— Ах вот вы где! А я вас… искал. — В слепящей арке яркого света показался Влад.

Принца Валахии пугающе неожиданно для Лале подменили на совершенно чужого человека. Лицо стало каменным, скулы заострились, а глаза похолодели на несколько оттенков. Аслан загородил девушку собой от взгляда друга, старался зашнуровать корсет, что выходило уже не так ловко, как обратный процесс. А Лале полыхала алым флагом, сгорая от стыда и смущения. Но трусовато радуясь тому, что именно Влад стал свидетелем этой сцены, а не кто-то другой.

— Прошу прощения, — произнес он ледяным тоном. — Подожду вас снаружи.

В этот миг чуткое сердце Лале распознало, что чужое разбилось вдребезги на сотни маленьких, острых осколков. Но она не смела высказать свои опасения Аслану. Не хотела сеять раздор между двумя друзьями.

И хотя ее прямой вины не было, Лале не переставала корить себя за печаль Влада. Не могла простить себе даже того, что позволила ему себя нежно полюбить.

Мой собеседник продолжает что-то говорить, а я не слушаю, порхая мыслями в радостных и одновременно печальных моментах прошлого. Я думаю о том, как все-таки неисповедимы Господни пути. Человек-легенда, оставивший значимый след в истории своей страны и целой Европы, сейчас просто художник, отдающий себя полотнам и краскам без остатка. Теперь он выражает чувства через образы, как делала когда-то она. Его любимая Лале, которая так и не ответила взаимностью. Лале, которой уже никогда не будет, несмотря на то, что я сейчас перед ним.

Так может, в холстах его затерявшееся во времени успокоение и нашедшее его лишь сейчас?

— О чем задумалась, Лайя?

Тихий вопрос Влада из настоящего деликатно нарушает мои размышления о превратностях судеб трех друзей. Я вижу, как он несмело тянется к моим пальцам, и смиренно ожидаю неотвратимого единения наших рук.

— Прости, — поднимаю на Влада чуть влажные, утомленные глаза. Нить разговора уже безнадежно ускользнула от меня. — Я рассеяна. Просто устала.

Он смотрит с сочувствием и в то же время болезненной внутренней борьбой:

— Лайя… Я должен тебе сказать кое-что, но даже не знаю, как начать этот разговор.

— Ты сейчас пугаешь меня!

— Нет, не бойся! — Он крепче сжимает мои пальцы. — Помнишь в нашу первую встречу я сказал, что испытал ощущение, будто знаю тебя?

Я чувствую, как сердце трусливо забилось в груди, как внутри что-то сжалось и ухнуло, словно я помчалась вниз с американских горок.

— Кажется, я нашел этому объяснение… Только все стало еще запутанней. И Сандра здесь не просто так: мы должны тебе кое-что показать.

Картина! Я знаю, что он говорит о ней!

Мой растерянный, молящий взор медленно поднимается от наших рук к его льдисто-голубым глазам.

Влад — тот человек, перед которым мне по-настоящему стыдно за всю ту мерзость и грязь, что произошла с Лале. Со мной! И я не готова к этому разговору. Не сегодня. Не сейчас.

— Прости, — шепчу я одними губами, а глаза предательски тонут в соленой луже. — Давайте перенесем этот разговор на потом? Я, правда, очень устала.

Я хватаю ручку и клочок бумаги и пишу ему адрес галереи, где мы договариааемся встретиться завтра в 10:00.

***

Ну почему? Зачем?

Что испытал Влад, увидев мое творение?

Отчего-то именно его чувства мне хочется пощадить в этот раз. Наверно потому, что шесть веков назад я их не пощадила.

К тому же, для Лео существование вампиров — давно не откровение, он и на мой счет иллюзий не питал. Но как такое рассказать Владу? И Сандре в придачу!

Убрав посуду, я бессильно рухаю на диван и закрываю глаза.

— Завтра, значит, встречаемся в галерее? — Милли даже в аду не покидает меня, подливая кипятка на обожженную душу.

— Без тебя! — строго констатирую я.

— Это еще почему? Мне тоже интересно там все посмотреть!

— Милли, хватит уже бегать за Владом! — Кажется, моему терпению пришел конец. У меня тут армагеддон надвигается и совсем некогда руководить подростковыми гормонами. — Не про твою он честь.

