– Ну все, мне пора!

Девушка резко подскочила, толкнув стол и едва не перевернув чайную чашку – впрочем, уже пустую. На ходу дожевывая бутерброд, она выбежала из кухни и заметалась по тесной прихожей, спешно собираясь к выходу.

Куртка, сумка, на всякий случай шапка – ей никак нельзя болеть, вбить ноги в кроссы… Нет-нет, что за дурная привычка: надо аккуратно обуть, пользуясь ложечкой, чтобы не травмировать задники!

И, разумеется, покачаться с носка на пятку, любуясь, как блестит глянцевая белоснежная кожа новых брендовых кроссовок.

– А? Красота же?

Подруга кивнула, снисходительно соглашаясь: да, красота.

– Вернусь к обеду, не скучай!

Подруга потянулась, девушка наклонилась и звонко – даже уши заложило – поцеловала воздух у ее щек:

– Чмоки, чмоки!

Подруга предпочла бы символическим поцелуям настоящие, но пачкаться в помаде не хотелось.

Если бы она знала, что будет дальше, то вцепилась бы в девушку, удержала, не позволила выйти за дверь.

Но она, к сожалению, не умела заглядывать так далеко, чувствовала только ту беду, что подошла совсем близко, вплотную.

– Надолго не прощаюсь! – Девушка сунула в сумку ключи, выскочила за порог и захлопнула за собой дверь.

Ни к обеду, ни к ужину она не пришла.

Вообще никогда не вернулась.

– По-моему, у моих башибузуков есть дар ясновидения, – задумчиво сказала Ирка, посмотрев на упомянутых братьев-разбойников – семилетних близнецов Масяню и Манюню.

Я тоже поглядела на ее башибузуков. В настоящий момент они с пыхтением и сопением затаскивали на детскую горку самокат, явно намереваясь съехать с кручи на нем, а не на собственных попах, и крайне мало походили на ясновидящих. Даже не будучи Вангой, я могла уверенно напророчить, что самокатчика-экстремала ждет отнюдь не мягкая посадка.

Однако Ирка хранила буддистское спокойствие – возможно, картина, нарисованная ее собственным ясновидением, отличалась от явившейся мне.

Моя лучшая подруга вообще большая оптимистка, и это я сейчас не про ее живой вес, составляющий ровно сто кило.

Ирка неизменно позитивно настроена, это ее врожденный талант, которому можно только позавидовать. Я-то, прогнозируя развитие каких угодно событий, непременно вижу и пару-тройку негативных вариантов.

Сказать ей, что пацаны сейчас грохнутся, или лучше не каркать?

К счастью, Масяня и Манюня меня как будто услышали и спустили свой самокат с горки порожняком, без пилота-камикадзе.

Условно летательный аппарат прогрохотал колесиками по железному желобу, с середины кручи ушел в отрыв, уже в воздухе перевернулся и красиво приземлился вверх тормашками, воткнувшись в кучу опавших листьев рулем.

Кажется, так и было задумано – башибузуки радостно загомонили.

– Конечно, у них есть дар ясновидения, – согласилась я с невозмутимой матерью юных разбойников, продолжая прерванный на время эффектного полета самоката разговор. – У меня в сумке был шоколадный батончик, он больше месяца там пролежал, успел слетать со мной в три разных города. Я про него давно забыла, а твои башибузуки его моментально нашли. Вот как? Не учуяли же? Уясновидели, значит.

– Это не ясновидение, это опыт, – отмахнулась подружка. – У тебя в сумке всегда есть что-то давно забытое.

Я развела руками, признавая справедливость этого… ну, скажем, наблюдения. Не упрека же?

Мы с Иркой любим друг друга такими, как есть, со всеми нашими несовершенствами.

Не зря говорят, что противоположности сходятся!

Да, у меня в сумке царит вечный хаос, зато в объемистой торбе подруги всегда такой порядок, что позавидует самый педантичный интентант военного склада. При этом в Иркиной ручной клади имеется столько всего нужного и полезного, что с одной ее сумкой можно вполне комфортно претерпеть продолжительную робинзонаду на необитаемом острове.

– Позавчера они завели ежика, – со значением сказала Ирка, снова посмотрев на своих потомков.

