— Хочешь помешать ему действовать согласно его плану, — понимающе кивнул Романов. — В этом случае он может занервничать, начнёт делать ошибки или даже попытается сбежать из этого региона.

— Плохо что мы не можем перекрыть его потенциальный побег по воде, — поморщился я. — Ладно Енисей, на реке дежурят наши люди. Но остаются Карское море и море Лаптевых. Побег через одно из этих морей буквально напрашивается!

— У него нет и не может быть где-то в этих местах нормального корабля, в этом я ручаюсь. Была проведена воздушная разведка, найдены максимум небольшие шлюпки, которыми пользуются рыбаки и контрабандисты. А на них как ты понимаешь далеко не уйдёшь — запас хода небольшой, ну и сам по себе транспорт не очень надёжный. На востоке сплошь наши территории, в том числе и Аляска. А на западе Новая Земля куда мы перекинули одну роту разведки с радарами, несколькими патрульными катерами и двумя вертолётами. Они постоянно патрулируют как на воде, так и в воздухе.

Ха, вот оно как! Ну да, что-то я совсем уж зазнался. Не глупые люди организовали эту охоту за князем, перекрыли ему самые очевидные пути побега отсюда. Поэтому вместо того, чтобы сразу в нескольких местах устроить диверсии и нападения, а самому под шумок слинять, он перешёл к настоящей тактике террористов.

Очень надеюсь на то, что допрос командира даст нам полезную информацию и мы сможем контратаковать. Не очень мне нравится исключительно защищаться. Мы на фоне этих двух нападений выглядим не очень уж хорошо.

В дверь кабинета постучались и внутрь вошёл глава рода Гродевых. И выглядел он настолько мрачно, что было очевидно — случилось что-то нечто ужасное, а то и вовсе катастрофическое.

— Князь, на вас лица нет, — сказал я. — Что случилось?

— К нам в поместье пришёл человек Разумовского с посылкой. В ней была отрезанная левая кисть моего семилетнего внука, — с крайне мрачным видом сообщил Гродев.

Вот же сука! Были у меня подозрения, что Разумовский может скатиться до совсем уж зверских поступков. Атака на больницу уже показала, что ради собственного спасения князь пойдёт на что угодно. Но мучить детей и отрезать им конечности… Выблядок!

— Кроме посылки он передал вам какие-нибудь слова? — Спросил я после нескольких секунд молчания. А сам я начал закипать от злости, причём в прямом смысле слова: на кончиках пальцев правой руки уже то загорались, то затухали маленькие огоньки.

— Мне было сказано, чтобы я перестал с вами сотрудничать и попытался убить вас. Глупое требование, учитывая, что подобный шаг с моей стороны приведёт к уничтожению всего моего рода. Да вот только…

— Можете ничего больше не говорить князь, я всё понимаю. Сейчас именно ваше молодое поколение под удар. Посыльный где?

— У нас в поместье, проходит процедуру… «допроса».

Я кивнул в ответ на слова Гродева. Хоть лично у меня не было никаких сомнений, что от этого посыльного мы вряд ли что-то узнаем, но мешать князю и его людям не буду. Им сейчас определённо нужно выместить злость. Так что пускай они этого посыльного хоть расчленят и повесят на столбу его останки — слова против не скажу и даже поддержу.

— Одно можно сказать точно — если Разумовский начал поступать подобным образом, то его окно возможностей сокращается и он пытается обострить обстановку в городе, — сказал я. — Ведь ещё два дня в том же духе и мы всё же пригоним сюда значительные силы армейцев и прочешим каждый уголок в поисках убежища князя. И плевать нам будет на потери в этом случае, мы не может продолжать терпеть нападения его людей в городской черте.

— Проблема только в том, что чем ближе мы будем к Разумовскому, тем более отчаянные шаги он будет принимать, — подметил Константин. — Загнанная в угол крыса способна на многое.

— А от меня чего вы хотите? Командира допрашиваем, в случае получения ценной информации сразу же воспользуемся ею, чтобы ухудшить положение князя. Я и так разгребаю то дерьмо, которое Разумовский оставляет у нас на коврике. Нужен гениальный план? Так думайте сами — это ваши детишки в беде, — ткнул я в Гродева пальцем, — и ваши люди упустили изменника, — тут я уже ткнул в сторону Константина.

