Хэджон, сидевшая наверху, никогда не шумела. Для всех она могла быть шумной и незатыкаемой надоедой, но дома — тише воды ниже травы и не иначе. Делать в своей комнате было особо нечего. Обычные подростки в такой вечер гуляют на улице, но сейчас не то время, со всеми друзьями она поссорилась. Сидеть над уроками было сравнимо с пыткой, но просто лежать на кровати и пялиться в потолок — ещё хуже. Ким чуть ли не впервые за этот год села за уроки. Девушка не была отстающей в классе, просто зачем делать домашку, если её не проверяют, и она всё схватывает налету? Но Хэджон честно призналась, что если бы она делала домашку и усердно училась, то она могла стать лучшей в школе.

Сев за стол и сделав умный вид, девушка открыла учебник геометрии. Найдя в пенале линейку и транспортир, Ким не удержалась, насадила их на карандаш и покрутила. Отставив ребячество, девушка прочитала задачу, усмехнулась, потому что задачи про параллельные прямые её всегда смешили, и начала записывать условие. Хэджон даже на секунду показалось, что она учёный, который доказывает свою теорию и сейчас пишет отчёт. Снова прервав домашку из-за ребячества, Ким поправила свои очки, скрестила руки на груди и заявила:

— Если видно, что прямые параллельны, то как доказать это слепому? — Хэджон снова продолжила решать задачу, не переставая говорить: — Да, как же доказать слепому, что прямые параллельны? Если они будут пересечены секущей, накрест лежащие и соответственные углы равны, а сумма односторонних равна ста восьмидесяти градусам, то прямые будут… — Ким дописала последнее предложение и выкрикнула: — Равны! Так вот для чего нас учат решать такие простые задачи! Если вдруг мы ослепнем, то тоже сможем доказать, что прямые параллельны, вот это да!

— А мне только начало казаться, что ты стала нормальной.

Вздрогнув от голоса Бэкхёна, Хэджон повернулась к нему с лёгким удивлением. Брат держал в руках поднос с ужином, приготовленным с его помощью. Ким благодарно улыбнулась, когда парень поставил поднос на стол и потрепал её по голове. Бён был счастлив, одет по-домашнему и вообще, видеть его сейчас — было настоящим утешением. Хэджон ревновала своего брата и не скрывала этого. Мысль о том, что он станет ухаживать за кем-то другим, разбивала ей сердце. Но даже если такое случится, этой девушке безумно повезло. Бэкхён сел на кровать, разминая свою зудящую шею.

— Ты сегодня выглядишь иначе, — сказал парень, поправив свои очки.

— В каком смысле?

— Раньше ты бросалась на меня, когда видела, и ты никогда не делала домашку. Я чем-то тебя обидел?

— Нет, это не так, — девушка покачала головой.

— Придя домой, я был подавлен, но, ступив на порог и увидев маму плачущей, понял, что у нас у всех троих не задался денёк. Я ненавижу видеть, как вы грустите.

— Ты слишком идеальный, гадёныш! — Ким вскочила с кресла и, ударив брата в плечо, села рядом с ним.

Бэкхён приобнял сестру за плечи, прижавшись щекой к её макушке. В комнате почти не горел свет, только слабая лампочка на столе, поэтому парень не мог увидеть, как у Хэджон дрожит губа. Стоило ей оказаться в чужих объятиях, на неё нахлынули все воспоминания сегодняшнего дня. Она понимала, что поступила неправильно, но признаться в своей ошибке так безумно сложно, что слёзы сами катились из глаз. Ей было так одиноко, даже видя заботливое лицо брата, а вместе с одиночеством пришёл и холод. Бён винил себя за то, что его семья была в таком положении. Он думал, что в какой-то степени это его вина, ведь если бы его заработок был больше, возможно, всё было по-другому. Бэкхён любил своих маму и сестру, но что тогда будет с его мечтой? Неужто, под натиском вины, и теряются людские мечты?

***

Дождь так внезапно начался, к чему Сури была совсем не готова. Ни зонтика, ни кофты с капюшоном у неё не было, поэтому девушка бежала к дому Минсока промокшая до нитки. Она обещала принести дедушке её фирменный яблочный пирог. То, чего боялась Ли больше всего, случилось, её рубашка стала просвечивать её розовый лифчик, а ей совершенно не хотелось светить своим бельём перед дедушкой и Минсоком. Но раз уж такое случилось, нужно выкручиваться. Добежав до дома, Сури позвонила три раза и принялась ждать, пока кто-нибудь откроет. Через дверь девушка услышала медленные ленивые шаги, что выдавали в них дедушку. Сури была так рада, что сначала в таком виде попадётся ему, а не Киму — это было бы слишком смущающе.