Я подумала, что она сменила тему, и покивала – да, с Масяней и Манюней только истинный буддист не придет в состояние «на взводе» в считаные минуты, ежик тоже не мог не завестись. Но оказалось, что мы все еще говорим о ясновидении:

– Пошли вечером гулять с собакой, а вернулись с ежом.

– И без собаки?

– Нет, с ежом и с собакой. Ежу построили шалаш в саду под яблоней, назвали его Дмитрием Палычем…

Я молча подняла брови.

– Так зовут нашего тренера по дзюдо, а у него поступь такая… своеобразная. Шаги частые и с отчетливым стуком подошв, – пояснила Ирка. – Еж почти так же топает. Я говорю: «Мальчики, зачем вам ежик? Это не домашнее животное». А они мне: «Пригодится, мамочка!» Представляешь?

– С трудом, – призналась я. – Как-то сложно мне придумать ситуацию, в которой может пригодиться ежик. Не за грибами же они его посылать будут?

Воображение тут же нарисовало мне дрессированного ежика повышенной грузоподъемности, несущего на своем горбу четко в направлении дома Максимовых полпуда лесных сыроежек.

– Вот и я не знала, что думать, – Ирка вытянула из кармана мобильник. – А вчера в родительском чате написали вот это!

И она прочитала с экрана:

– «Затра всем принести тыс. руб. и поделку ежика!»

– Сруб? – недослышала я.

А что? Мы в свое время в школу чего только не носили…

– «Тыс. руб.» – это «тысячу рублей», не фиксируйся на мелочах!

– Ничего себе – мелочь! Тысяча рублей – это деньги! – не согласилась я.

– Не в деньгах счастье, – назидательно сказала подруга, и тут я спорить не стала. – Вернемся к ежику. В итоге он пригодился, чтобы сделать поделку! С натуры, так сказать.

– Подделку, – уточнила я, взглянув на сообщение в чате. – Тут с ошибкой написано: «подделку ежика». Ха, это смешно!

– М-м-м?

– Ну, вы же ежика своего Дмитрием Палычем назвали? Значит, подделка ежика – Лжедмитрий! – Я захихикала.

– Лжедмитрий Первый и Лжедмитрий Второй, мы же две поделки смастерили, – Ирка тоже хохотнула. – Так вот, я к чему это? Башибузуки как чувствовали, что ежик пригодится! Что это, если не дар ясновидения?

– А мы в первом классе еще жирафа из желудей делали, – припомнила я.

– Да? Ну, жирафа они с вечерней прогулки не приведут, – сказала подруга, однако уверенности в ее голосе не было: от Масяни с Манюней много чего можно ожидать. Даже жирафа.

– Однажды они приведут невест, – напророчила я уныло.

– Да лишь бы не женихов! – отмахнулась Ирка. – И вообще, не каждая приведенная в дом подружка – невеста, расслабься. Колюшка же сказал вам, что женится не раньше, чем в двадцать пять, у тебя еще целых шесть лет, чтобы морально подготовиться.

– Сказать-то он сказал…

– Эй! У тебя сынище – человек слова! И дела. Он, если что-то запланировал, идет по пунктам, как по ступенькам!

– Это правда, – я приободрилась.

Планирование – действительно сильная сторона моего потомка. Он ставит себе цель и идет к ней, заранее просчитав шаги. Удивительный талант, не от меня унаследованный, это точно! Я не то чтобы непоследовательна и хаотична, просто иногда выгляжу неорганизованной, потому что то и дело запросто корректирую свои планы на ходу. К примеру, отправляюсь в магазин за коричневым ламинатом, а возвращаюсь с голубым ковролином.

У Колюшки все четко. В начале года он составил список дел на двенадцать месяцев, обозначив как приоритет получение водительских прав, и в рамках достижения поставленной цели нашел подработку, накопил нужную сумму денег, промониторил городские автошколы, выбрал лучшую, прошел медкомиссию, заплатил за обучение и наконец приступил к занятиям.

Собственно, именно поэтому мы с Иркой и башибузуками кто во что горазд развлекались на заброшенной детской площадке: с нее был виден автодром, на котором занимался Колюшка. Как заботливая мать, я считала своим долгом приглядывать за милым крошкой (сто девяносто пять сэмэ и восемьдесят кило юношеской наивности и простодушия), но понимала, что делать это можно только тайком. Сын оскорбился бы, узнав, что за ним надзирают, да и товарищи стали бы над ним насмехаться.