Что характерно — оба промолчали после моих обвинений. Да, неприятно, когда тебя отчитывает мальчишка, только тут я был полностью прав. Я во всей этой ситуации так, приглашённый специалист, который устраняет последствия чужих ошибок. И не нужно мешать моей работы и требовать чего-то невыполнимого…

Я открыл дверь в комнату, которую мы временно переоборудовали в допросную. А следом за мной зашла и Марина. Она бросила беглый взгляд на пойманного командира и ни один мускул на её лице не дёрнулся. Это хорошо, выдержка у рыжей была.

Хотя наш пленник выглядел в целом хорошо. Так, губа разбита, да пара синяков виднеется. А ведь этого парня уже как два часа готовили к допросу. Нет, ему задавали вопросы, а он в свою очередь молчал или огрызался за что его били. Но били даже не в полную силу, не говоря уже про куда более серьёзные допроса: никаких игл под ногти, отрезания пальцев или ушей, не было пыток водой… Господи, да ему до сих пор даже ничего не сломали! Всё прямо по Женевским конвенциям.

Но подобное отношение к пленнику было вызвано отнюдь не резким приступом человеколюбия. Ни в коем случае! Нет, такова была тактика допроса. Необходимо было внушить пленному, что до реальных пыток мы не дойдём и что у него может получится выдержать этот допрос. А затем резко усилить напор и сломать его. Рабочая тактика, она просто требует наличия кучи времени. Его у нас было много до поры до времени.

Только вот сейчас требовалось ускорить этот самый допрос. Последний поступок Разумовского был за гранью, те же Гродевы явно были на грани. Нет, против меня и Романовых они не пойдут. Князь верно сказал, что это точно будет приговором для его семьи. Но никто не отменял глупых поступков совершённых под воздействием сильных эмоций.

Именно потому надо найти Разумовского и спасти детишек или хотя бы дать возможность этой семейки отомстить и спустить пар. Тогда у меня будет возможность продолжить держать ситуацию под полным контролем.

И говоря откровенно, в моём вмешательстве не было никакого смысла. Можно было дать разрешение на применение любых методов допроса и тогда бы мои бойцы быстро раскололи пленного командира. Но я захотел воспользоваться пленным в своих собственных целях, поэтому и пришёл сюда с Мариной.

— Мне тут мои бойцы сказали, что ты не хочешь с нами общаться, — сказал я, садясь на стул рядом с пленником. — Молчишь или кидаешься оскорблениями. Ну разве так ведут себя в гостях?

Командир лишь глянул на меня, но ничего не сказал. Ну-ну. Поглядим насколько тебя хватит, когда мы перейдём к основной части допроса.

— Кейт, та девушка что руководила твоим допросом, была вынуждена соблюдать определённые границы. Она со своими людьми только начала работать под моим началом и сейчас всеми силами доказывает свою профессиональность дабы убедить меня в том, что я не зря взял её к себе на службу. Да и в целом мои люди стараются своими действиями не бросить тень на меня. Поэтому ты ещё жив и относительно цел.

— Что, хотите сказать сейчас начнутся настоящие пытки, да? — Усмехнулся пленный. — А не боитесь ручки запачкать?

— Не боюсь. Просто твой хозяин решил перейти абсолютно все красные линии. Два часа назад ситуация кардинально изменилась и теперь для того, чтобы разобраться с князем Разумовским хороши абсолютно любые методы. Поэтому я привёл с собой вот эту девушку, что стоит рядом со мной. Марина, будь так любезна — создай под ступнями нашего гостя огненный шар, который будет медленно поджаривать его в собственном соку.

Вообще по отношению к Марине я решил действовать по принципу «куй железо пока горячо». Отчасти хотелось поглядеть насколько хватит её пыла, желания отомстить Разумовскому и доказать мне что она такая уж слабая. А отчасти у меня появился интерес и хотелось попробовать сделать из неё настоящую валькирию. Ну знаете, чтоб всегда первая в бой, без раздумий была готова была убивать врагов десятками и всё в таком духе.