— Что это за настойка? — полюбопытствовал Мо Жань. Его лицо не выражало ничего кроме ленивого интереса, и лишь по холоду в глазах Ваньнин догадывался, что юноша далеко не дружелюбен.

— О, — ничего не подозревающий Наньгун Сы достал наконец из рюкзака небольшой неприглядный пузырек. — Это проверенное старинное снотворное средство. Когда-то перед конкурсным выступлением, в одной из поездок, учитель напоил всех нас этой настойкой чтобы мы как следует выспались… Эта штука на вкус настолько сладкая, что никогда не догадаешься о ее коварном эффекте, — он рассмеялся. — Мы тогда едва не проспали выступление!

— Чушь, — Ваньнин поджал губы. — Я разбудил вас за полчаса до выхода — разве это можно назвать «проспали»?..

Правда же заключалась в том, что он и сам едва не проспал — и вспоминать об этом ему было до сих пор неловко. В конце концов, они приехали ради того конкурса на другой конец страны, тряслись в поезде несколько суток. Каким образом настойка оказала такое сильное действие, и почему он не услышал будильник, Чу не понимал до сих пор.

— В конце концов, наш танец все равно получил призовое место, хоть мы и не репетировали — едва успели добраться из отеля к нужному месту до окончания регистрации, — посмеиваясь, продолжил Наньгун Сы. — До сих пор с содроганием вспоминаю те мятые костюмы…

— Их следовало привести порядок с вечера, как я и советовал, — напомнил бесстрастно Ваньнин, а затем быстро наклонил голову, скрывая улыбку. Воспоминание об учениках в растрепанных костюмах, едва не обезумевших от спешных сборов, до сих пор живо маячило перед глазами.

Это был первый раз, когда он кого-то сопровождал на конкурс, так что он и сам едва не сошел тогда с ума.

— Интересно, как бы мы могли это сделать, если настойка буквально сшибла нас всех с ног ровно в девять вечера? — Наньгун Сы, посмеиваясь, протянул Ваньнину небольшой темный пузырек с жидкостью. — Держите, учитель. Она со вкусом винограда. Вам должна понравиться…

— Спасибо, — Ваньнин со вздохом принял подарок. — Но больше не смей мне ничего покупать, хорошо?

В то же мгновение Мо Жань буквально перехватил ее из рук Чу.

— Можно, я возьму ее посмотреть, балетмейстер Чу?

— Конечно, — ответил Ваньнин.

Что еще он мог ответить, если Вэйюй уже и так выхватил ее у него?..

...В этот момент наконец началось выступление, и, к счастью, все внимание окружающих теперь было обращено на рок-группу, которая только что вышла на платформу.

Чу мгновенно узнал Сюэ Мэна, сына Сюэ Чженъюна, и его двух товарищей — близнецов Хансьюэ. Один из них играл на бас-гитаре, другой — был клавишником. Сюэ Цзымин же, как обычно, расположился за баррикадой из сияющих хромированием барабанов и отбивал быстрый ритм.

Ваньнин так и не ответил в машине на вопрос Ши Мэя о том, любит ли он рок-музыку. На самом деле, будучи танцовщиком, он также мог смело называть себя меломаном, поскольку практически любую мелодию он представлял как некий эмоционально заряженный поток, который мог воплотиться в движениях. Вовсе не обязательно это должна была быть классика.

Группа, в которой играли Сюэ Мэн и близнецы Хансьюэ, исполняла авторские песни, и многие из них были ему неплохо знакомы. Мо Жань назвал их «какофонией», но он явно был склонен преувеличивать — музыка была не такой уж плохой. По крайней мере, люди, собравшиеся у сцены, активно подпевали и танцевали.

Так прошло несколько песен, и Ваньнин отметил, что Наньгун Сы и Е Ванси уже присоединились к танцующим и явно с удовольствием проводят время. Мо Жань же куда-то запропастился, и уже минут десять его нигде не было видно.

Он же продолжал стоять на месте, не совсем понимая, что именно ему делать. Ши Мэй, похоже, находился в такой же растерянности — а потому Чу направился к нему.

— Ши Минцзин, — позвал он. — Как ты смотришь на то, чтобы пойти в ту чайную неподалеку? Оттуда мы сможем смотреть выступление, но при этом нам не придется делать это стоя…

— Отличная идея, балетмейстер Чу, — кивнул Ши Мэй. — Честно говоря, мой парень должен был бы уже приехать, но его задержали на работе, так что сегодня, видимо, я предоставлен сам себе.

