— Ты еще не успела найти гида? — наконец, спросил он.

— Нет…

— Отлично! Тогда, думаю, я смогу выкроить пару часов, чтобы показать тебе старый город.

Милли вытаращила глаза, сама не веря в свою удачу. На заднем фоне что-то забубнила блондинка, и вампирша одарила ее едва заметным оскалом. Она бы и язык показала, но рядом стоял «мужчина мечты».

— Я понял, Марианна. Постараюсь, — вежливо ответил Влад. — Если меня не будет, не ждите. Я сам допишу письмо и сделаю опись.

Лицо этой самой Марианны слегка позеленело, от чего Милли приятно щекотнуло злорадство. Она подошла к Владу, по-собственнически взяла его под локоть и с плохо скрываемым триумфом улыбнулась блондинке.

— La revedere domnișoară!{?}[До свидания, мисс! ] — блеснула она заученной в разговорнике фразой.

Влад и Милли спустились со ступеней и отправились вверх по улице.

— Эта Марианна такая злющая, — с лукавством произнесла девушка. — Мне кажется, она приревновала тебя ко мне.

— Не думаю, — смутившись, ответил Влад. — У нас рабочие отношения.

Милли удовлетворенно улыбнулась, порадовавшись нокауту потенциальной конкурентки, а вот Владу подобные диалоги доставляли явный дискомфорт. Кажется, он даже слегка покраснел и под предлогом показать девушке в телефоне карту старого города отцепил ее от своей руки.

Влад свободно владел английским и без труда рассказывал Милли особенности градоустройства со всеми культурными, политическими и экономическими подробностями. Жаль, что многое летело мимо ушей: девушку интересовали весьма приземленные вопросы: а именно бархатистый тембр его голоса и льдистая бездна глаз. История Брашова не шла ни в какое сравнение с удовольствием созерцать рядом собственный идеал.

Они дошли до палатки с мороженым, Влад купил Милли рожок, что в ее представлении было существенным шагом по становлению их романтических отношений.

«Боже, как это мило!», — ликовала она про себя. Она была твердо уверена, что имеет право на эти отношения. И что с того, что он старше? История видала и не такую разницу в возрасте. А свой вампиризм она пока без проблем контролировала, вопреки наставлениям мисс «Делай так, как я сказала».

Никаких серьезных преград Милли не видела. Напротив. Все было так хорошо, что не верилось. День переставал быть томным и обещал много интересного впереди. Ох, и обзавидуется же Кэти, слушая ее рассказ про румынские каникулы! Особенно про романтическую их часть, которую подростки с таким удовольствием смакуют часами, каждый раз накидывая все новые и новые подробности, которых, быть может, и не было на самом деле.

Они присели на скамейку. Влад продолжал увлеченно рассказывать об архитектуре и культурных особенностях страны, а Милли, как зачарованная, смотрела на его губы, ловя их легкие движения.

Внезапно ей в голову пришла сумасбродная идея, настолько дурацкая и сладкая одновременно, что вспотели ладошки.

Она же теперь вампир? Вампир! А это значит, что сама ее природа таила в себе новые навыки. Где-то внутри должны теплиться зачатки недоступного обычному человеку умения — умения гипнотизировать.

У Лайи это получалось на раз-два. Да, она была опытной, но ведь тоже когда-то начинала? Что, если попробовать? Сейчас! На Владе!

Сердце забилось сильнее. Оно стучало, как отбойный молот, разнося по телу адреналиновые вибрации. Милли перевела взгляд на голубые, как летнее небо, глаза и внимательно всмотрелась в их глубину.

Такие красивые, что захватывало дух. Такие манящие, что ее сумасшедшая идея казалась вполне рациональной.

Ведь никто же не умрет от ее невинного эксперимента?

«Поцелуй меня! Поцелуй! Поцелуй!» — мысленно приказала она. Милли не знала, как это делается, но надеялась, что сокрытые инстинкты сами поведут ее правильным путем. — «Ну же, поцелуй меня!».

Влад поначалу старался делать вид, что не замечает ее отчаянного, молящего взгляда, но с каждым мгновением не замечать становилось все сложнее. Навязчивое внимание этой девочки смущало так, что он сам терялся, словно мальчишка. Когда она якобы невзначай коснулась его руки, Влад вскочил со скамейки, будто его обожгли.

