.

— Лали! — теперь в его голосе было явное облегчение.

Она почти доплыла, но его сдавшие нервы не позволили стоять и ждать, пока девушка выйдет. Ваграм практически силком вытащил хрупкое тело из воды, хотя та, похоже, собиралась поплавать всласть. Вбежал по колено в воду и схватил ее в охапку, поставив на ноги. Лали визжала и брыкалась в испуге, не понимая, что происходит. Ваграм убрал волосы с лица девушки и взял его в ладони, небольшим коротким движением встряхнув, чтобы остановить вопли.