Бескрайняя Пустота завораживала сердце и своим мимолетным касанием затрагивала все фибры души, всяк на нее взглянувших. Но, не смотря на вопящих о своей избранности то тут, то там богов все прекрасно понимали кто тут истинная хозяйка. Царство владычицы Пустоты, и как любая территория — она нуждается в защите.

Мириады звезд, некоторые из которых уже мертвы, а большинство из них никогда не будут достигнуты смертными — это всё её владения. И посреди бескрайних простор Пустоты, висела одна никому не нужная планета.

Игры богов на ней уже были проиграны, а космическая экспансия еще не дошла до этих краев. Глядя на синие океаны и застилающие поверхность облака, она никак не могла понять, почему же Земля?

Смуглая девушка, одежда которой сливалась с окружающей чернотой, висела над населенной планетой, и её абсолютно не волновал окружающий её вакуум. Она всё никак не могла нарадоваться. Боги могут многое, особенно такие древние как Она. Радостная ухмылка появилась на её аристократическом лице, а в алых глазах читалось нескончаемое предвкушение.

— Слишком долго, Скользящий, ты месил грунт. Пора вернуться домой, — улыбнулась та и щёлкнула пальцами. Этот щелчок разделил жизнь одного парня на «До» и на «Да-еб-твою-мать».

Густой и липкий полумрак окутывал меня словно кисель. Я единственный выживший посреди этого непроглядного океана темноты. Сижу на оставшемся островке режущего глаза света. Движение пальцем и ветка комментариев, темы которого я уже особо и не помню, уезжает вверх. Вместе с конфликтом неизвестных мне людей, где уровень аргументации уже давно добрался до родственников.

Картинка размыта, я даже не видел уже монитора. Он, как и всё остальное, превратился в размытую кляксу, ведь в моей голове бушевал ураган мыслей, которые всё время сменяли друг друга с будоражащей мозг скоростью.

Сознание ни за что не могло уцепиться, так что мысли просто утекали дальше, словно песок сквозь пальцы. Кажется я думал обо всём и ни о чем конкретно. Хаос и бардак. Прямо моя жизнь, ей богу.

Не хотелось делать ничего, хоть вешайся, а сумбур в голове лишь усугублял ситуацию. Всё чаще и чаще меня посещало чувство, что мне становится противен социум в целом, да и собственное существование в частности.

Весь мир превратился в дешевые декорации без объема, серые картинки и безликие пустышки, зовущие себя людьми. Вагоны планов и тонны амбиций разбитые о монотонную стену несправедливости под названием жизнь.

И к своему ужасу я понял, что стал частью этого болота. Что-то внутри еще сопротивлялось, отказываясь принимать ужас реальности, но это скорее было похоже на предсмертные конвульсии.

Унылое окружение затягивает меня словно болото в свои легионы ничем не отличающихся безинициативных зомби, и на сегодняшний день, у него очень хорошо получалось.

Давно прошли те дни, когда я огрызался в ответ, обломал свои зубы об этот монолит. Без планов и амбиций на жизнь, можно и в самом деле назвать себя неудачником. В общем, довольно лирики. Как говорится, даже в самом безумном хаосе, рано или поздно всё приходит к порядку. Так и мои мысли превратились в одно осознанное желание:

— Хочу пивка… — пробормотал я, перестав мотать колёсико мыши.

Картинка приобрела четкость. Мне нужно подышать «свежим» воздухом, а то так и в самом деле до петли не далеко.

«Ну так шурши булками побыстрее», — тут же раздался немного хриплый и вечно недовольный голос в голове. — «Хрен ли ты развалился?»

Я машинально посмотрел на часы, расположенные в углу монитора. Поморщился, ведь у и в самом деле спеваю. А ведь если не пойду, то эта говорящая язва меня съест с дерьмом и потрохами, ладно, он в любом случае ментально съест меня с дерьмом и потрохами. Комментирующий всё что можно и нельзя голос, который со мной, кажется, с тех пор как себя помню. Да здравствует амнезия, что по заверению врачей должна была пройти уже пару лет как.

— Ты как всегда прямолинеен.

