— Лео, как это понимать? — Я с трудом отлепляю от неба занемевший язык, чтобы начать говорить. — Где она?

— Лайя, сядь, пожалуйста, в машину! Если ты хочешь получить ответы.

Подумав о том, что разговора нам теперь уж точно не избежать, на ватных ногах я иду к его автомобилю. Чересчур громко хлопаю дверью и разбрасываю по салону шальные брызги воды.

— Доволен?! Мы сию же секунду едем за Милли, иначе я всю кровь из тебя высосу до последней капли!

— Договорились, — кивает Лео, ничуть не тронутый моей угрозой. Он настолько безразличен, что я тяну носом, силясь учуять запах успокоительных трав. Если мы с ним полюбовно расстанемся, то нужно будет обязательно спросить, на чем он сидит.

Мы выруливаем с парковки и направляемся в сторону автострады. О чем мы, черт возьми, договорились? Презренно фыркнув и отвернувшись от него, я приступаю к разглядыванию проплывающих мимо фасадов и даже не сразу понимаю, как истолковать легкое прикосновение к моей левой ягодице. А когда оборачиваюсь, то уже слишком поздно: Лео без сожаления отправляет стянутый из кармана смартфон в чуть приоткрытое окно.

— Ты… Черт, ты совсем рехнулся? Зачем ты выкинул мой телефон? — воплю я. Мне безумно жаль фотографий и заметок, которые остались несохраненными.

— Извини, так нужно. Купим потом другой.

Мне остается только стучать зубами в бессильной злобе и сожалеть о том, что нельзя придушить того, кто за рулем. Сейчас я ненавижу в Лео все: его рыжеватые длинные ресницы, чересчур пухлые для мужчины губы, короткие пряди, оставшиеся от некогда длинной шикарной гривы. Я ненавижу твердо сжимающие руль руки, разрисованные дорожками чуть зеленоватых вен. Его кожу, слишком теплую, оттенка янтарного меда…

— Аслан, если смешать желтую и синюю краску, то получится зеленая. Дурья твоя голова, сколько раз я буду напоминать! — морщит носик юная девушка. — Нет, я не могу с тобой заниматься! Ты самый неспособный ученик!

— Прости, моя милая Лале! — мягко улыбается юноша. — Я действительно безнадежен. Все, чего я хочу, — это просто быть рядом. Мне сложно сосредоточиться на словах тогда, когда я могу просто смотреть на тебя… касаться тебя… — Аслан затягивает ее талию и прижимает Лале спиной к своей груди. Дыхание опаляет нежную кожу, он оставляет теплый, долгий поцелуй на изящной девичьей шее.

Ее тело отзывается и льнет к нему. Аслан запускает пальцы в ее волосы и оттягивает назад, предоставляя своим жадным губам ее горло, скулы, подбородок. Между ног у Лале становится тепло и мокро. Она уже много раз об этом думала и ласкала себя «там», представляя на месте своих рук его руки. Да что уж: себе то можно признаться, что не только рук она желала, — Шахи-Хатун все равно не залезть в ее голову и не прочесть постыдные мысли. Но все ее горячие девичьи фантазии заканчивались горькими слезами в подушку, стоило ей вспомнить, что статус племянницы Великого султана не позволяет быть женой воина с бесславным прошлым.

Лале вновь пугается этих мыслей и резко оборачивается — кисточка, зажатая в ладони, задевает щеку Аслана, мазнув по ней краской.

— Если смешать синюю и желтую краску, то получится зеленая, — упрямо повторяет она, пряча заалевший румянец в тени его груди. — На этот раз запомнишь?

— Я не уверен, — тяжело дышит он…

Рука, которую я пристально рассматриваю, погрузившись во влажные воспоминания, тянется к магнитоле, и салон наполняют приятные гитарные аккорды. Это, безусловно, лучше, чем гнетущее молчание, но все же я уже настроилась на обещанный разговор. Лео же будто забывает о моем присутствии и сосредоточенно смотрит на дорогу.

🎶 Helloween - In the middle of the heartbeat

«Tell me pretty girl do you know who I am?»{?}[Скажи, милая, знаешь ли ты, кто я? ] — поет голос с хрипотцей.

«Даже лучше, чем ты думаешь», — хмыкаю я про себя, разговаривая с интригующими строками.

«Have you ever seen me as your friend?»{?}[Ты когда-нибудь представляла меня своим другом? ]

«Когда-то ты был им, и даже больше».

