Ю.А. Шрейдер, любивший, помнится, все яркое и носивший броские цветные пиджаки и галстуки, неожиданно для меня опубликовал упомянутую рецензию с ярким названием – «Кухня Стагирита». В упомянутой книжной ее версии, принадлежащей перу трех авторов, приводится большая цитата, но не из «Генезиса и структуры квалитативизма Аристотеля», а из небольшой статьи, вышедшей в свет за пять лет до публикации книги[9]. Привлекшая его внимание идея о генезисе учения Стагирита о качествах-силах (δυνάμεις) из античных ремесленных практик кухни – аптеки – сада была в этой статье уже лаконично и выразительно сформулирована. И он, и М.А. Розов, и другие читатели не раз говорили, что отыскать мою главную мысль о «качественной науке» Стагирита в большой книге с ее дотошными аналитическими изысканиями трудновато, а вот в короткой статье она ярко и убедительно высказана[10]. Я с этим соглашался, но только частично. Ведь на самом деле результаты проделанного исследования никак не сводятся к идее «кухни» как «репрезентатора»[11] аристотелевской науки о мире становления. Эта идея была только одним из его итогов. Ведь нужно было разобраться в представлениях Стагирита о качествах в целом, показать их неоднородность, реконструировать связь категории качества с другими понятиями, разобраться в общем строении представлений великого мыслителя о качествах, исследовать эпистемологические, логические, онтологические аспекты того, как мыслятся качества Аристотелем, как они «работают» в разных частях его энциклопедического учения. Нужно было ответить и на вопрос о генезисе этих представлений, оценить воздействие различных традиций, сложившихся до Аристотеля, в частности, на его учение о качествах-силах и т. д. Все это не могло не означать необходимости систематической реконструкции всего комплекса аристотелевских представлений о качествах. Речь шла по сути дела о той философской, научной и исторической загадке, которую мы, не задумываясь, именуем «качеством», не отдавая себе отчета в том, как это понятие возникало и категориально сформировалось и что в нем оказалось «закодированным».

И все же умные и чуткие читатели не случайно обратили внимание прежде всего именно на образ «кухни», дающей схематический «ключ» к учению Аристотеля о качествах-силах. Как же эта идея явилась мне? Однажды, весной 1976 года, я решил уехать из Москвы с ее рассеивающей суетой, чтобы погрузиться в аристотелевские проблемы. Так я оказался в пансионате академии в Звенигороде, благословенном месте наших совместных кооперативных эпистемологических «мозговых штурмов». Отдыхавших было немного. Тишина и покой полные. Помню, местом работы я избрал не свой тихий номер, а крышу пансионата, где не было даже шума от утренних уборщиц. И там, созерцая макушки высоченных елей на высоком берегу реки, слушая шум покачивающихся веток, я пытался решить загадку генезиса учения Аристотеля о δυνάμεις в его «Метеорологике IV». И это удалось! Привлекшая внимание Ю.А. Шрейдера, Н.И.Кузнецовой, М.А. Розова статья была написана на пансионатской крыше за несколько дней. «Изюминка» была найдена значительно раньше, чем испечена сама «булка», объемистая и в то же время плотная и местами вязкая, так что обнаружение в ней «изюма» требует известных усилий.

В тяжелом монолите идеологически выхолощенной советской философии «вентиляционные окна» прорубались в близкой, но не совпадающей с ней институционально сфере – в истории и методологии науки. Этот тренд обозначился еще в начале 60-х годов, если не раньше, и к началу 80-х, когда вышла книга, он набрал полную силу. Молодежь, устремленная к обновлению и расширению гуманитарного знания, не могла ее не заметить. Вскоре появились филологически подготовленные молодые исследователи, самым непосредственным образом продолжившие начатые автором «Генезиса и структуры квалитативизма Аристотеля» исследования античной «физико-химии» качеств и вокруг нее. Назову в качестве примера М.А. Солопову, переведшую трактат комментатора Аристотеля Александра Афродисийского «О смешении» и написавшую комментарий к нему[12]. Это исследование непосредственно продолжило тему «миксиса», которой посвящен раздел в «Генезисе…». Вещественно-качественно-динамические представления Эмпедокла в их глубинном архаизме, отделяющем их от перипатетической традиции, были изучены О.Б. Федоровой в стенах всё того же незабвенного ИИЕТа[13]. Она же занималась и медицинскими авторами Гиппократовского корпуса, внесшими заметный вклад в генезис аристотелевских представлений о качествах-силах. Можно назвать и другие имена представителей пытливой, склонной к историко-филологическим изысканиям молодежи, для которых эта книга была значимым событием. В небогатую отечественную аристотелиану она вошла как заметное явление, что нашло отражение в энциклопедиях и словарях, появившихся после ее выхода в свет.

Книгу заметили и за рубежом. Известное голландское издательство (E.J. Brill), специализирующееся в первую очередь на издании исследований по Античности, предложило ее опубликовать, полагая, что, возможно, она уже переведена у нас на французский язык (книгу я завершил развернутым резюме по-французски). Но перевод большой книги стоит немало, и издательство на это не пошло. Однако статья «Структура аристотелевского квалитативизма», подготовленная на основе проделанного исследования, была опубликована в ведущих философских журналах Франции[14]. По материалам книги были и другие публикации в разных странах[15].

Итак, книга вышла и пошла своим путем уже независимо от автора. Многие спрашивали, почему я не продолжил исследование эпистемологических и исторических аспектов «качественного знания»? Правда, несколько публикаций, продолжающих эту тему, вышли, но уже тогда, когда интерес и внимание ее автора обратились к другим «материям».[16] Да и научное сообщество, с энтузиазмом воспринявшее пионерскую статью в «Природе» (1977), несколько охладело к моему «квалитативизму», считая, что главное об этом сюжете уже сказано. Конечно, какие-то моменты при этом уточнялись. Но главное, но существенное было действительно сделано. И уже только поэтому надо было менять тему, хотя неиспользованного материала по Аристотелю у меня оставалось предостаточно. Но познавательный «эрос», обращенный на аристотелевский квалитативизм, реализовался.

Для настоящего издания текст книги отредактирован, слегка сокращен и в то же время незначительно дополнен за счет краткого рассмотрения апорий аристотелевской концепции качеств-сил (гл. VI, 1).

Наряду с развитием количественных методов, математизации и формализации научного знания важной чертой науки сегодняшнего дня является повышение значимости качественных подходов и оценок. Исследователя часто интересуют в конечном счете не столько количественные показатели того или иного процесса, сколько сам факт: будет этот процесс иметь место или же нет. Науки не просто «не обходятся без качественного» [26]: качественные характеристики изучаемых ими явлений выступают, в конце концов, как основные, задающие цель всего научного поиска.

Представление о качественных определениях предмета познания как неопределенных, неточных, приблизительных и грубых, т. е. представление о качестве как «предколичестве», истолкование его как недовыявленного количества, как низшей начальной ступени количественного знания не отвечает современной науке и опровергается ее историей. Качество и количество представляют собой в равной степени универсальные категории, тесно взаимосвязанные, но отнюдь не «снимаемые» одна в другой. В частности, качество в конечном итоге не может быть нацело сведено (редуцировано) к количеству, хотя редукционистский подход в определенных границах и в специфических ситуациях оправдан, являясь эффективным познавательным средством.