— «А ты как всегда страдаешь херней», — язвительно произнес он.

— Срань, когда моя жизнь повернула не туда? — откинулся на спинку своего кресла, на что оно противно скрипнуло. Нужно бы заменить… но лень. — Сижу сам, в пустой квартире и разговариваю с гребаной шизой.

«Ну…» — моментально отозвался голос, — «ты всегда был с ебанцой».

— Пошел нахер, Макс, — я слабо улыбнулся.

Еще некоторое время продолжил пилить взглядом пятно на потолке и вслушиваться в текст играющего на фоне рока. Боже, я ему даже имя дал… или не давал? Впрочем, срать. К слову я мог общаться с ним и мысленно, но так… становится не так одиноко и скучно?

Готов даже признать, что вот такое общение хоть немного разбавляло эту унылую серость. Случайные связи с женщинами и двуличные подлые существа, которых некоторые называют друзьями, вовсе не заполняли мою внутреннюю пустоту. Дом-работа-бар-дом, зациклить, и выйдет моя чертова жизнь.

«Если бы мог выбрать, в чей голове сидеть — болтал бы сейчас с длинноногой красоткой, а не с небритым шизофреником», — фыркнул голос в ответ.

— Я бы тоже не отказался от компании длинноногой красотки, но имею дело лишь с больным на голову маньяком.

— «Ты посмотри на этого лицемера, с голосом в голове разговаривает он, а больной на голову — я!»

И вот под такие пикировки я и пошел на выход. Накинув поверх футболки синюю толстовку и быстро завязав немного потертые, но всё еще выглядящие достойно, кеды — уже был готов выйти. Но невольно мой взгляд упал на отражение в большом зеркале прихожей. Высокий, широкоплечий парень, всё же зал не проходит бесследно. Каштановые немного заросшие волосы, доходящие до скул, острые черты лица и карие, почти что черные, глаза. Синяя теплая толстовка с забугорным принтом и белым мехом в капюшоне, а снизу обычные джинсы без моднявых дырок.

Если скрыть эту хмурую морду, для которой раздражение стало стандартом, сбрить щетину и убрать мешки под глазами — выйдет вполне себе приличный, студент вуза. Жаль те веселые и безбашенные деньки уже в прошлом.

Словно кто-то дернул рубильник, перед глазами невольно появились воспоминания тех дней, горько ухмыльнувшись — выпорхнул за дверь. В нос тут же ударило уже привычное амбре мерзопакостных запахов. Все мои попытки сделать хоть что-то лучше просто затонуло в общем похуистическом настроении соседей, ну и черт бы с ними. С волками жить, по-волчьи выть, а к дерьму я уже привык.

В голову снова начали лезть непонятные мысли, что мне тут не место, да и вообще я заслуживаю лучшего. Какого хрена сегодня происходит и почему этот утырок с надеждой в будущее еще жив? Или ЧСВ разыгралось, — наличие которого, к слову, я тщательно скрываю. Странный день… наконец-то хоть что-то интересное.

С противным скрипом дверь подъезда открылась, выпуская меня на волю. Холодный воздух хлынул в лицо, а вместо запахов блевотины и мочи в нос ударил мороз. Хоть какая-то свежесть. Раздражение сходило на нет под влиянием будоражащей душу зимы. Мое любимое время года, ведь снег преображает город до неузнаваемости и скрывает его убогость.

Я прикрыл глаза и, вдыхая морозный воздух и выпуская густой пар, пошел вперед. Местная нечисть, оккупировавшая лавку у подъезда, распивала уже не первую бутылку алкоголя. Дабы не испортить себе только что появившееся «не хреновое» настроение, просто проигнорировал их и пошел дальше.

Трогать они меня не будут, ведь за неимением интеллекта за штурвал организма встает инстинкт самосохранения, а у меня на коротком поводке бешеный псих. Да и один раз местный сброд уже обжегся.

Парни в спортивках при виде меня притихли, и, казалось, вовсе перестали дышать, пытаясь быть ниже травы, тише воды. Что ж, «фейскотроль» пройден. Оставив гопников позади, наконец, накинул на себя капюшон и неторопливо пошел дальше.