Ши Минцзин ответил, как и всегда, буквально сразу, и не стеснялся в выражениях:

«Мы — это кто, А-Жань?

Наньгун Сы и Е Ванси смотрят концерт, мы с балетмейстером Чу сидим на втором этаже чайной на главной площади...

А куда, спрашивается, подевался ТЫ?»

Последняя фраза явно была написана с раздражением. Вывести из себя нежного и ласкового Ши Минцзина было сложно, но, если он злился, он мог быть весьма едок в словах.

«Никуда не уходите.»

Мо Жань не собирался тратить время на объяснения в письменном виде. В конце концов, писать пространные цветистые сообщения никогда не было его сильной стороной.

Он должен был дать понять Ваньнину, что тот принадлежит только ему. Что он находится вне досягаемости других людей. Должен был прояснить ситуацию для них обоих… Но разве сам он не сказал первым, что их отношения будут дружбой?

Мо Жаня захлестнула бессильная злоба, но он не мог понять, на кого зол сильнее: на себя, или все-таки на Ваньнина, который снова решил выстроить вокруг себя периметр отчуждения?

Едва войдя в чайную, он направился прямиком на балкон, где безошибочно различил фигуру высокого мужчины в светлых одеждах. Ваньнин расслабленно сидел на мягких подушках, и в полумраке его лицо казалось несколько напряженным, как если бы он обсуждал с Ши Мэем не самую приятную тему. Как если бы был предельно напряжен в общении с Ши Минцзином, и от былых расслабленных улыбок не осталось и следа...

Сердце пропустило удар, а бессильная злость, разъедавшая его душу, на мгновение улеглась.

«Возможно, он держит на расстоянии не только меня…» — подумал Мо Жань.

...А затем он услышал спокойный, словно поток кристально чистого ручья, голос балетмейстера Чу.

Чу Ваньнин сказал Ши Мэю:

«...Что до Мо Жаня… я, действительно, мало его знаю. Но я уверен в том, что он неплохой человек…»

Вэйюй замер на месте.

Слова Чу буквально пригвоздили его намертво к полу, лишая способностей к здравомыслию.

«Я. Действительно. Мало. Его. Знаю…»

Каждое слово отозвалось в его душе темной, удушающей волной. В ушах звенело. Он словно тонул, и не было никого рядом, кто мог бы его спасти.

— А-Жань?.. — окликнул его встревоженно Ши Минцзин.

Ваньнин резко обернулся, запоздало заметив Мо Жаня за своей спиной. Его выражение лица было, как всегда, непроницаемым. Темные волосы были собраны в безукоризненный высокий хвост, ниспадая сверкающим черным водопадом на одно плечо. В темных глазах… мелькнуло легкое удивление. Мимолетное. Незначительное.

«Он считает, что не знает меня — с чего бы ему реагировать бурно?..»

Пальцы Мо Жаня рефлекторно сжались. Он заставил себя медленно выдохнуть и опустил глаза, опасаясь, что выражение лица его выдаст.

— Мо Вэйюй, — позвал его Ваньнин по официальному имени. — Тебя долго не было, и мы с Ши Минцзином решили немного отдохнуть здесь. Хорошо, что ты нашел нас.

— Садись, А-Жань, — вклинился Ши Мэй. Он определенно видел, что Мо Жань по-прежнему никак не реагирует, продолжая стоять на месте и молча пялиться на Ваньнина.

Но что ему оставалось делать?..

— Вэйюй? — Ваньнин неуверенно окликнул его, и что-то в его тоне наконец помогло юноше прийти в себя.

Изобразив на лице подобие улыбки, Мо Жань извлек из кармана небольшую коробочку и бросил на стол перед балетмейстером Чу.

Движение было наполнено каким-то странным, пугающим безразличием.

— Что это?.. — брови Ваньнина приподнялись в недоумении.

— Пусть балетмейстер Чу сам взглянет, — Мо Жань продолжал странно улыбаться и разместился на одной из подушек рядом с мужчиной — так близко, что их бедра буквально соприкасались.

Ваньнин слегка отстранился, незаметно отклонившись в сторону. Он бросил на Мо Жаня еще один недоумевающий взгляд — словно безмолвно задавал некий вопрос.

Как если бы спрашивал: «что с тобой не так, парень?»

Затем его тонкие, грациозные пальцы немного торжественно раскрыли бархатную коробочку, в которой на мягком ложе покоилась филигранная заколка-цветок. Золотое украшение мягко поблескивало в тусклом вечернем свете, а рубиновые вкрапления в форме лепестков хайтана казались каплями крови.