Она вскочила следом. Шарик фисташкового мороженого, изрядно подтаявший за это время, с легкостью выскользнул из рожка и шлепнулся на идеально начищенный нос его ботинка.

Это был полный провал. Будто не мороженое упало на туфли, а она сама — лицом в грязную лужу. Милли покраснела до кончиков ушей и подняла на Влада глаза, в которых читался крах всех ее юных надежд. Она смотрела на него пристально, безмолвно. А он словно впитывал ее взгляд и тоже молчал.

Наконец, девушка открыла рот, чтобы выдавить из себя жалкое «извини», но с языка слетела заученная фраза:

— Поцелуй меня!

«О. Боже. Правый!»

Она забыла, как дышать. С головы до ног окатило ужасом, вонзающимся в тело колючими шипами. Да что она до этого вообще знала о позоре? Если липкую жижу с туфли можно стереть салфеткой, то чем сотрешь ее слова?

Взгляд Влада помутнел, стал отрешенным — предмет ее тайного вожделения смотрел на нее пугающе странно, и она кинулась оправдываться:

— Прости. Я не то…

Но Милли не успела закончить: ее губы запечатал порывистый поцелуй.

Все вокруг закружилось в сумасшедшем танце под аккомпанемент гулко бьющегося сердца. Земля ушла из-под ног и оказалась где-то сверху. Дыхание перехватило от восторга.

Конечно, Милли и раньше целовалась. Чтобы не иметь такого опыта в шестнадцать, нужно быть самой страшной девочкой в классе, а она была весьма ничего. Милли даже преуспела в этом искусстве и могла похвастаться недурственным багажом в виде четырех целованных юнцов. Это был тот предел, который отличал сердцеедку от банальной шлюхи.

Но сейчас все было по-другому. Поцелуи взрослого мужчины — это вам не лобызания нетерпеливых одноклассников с бушующим либидо. Это чувственно. Это медленно. Это серьезно. Перед девушкой будто распахнулись врата Рая и манили окунуться в неземное наслаждение.

Милли уверенно протолкнула язык в его рот, углубив поцелуй. Ее руки скользнули под пиджак и прилепились к горячей пояснице. Она целовала его безудержно, словно выпивая жизнь и тут же даря взамен свой нерастраченный жар.

Где-то внутри давно расплавилась и вовсю кипела сладкая карамель, рискуя сгореть ко всем чертям, тело заходилось мелкой дрожью, а внизу живота сводило до безумия приятными спазмами. Она была готова отдаться ему прямо сейчас, на всех парáх ворваться во взрослую жизнь. Вот только антураж не подходил: они находились посреди улицы, где ходило слишком много зевак.

Парочка медленно опустились обратно на скамейку, не прерывая тягучего поцелуя. Все это настолько превосходило самые смелые мечты, что тянущее возбуждение внизу живота стало почти болезненным. Милли оторвалась от губ Влада, чтобы сделать вдох, сладко облизнулась. А потом прилипла к его шее. Покусывала ее, оставляла засосы.

Девушка не сразу заметила, что творится странное. Во-первых, страсть исходила только от нее, Влад же оставался безучастным и лишь подчинялся ее напору. Ее гипноз подействовал, но полностью подавил его волю и вкус к происходящему. А во-вторых… Милли, наконец, почувствовала, как сильно в ней заговорили природные инстинкты, к которым она взывала. Вампирша уже слабо себя контролировала, ее укусы переставали быть игривыми и прокусывали его кожу до крови. В нос ударил манящий запах еды, а язык облизнул заостренные клыки. Где-то далеко все еще пробивался жалобный голосок прежней Милли, но он неотступно глох, оставляя ее совсем одну.

«Нет! Только не это! Что я на творила…» — только и успела подумать она, но твердо понимала, что уже не сможет себя остановить…

***

— Ce rusine!{?}[Какой позор! ]

Из обреченного падения во тьму Милли вырвал брезгливый старушечий голос, а в следующую секунду на нее обрушились удары авоськой и непереводимая румынская брань. Девушка встряхнула головой и, к счастью, быстро захлопнула клыкастый рот. Женщина не унималась и уже обращалась с гневными тирадами к Владу, который что-то ответил ей на румынском.