Дверь открылась с небольшим скрипом, и Сури встретилась взглядом с тем, с кем боялась сейчас увидеться. Минсок тоже явно не ожидал, что увидит на пороге свою одноклассницу, ещё и в таком соблазнительном виде. Короткие волосы промокли и прилипли к лицу, с которого так медленно и дразняще стекали капельки дождя, белая рубашка просвечивала то, чего ему не следовало видеть. Ким тоже был достаточно мокрым, из-за звонка в дверь пришлось вылезать из ванны. В итоге волосы сырые, с шеи стекает вода.

— Заходи, не мёрзни, — устало произнёс Ким, открыв дверь пошире, впуская девушку внутрь.

Несмотря на то, что Сури было холодно и некомфортно в мокрой одежде, её румянец пылал,

как никогда. Минсок скрылся в другой комнате, пока девушка снимала промокшую обувь. Вернувшись с полотенцем, он протянул его Ли. Девушка сразу принялась вытирать свои волосы и одежду. Между парочкой стояла неловкая тишина, разрушаемая только кипением чайника. Последовав за Кимом на кухню, Ли положила на стол свой пирог. Он был в самом обычном пакете, но дождя смог избежать. Сури достала его, и по комнате разнёсся этот прекрасный запах домашней выпечки. Минсок вдруг вздрогнул, к нему снова пришли воспоминания. О том, что мама так любила готовить пироги для него и дедули. Запах был столь знаком, что сердце болезненно закололо.

— Ты чертовски на неё похожа… — прошептал Минсок так тихо, что даже он себя не услышал.

— Дедушка скоро придёт? — спросила Сури, боясь, что этот вопрос покажется невежливым.

— Он не любит дождь, поэтому, пока он не закончится, на улицу не высунется.

— Вот как, я тоже не люблю дождь.

— Но это не помешало тебе прибежать сюда под нереальный ливень, — Минсок сел за стол, глотнув только что заваренный чай.

— Я хотела вас угостить! Прояви уважение!..

— Ну так угощай, — эта фраза Сури показалась такой двусмысленной, что она покраснела из-за собственных мыслей. — Давай, пока пирог не остыл, иначе невкусным будет.

Шатенка встала из-за стола и стала шариться по полкам, словно настоящая хозяйка. По-другому её назвать нельзя, она и готовить умеет, и заботливая, и красивая. Даже понимая всё это, Минсок не мог избавиться от силуэта собственной матери. С длинными волосами Сури была её точной копией, но с короткими только характер схож, такая же надоеда. Ким скучал по этой надоеде. Хоть про свою умершую мать обычно так не говорят, но она была лучшим образцом женщины, парень считал её такой единственной. Но Сури ярко демонстрировала, что она не хуже. Все лучшие качества женщины смешались в ней одной. Минсок даже не знал, бесит ли это его или же привлекает.

Ли оборвала его мысли, поставив перед ним тарелку с пирогом. Хоть он и был слегка остывшим, от него всё ещё исходило тепло. Домашняя выпечка всегда выигрывала у покупной, поэтому Минсок с удовольствием уплетал пирог, пытаясь не слишком обрадовать Сури тем, что ему понравилось. Но даже сам вид Кима, кушающего её еду, вынуждал её улыбаться, обнажая свои милые зубки. Минсок, столкнувшись с ней взглядом, покраснел и отвернулся, засунув выпечку за обе щеки.

— Ты сейчас так похож на хомячка, — Сури сдержанно хихикала.

Ким злобно изогнул брови, но из-за его набитых щёк, он всё равно остался милым хомяком. Девушка засмеялась, прикрывая свой рот ладонью. Минсок проклял себя за привычку быстро есть и не прожёвывать как следует. С помощью чая парень всё успешно проглотил и блаженно выдохнул. «Пирог действительно вкусный, но ей об этом знать не обязательно», — подумал Минсок. Но Сури и так всё видела, её сложно обмануть, Ким сам не понимал, зачем всё пытался и пытался.