«Anything we have is those hungry nights…»{?}[Все, что у нас есть, — это алчные ночи]

«Ой, да не было почти ничего».

«But there’s so much left unsatisfied»{?}[Но так много неудовлетворенности еще осталось].

«А вот с этим не поспоришь».

«Так, а нормальные песни есть?» Я ерзаю по кожаному сидению и густо краснею, осознавая, о ком думала. Лео замечает мои томные скольжения и бросает на меня любопытный взгляд, чуть скрытый густой челкой.

— Долго еще ехать? — отвечаю я на незаданный вопрос.

— Порядочно. Успеешь выспаться.

— Ты издеваешься? — фыркаю я. — Я глаз с тебя не спущу!

— Как знаешь. — Он усмехается и зачем-то быстро облизывает губы. И я повторяю это движение.

Мы замолкаем. Я смотрю на потоки дождя, разгоняемые «дворниками», и размышляю над тем, чем же мне грозит это приключение. Музыка помогает скрасить гнетущую тишину, но рядом с Лео я все равно ощущаю себя так, будто меня усадили задницей на раскаленные угли.

— Лайя… — вдруг обращается он ко мне. — Помнишь охотника, который стрелял в тебя возле «Прибежища вампира»?

— Ооо, так ты в курсе? — удивляюсь я. Хотя на самом деле нечему тут удивляться.

— Да. Я же сам… нашел на твоем теле след. За несколько часов до этого мне сообщили, что рядом с отелем стреляли в девушку-вампира.

Нет, я просто в восхищении! Оказывается, Лео — действительно ценный сотрудник. Надо же так самоотверженно жертвовать собой и так преданно отдаваться делу, ища на теле вампирши чертов шрам! Интересно, в должностной инструкции что-нибудь написано про то, что поиски должны сопровождаться поцелуями и игрой с сосками?

— Лео, к чему этот разговор? — говорю я резко, чтобы он не услышал обиды. — Расстроен, что твой дружок меня не прикончил? Ааа, подожди, дай я угадаю: теперь это ответственная миссия поручена тебе, но ты испытываешь муки совести и хочешь получить мое благословение. — Я брызжу ядом так, что рискую сама им захлебнуться. — Хорошо! Отпустите Милли — и мне плевать, что ваша ублюдочная свора собирается со мной сделать. Ты думаешь, я тебя боюсь? Или боюсь этого кретина, который засадил в меня пулю? А что если я мечтаю о возмездии? Ты хоть представляешь себе, что это такое — прожить шесть веков, большую часть из которых ты — чудовище?

Лео внимательно слушает, не перебивая и не меняясь в лице. Лишь побелевшие костяшки сжимающихся на руле пальцев могут намекнуть, что в этом непробиваемом человеке есть хоть какие-то чувства.

— Закончила? Я могу продолжить?

— Пожалуйста! — с досадой шиплю я, ожидавшая сочувствия, злорадства, раздражения, протеста, ярости. Блять, да хоть какой-нибудь эмоции в ответ на то, что я тут выворачиваю наизнанку свою душу!

— Его зовут Алан Аквил. Он — руководитель филиала «Тетры» в Штатах.

— С ума сойти, какая честь! — картинно восторгаюсь я.

— Алан сейчас в Лэствиле, Лайя. Если вы случайно встретитесь, он узнает тебя. Я просто хочу, чтобы ты была подальше от них.

— От них? — Я вскидываю бровь. Есть еще «они»? Вечер все более обещает стать интересным.

— Неужели Милли не нашептала тебе, что видела меня в городе с женщиной? — усмехается охотник.

«Что? Эта срань знала, что Лео вернулся и утаила от меня? Я убью ее, если найду живой! Так, подождите, с какой еще женщиной?»

— Нела Стоун, руководитель моего подразделения и непосредственная начальница. Милли же не слишком умеет держать язык за зубами, правда? При встрече она упомянула, что я должен к тебе зайти, а Нела… она слишком ревностно относится к таким вещам.

— Какая строгая начальница, — иронизирую я.

— Мы… давно знакомы, я в некотором роде член семьи. Ее отец Мэтт был моим наставником, он и привел меня в это дело.

Из моей груди будто выбили весь воздух. Мэтт Стоун… При одном только упоминании этого имени в памяти тотчас оживают картинки темного комикса из гарлемской подворотни, где столкнулись Добро и Зло. Человек, ставший моей надеждой, спасением, иконой, на которую я молилась. Человек, в котором был свет. Чем у нас вообще занимается католическая церковь, если до сих пор не причисляет таких людей к лику святых?!