Балетмейстер Чу замер, а его лицо неожиданно сделалось отчаянно бледным. Он отдернул руки от коробочки, как если бы она обжигала.

— Что это?.. — еще раз спросил он, и его голос прозвучал пугающе холодно. Казалось, все намеки на эмоции словно разом выцвели из его тона, оставляя лишь звенящую пустоту.

— Подарок, — Мо Жань продолжал криво улыбаться. — Для Вас.

— Как красиво! — выдохнул Ши Мэй, который тут же принялся разглядывать изысканное украшение. — Это рубины… это, что, золото?! А-Жань, ты ведь купил ее не только что?.. Я не видел ничего подобного на фестивале…

— Да, я купил ее не здесь, — кивнул Мо Жань, но вдаваться в подробности не стал.

Ваньнин продолжал сидеть с пустым лицом, и лишь его взгляд был прикован к злополучному подарку. Он смотрел на него так, словно хотел стереть украшение с лица земли.

— Я... не девушка чтобы носить золотые заколки, — наконец выдавил он, полностью игнорируя тот факт, что Ши Минцзин лишь час назад рассказывал ему, как приобрел себе несколько новых шпилек для волос. — Забери... это. Верни туда, где купил.

Мо Жань не двинулся с места, а его взгляд продолжал скользить по Чу. Как можно мягче он вдруг поинтересовался:

— Что я могу сделать для балетмейстера Чу, чтобы он принял этот подарок? Я собственноручно рисовал эскиз, и заколка сделана под заказ. Вернуть ее не получится.

Ваньнин вздрогнул и наконец поднял на Мо Жаня глаза, в которых читалось изумление.

— Прости, что ты сделал?.. — переспросил он, как если бы не совсем понял смысл услышанного.

— Ваньнин, — Мо Жань спокойно встретил его взгляд. — Я не хотел покупать тебе ерундовых безделиц, но, кажется, сегодня тебя только ленивый не одарил чем-нибудь. Почему ты принимаешь их подарки, но отвергаешь что-то, что я сделал специально для тебя?..

Он говорил тихо, но каждое его слово звенело во внезапно образовавшейся тишине. Он намеренно назвал Ваньнина по имени, пытаясь вывести его на реакцию. Пошатнуть его самообладание. Заставить, в конце концов, хоть как-то реагировать!

Ваньнин молчал. Он смотрел на Вэйюя с пугающей растерянностью, и лишь его пальцы отчаянно сжимались, впиваясь в край стола.

— Я, наверное, пойду, — мягко предупредил Ши Минцзин. — Уже довольно поздно. А-Жань, я доберусь на такси, не волнуйся, — он скользнул к выходу, оставляя Ваньнина и Вэйюя наедине.

— Ши Мэй… — позвал его Ваньнин, вдруг начиная осознавать, что тот мог что-то превратно понять, и к тому же определенно слышал фамильярное обращение Мо Жаня к нему.

Он словно внезапно вырвался из транса, в котором только что пребывал — и «пробуждение» было не из приятных.

Заколка была идеальной. Ее узор был стилизован под изгибающуюся ветвь, распускающуюся нежными соцветиями. Сочетание золота и рубиново-красного цвета будоражило. Но… такой подарок должен был стоить целое состояние.

С чего Вэйюй решил вдруг дарить ему украшения?!

Ваньнин сделал попытку подняться чтобы последовать за Ши Минцзином, но неожиданно рука Мо Жаня впилась в его запястье, удерживая на месте. В следующее мгновение Вэйюй с силой потянул его на себя, и Чу потерял равновесие. Он упал прямо на руки Мо Жаня, задохнувшись от столкновения. Его бедра неловко сползли на колени Мо Жаня, а сам он буквально вцепился ему свободной рукой в плечи, пытаясь отстраниться.

Вот только его вторая рука все еще была словно зажата в тисках длинными сильными пальцами Вэйюя.

— Ваньнин, — тихо проговорил Мо Жань, и его дыхание коснулось губ Чу. — Не уходи.

Их лица оказались слишком близко.

Чу удивленно застыл на месте. Пугающее предчувствие сковало его. Он чувствовал, как вторая свободная рука Мо Жаня осторожно касается его волос. Медленные, бережные прикосновения контрастировали с грубой хваткой на его запястье.