— Зато у меня эта честь хотя бы есть! — гордо заявляет Милли. — Я с раздвинутыми ногами гостей не встречаю, как некоторые. И с охотниками тайком не целуюсь. Как некоторые другие.

Я резко подскакиваю и зло смотрю на нее. Понятия не имею, зачем я вообще терпела сегодня все эти выкидоны. Но теперь точно не собираюсь.

— Что, Лайя? — Милли не сбавляет оборотов. — Вы с Сандрой такими святыми прикидываетесь, только вода в бокале вином не стала! Как ты можешь учить меня праведной жизни, когда сама мне врешь?

— Милли, ты выпила много, давай-ка баиньки! — я впиваюсь ногтями в стол, будто это может удержать. — Я не хочу слушать то, о чем ты с утра пожалеешь!

Но маленькая дебоширка спать вовсе не собирается. В такой момент девушки обычно звонят бывшим, но у Милли нет бывших, заслуживших столько чести, зато есть я и Сандра, которые мешают личному счастью с мужчиной ее грез.

— Ты знаешь, — она запрыгивает на стол рядом со мной, словно нарываясь, — я все ждала, когда ты мне про Лео расскажешь! Ты думаешь, я такая тупая? Не могу сложить два плюс два и понять, что за охотник, с которым ты целуешься? А может… даже трахаешься? Наверно, ты думаешь, что ваши шашни дают мне «иммунитет».

Последняя нить самообладания рвется, отпуская на волю слепую ярость. Я наотмашь бью Милли по щеке. Звонкая пощечина оглушает — и наступает гнетущая, немая тишина.

Она хватается за щеку, с ужасом смотрит мне в глаза, а потом начинает смеяться. Так надрывно и так больно, что мое сердце зажимает в ребрах.

— Милли… Я… Прости. — Мне стыдно за собственное бессилие. За то, что на самом деле она права. Из глаз уже текут потоки слез, но вампирша не прекращает свой истеричный смех.

— Какого черта, Лайя? У моей лучшей подруги брат убивает таких, как я, а ты молчишь! — ее хрупкое тельце сотрясают рыдания. — Почему? Просто ответь!

— Милли! — Я хочу обнять, но она отшатывается. — Я не собиралась тобой рисковать… Я не знала, как сказать… Я боялась твоей реакции.

— Что у тебя с ним? — орет она срывающимся голосом.

— Ничего! Поцелуй… это вышло случайно. — Да, давай, Лайя, потопи себя во лжи. — Не стоит буквально воспринимать все, что сказал Локид.

— Зачем ты собиралась с ним встречаться? — Милли зачитывает вопросы голосом следователя из тюремной камеры.

— Я не собиралась с ним встречаться! Я просто хотела знать, когда он будет в городе, чтобы уберечь тебя! — Видя ее истерзанное состояние, меня тоже начинают душить слезы. Но, видимо, они нужны нам обеим. — Ты думаешь, я в восторге от того, что вы оказались знакомы?

Милли сжимает губы и спрыгивает со стола, начинает сновать по комнате, выкручивая себе пальцы. Она сводит меня с ума своими метаниями, кажущимися сейчас немым упреком.

В конце концов, девочка падает на диван и сворачивается клубком, тихо вслипывая.

— Милая… — я тоже ложусь рядом, обхватывая ее руками. Прикосновениями прошу прощения за ее боль.

Мы лежим долго, греясь теплом друг друга. В нашей общей беде ни у кого нет более близкого соратника. Никого, кто поймет и примет.

— Лайя, — тихо шепчет Милли. — Как ты думаешь, вампиры и охотники могут дружить?

— Что? С чего вдруг такие вопросы? — обеспокоенно вскидываю голову с подушки.

— Не знаю, — опять вслипывает она. — Я просто подумала, что это так нечестно. Мы не нападаем на людей, нас же не за что уничтожать. Лео — вроде неплохой парень. Неужели он сможет нас убить, если узнает, что мы вампиры?

— Вообще-то… про меня он знает, — признаюсь я, кусая губу. — Про тебя может пока только догадываться на основании нашего тесного общения.

— Так, подожди! — Милли привстает с дивана и изумленно взирает на меня карими глазами. — Он знал, что ты — вампир, и не тронул тебя? — она присвистывает от удивления.

— Вообще-то, он держал револьвер перед моим носом!

— Ииии? — она выпытывающе заглядывает в самую душу.

— И я победила его гипнозом!