Прошло четыре дня, а, казалось, будто промчалась вечность. Всего однажды девушке приснился кошмар, в котором Ирбис довел начатое до конца. И в ту ночь Дуня проснулась от собственного крика, перепугав Анюту.

На пятый день подруга вернулась домой, а Дуня – вышла на работу.

Привычная рутина помогла отвлечься. И все, кажется, начало налаживаться. Анюта перестала звонить и слать сообщения по сто раз в день. Да и сама Дуня вновь начала улыбаться.

Все, кажется, стало, как и прежде.

Вот только подсознательный страх перед черными тонированными автомобилями, как и перед широкоплечими мужчинами никуда не делся. Однако приходилось пересиливать себя, выходить из квартиры, ходить в магазин, бегать в парке.

А еще ей казалось, будто за ней следят. Будто кто-то постоянно изучает ее пристальным взором.

Нет, не Ирбис. Взгляд Георгия Матвеевича, наверное, Дуня ни с чьим никогда не спутает. С ним – все иначе.

А здесь…. Кто-то незнакомый и не очень приятный.

Дуня «засекла» компанию во время утренней пробежки. Пришлось сократить дистанцию и сразу же вернуться домой. Из окна квартиры девушка отчетливо увидела, как незнакомец остановился возле подъезда, осмотрелся, словно ждал кого-то. А после – сел в подъехавшую машину.

Что это было? Привет от Ирбиса? Но Дуня не видела этого человека прежде. Разумеется, девушка и всех людей Ирбиса не рассматривала. Однако внутренний голос настойчиво шептал о том, что этот мужчина – чужак.

Короткова не стала рисковать, а потому больше не бегала в парке. Следующие несколько дней пролетели незаметно. Чувство тревоги ослабло. Больше незнакомцев Дуня рядом с собой не видела. Как и людей Георгия Матвеевича.

Пока однажды после рабочего дня не зашла в ближайший супермаркет. Загрузив полный пакет продуктов, девушка торопливо шла домой. Не темно совсем, да и вокруг – тьма прохожих. И дверь родного подъезда уже была очень близко, когда кто-то преградил Дуне путь.

– Добрый вечер, – раздалось очень близко, а Дуня вздрогнула от сиплого и прокуренного голоса незнакомого мужчины средних лет.

Девушка молчала. Вскинув глаза, смотрела на морщинистое лицо и цепкие полупрозрачные серые глаза. Странный взгляд, холодный и чужой. Но что-то было знакомое в нем.

– Жаль, что при таких обстоятельствах встречаемся… дочка, – усмехнулся мужчина.

Дуня продолжала молча смотреть на … отца. А в душе – ничего, пустота. Чужой перед ней человек.

– И даже в дом не позовешь? – продолжил говорить Коротков.

– Что вам нужно? – ответила вопросом на вопрос.

– Зайдем в дом, Евдокия, мне светиться здесь резона нет, – оглянувшись, произнес мужчина. – Не так я представлял нашу встречу, дочка.

– А я ее вообще никак не представляла, – негромко прошептала Дуня, но в подъезд вошла.

Отец последовал за ней. Прежде, чем закрыть дверь, мужчина бросил взор на улицу, словно проверял, следит ли кто.

Дуня тряхнула головой. Нет, наверное, она сходит с ума. Или уже сошла.

Разговор с родителем не клеился. Дуня вскипятила чайник, но не торопилась угощать дорогого гостя. Ждала, когда отец первым начнет разговор. Чувствовала, что не просто так он заявился к ней, спустя двадцать три года.

Не ошиблась.

– Говорят, что тебя держали у Ирбиса, – произнес мужчина.

Гость бродил по комнате, рассматривал фотографии в рамках, корешки книг на полках, мелкие безделушки, которыми Дуня украсила квартиру. Многое досталось девушке от мамы, и каждая вещица имела свое значение и место в сердце Дуни.

– Не обижали? – допытывался отец.

– Послушайте, я устала, хочу отдохнуть, рано утром мне на работу, – нетерпеливо произнесла Дуня. – Можете говорить ближе к делу?

– Лады, – кивнул отец. – Не признаешь, значит, папку? А я, между прочим, мамку твою отговорил от аборта.

– Премного благодарна, – усмехнулась девушка. – Вы пришли, чтобы сказать именно это?

– Не только, дочка, – мужчина сел в кресло и взглянул на Дуню, – мне нужна твоя помощь. Мелкое одолжение, так сказать. Поможешь ты мне, помогу и я тебе.