Он тихо вздохнул, косясь на телефон.

— По крайней мере, мы сможем составить друг другу компанию, — сдержанно улыбнулся Ваньнин. — Я понятия не имею, что бы здесь делал, если бы вы все разбрелись кто куда. Наверное, уже вернулся бы… домой, — он вдруг замялся, осознавая, что, пока Мо Жань находится здесь, он не сможет попасть к нему в квартиру.

У него ведь банально даже не было ключей...

— Балетмейстер Чу, — Ши Мэй рассмеялся, видимо, истолковав неожиданно побледневшее лицо Ваньнина по-своему. — На самом деле, это ведь я Вас позвал, так что было бы не очень порядочно с моей стороны оставить Вас одного, правда?

Они направились в чайную. Она представляла собой небольшое здание в несколько этажей с резными открытыми балконами и столиками, вокруг которых были разложены расшитые подушки. Именно на одном из таких балконов и задумал Ваньнин расположиться, предполагая, что оттуда будет хорошо просматриваться сцена, и в то же время можно будет посмотреть фейерверки. Все же, коротать время за чашкой чая, умостившись на подушках, представлялось лучшим вариантом, чем находиться в людской толчее.

Они с Ши Мэем заказали чай «восьми драгоценностей», поскольку к нему полагались всевозможные сладости, и быстро обустроились в уединенном алькове, откуда можно было наблюдать за всем, что происходило на площади и на сцене.

— Балетмейстер Чу, можно задать Вам один вопрос? — внезапно поинтересовался Ши Минцзин. — Мо Жань… Вам не кажется, что в последнее время он ведет себя как-то странно?

— Странно?.. — Ваньнин задумался, отпивая глоток обжигающей жидкости. — Боюсь, я знаю его далеко не так хорошо, как ты, Ши Минцзин. Вы были с ним дружны долгое время. Я не видел его шесть лет. Ты... переживаешь о нем?

— И да, и нет, — уклончиво ответил Ши Мэй, тихо вздыхая, а затем вдруг выпалил. — Я переживаю о Вас, балетмейстер Чу.

— Обо мне?.. — Чу немного помолчал, хмурясь. — Тебе… Мо Жань тебе что-то рассказал?

Ему вдруг стало не по себе при мысли, что Вэйюй мог обсуждать его проблемы с Ши Мэем за его спиной… В конце концов, он подозревал, что до этого может дойти, но все-таки не был готов к этому.

Он долгие годы тщательно скрывал от Ши Мэя все, что касалось угроз от Жуфэн, считая, что юноша и так пережил слишком много, и заслуживает спокойно спать по ночам… Но ведь Мо Жань был дружен с Ши Минцзином. Естественно, он вполне мог рассказать своему близкому другу обо всем, что приключилось с Чу…

Настала очередь Ши Минцзина удивленно уставиться на Ваньнина.

— Что именно Мо Жань мог мне рассказать?..

Ваньнин облегченно выдохнул. Значит, Вэйюй все-таки умел хранить секреты...

Ши Мэй, впрочем, продолжал на него внимательно смотреть, и в его взгляде промелькнуло сочувствие. Чу понял, что ответить на вопрос все же придется.

— Он знает о моем прошлом, — выдавил он из себя сухо. — У меня случилась очередная паническая атака, и пришлось как-то объясняться...

Ши Минцзин застыл, а чашка в его руке внезапно дрогнула.

— Ся Сыни… ты вовсе не обязан был оправдываться перед... ним! — он выдохнул. — В случившемся не больше твоей вины, чем моей… Послушай, ты действительно мало что знаешь о Мо Жане — но он из тех, с кем тебе стоит быть осторожнее…

Ваньнин не ожидал, что обыкновенно такой спокойный Ши Мэй так легко выйдет из себя. В это мгновение обыкновенно ласковый, словно вода, юноша выглядел… жутко. На нем буквально не было лица. Он настолько забылся, что назвал Чу его старым именем.

— Ши Мэй, тебе не стоит обо мне беспокоиться, — балетмейстер Чу покачал головой. — Тебе известно, что я могу за себя постоять. Что до Мо Жаня… я, действительно, мало его знаю. Но я уверен в том, что он неплохой человек…

В этот момент к их столику кто-то подошел, и Ваньнин слишком запоздало заметил, как длинная тень упала прямо на него. Его невольно пробрал озноб, но он тут же взял себя в руки, когда увидел, что это был Вэйюй.