– Мне от вас ничего не нужно! – прищурилась Дуня.

– Евдокия, ты бы сперва выслушала меня, а потом уже дерзила родному отцу, – насупился пожилой мужчина и потянулся рукой во внутренний карман пиджака.

Коротков извлек свернутую вдвое папку и положил ее на диван.

– Вот, можешь изучить. Пожалуй, даже придется к юристу заглянуть, – лениво протянул отец. – Эту квартиру я купил для твоей матери. Скажи, ты ведь не оформила на себя жилплощадь после смерти матушки? Нет? Выходит. И жить тебе негде.

– Это моя квартира! – прищурилась Дуня.

– А по бумагам эта жилплощадь принадлежит мне, – резко произнес Коротков и поднялся из кресла, поправил пиджак, взглянул на Дуню: – А еще, тот кредит, что ты брала год назад. Он ведь так и не погашен? В банке брала? А договор внимательно не прочитала, дочка.

– Бред какой-то! – опешила Дуня. – Я ничего не брала! Я… Это все ложь!

– Евдокия, ты не горячись, – примирительно проговорил отец, разводя руки, – это ведь всего лишь деньги. Мелочь. Но я все оплачу. Если ты мне поможешь. И квартиру перепишу на тебя, не волнуйся.

– Идиотизм какой-то! – не могла никак успокоится Дуня, лихорадочно листала документы, которые принес отец. И от сумм, прописанный в них, Дуне становилось плохо. Еще и квартира… Боги! Что вообще происходит?!

– Тебе ничего особенного не нужно делать, дочка, – продолжал говорить Коротков, его и отцом даже в мыслях Дуня не могла назвать, что-то мешало. – Ты все уже сделала. Всего лишь пообщаться с Ирбисом. Ты ведь уже была… с ним?

– Убирайтесь! – повысила голос Дуня.

– Это моя квартира, дочка, – напомнил Коротков, а потом вдруг неожиданно вздохнул, словно осекся: – Послушай, Евдокия… Я не с того начал. Разучился нормально общаться с нормальными людьми. Дело ведь не в этой квартире, и даже не в том «бабле», что ты задолжала банку. Дело в другом. Долбаный Ирбис все у меня отнял. Все! Я бы убил с-с-суку, да он какой-то неубиваемый. Обложил меня по всем фронтам. Долг выставил такой, что я не потяну. Помоги мне, дочка, а? Дело ведь не хитрое. А ты у меня красавица. Чуйкой чую. Потолкуй с ним полюбовно, хорошо? Тебе все равно денег негде взять, а долг не отдашь, без крыши над головой останешься.

– Мразь! – прошипела Дуня.

– Всего лишь твой отец, – вскинул мужчина бровь и вышел в коридор. – У тебя два дня, девочка. Либо достаешь деньги, либо идешь к Ирбису. Выбор за тобой, но учти, что мои ребятки будут рядом. Присмотрят за тобой и этой, как ее… Анной?

Отец открыл дверь, а в подъезде уже маячила пара плечистых парней. В одном из них Дуня узнала того самого незнакомца, который бегал в парке. Выходит, это люди отца следили за ней?

Дуня со всей силы хлопнула дверью, когда отец вышел на лестничную площадку. Руки тряслись. Хотелось выть в голос. Или кого-то ударить. Больно. Выплеснуть всю злость на другого человека.

Шумно выдохнув, Дуня глянула в глазок. Амбалы так и стояли под дверью, словно караулили ее.

Девушка решила, что не станет это все терпеть. Позвонила в полицию.

Спустя десять минут, в подъезд вошли доблестные служители порядка. Под зорким взглядом Дуни через глазок, амбалы о чем-то побеседовали с представителями закона. Девушка захлебнулась от возмущения, когда увидела, как несколько крупных купюр перекочевали из рук бандитов в руки полиции. И стражи скрылись.

Вот и все. Ничего не изменить. А на телефон пришло сообщение.

Незнакомый номер сообщал место, время, дату. Ночной клуб, о котором Дуня только слышала, но никогда там прежде не была.

Выходит, отец уже все просчитал и принял решение за нее.

Гад. Сволочь!

Все они одинаковы. И Ирбис, и Коротков!

– Дунька, ты чего?

Анютка, как чувствовала, примчалась этим же вечером, когда Дуня не ответила на вызов. Открыла замок своим ключом и уставилась на сидевшую в коридоре прямо на полу девушку.