— Значит, тот случай на репетиции?.. — Чу внезапно ощутил, как самые страшные его догадки оживают с новой силой. Медленно его разум начинал осознавать происходившие в последние дни инциденты совершенно в ином свете.

Хуайцзуй лишь продолжал улыбаться, и от этой привычной мягкой улыбки становилось дурно.

— Всё это время… те записки… те послания? Это не был Ши Мэй?.. — Ваньнин вдруг почувствовал, что тонет в этой трясине отчаяния, и ему не за что ухватиться.

Хуайцзуй!!!

Всё это время он держал его в страхе.

Но… зачем?!..

— Тебе не следовало отвлекаться по пустякам, — взгляд Хуайцзуя внезапно стал колким, словно отравленная стрела. — Ты должен был посвящать время репетициям, а не другим людям. Время — самое ценное, а ты растрачивал его... и себя. Да, мне пришлось немного припугнуть тебя, чтобы вернуть на сцену.

Ваньнин закрыл лицо руками, чувствуя, как дыхательные пути жжет от нехватки кислорода.

Он больше не понимал, что происходит.

И он начинал задыхаться.

Выходило, что Жуфэн уже давно не было дела до него — но… разве Мо Жань не выяснил у Наньгун Яня, что рядом с ним всегда находится некто, кто следит?

— Ни с места!!!.. Руки за голову!!!.. На пол!!! — резкие крики вдруг оборвали сбивчивые обрывки мыслей, и в следующий миг по полу и стенам заскользили десятки красных точек — лазерные прицелы.

Чу Ваньнин, едва соображая что делает, рывком опрокинул стул, к которому был привязан Мо Жань, на пол, закрывая юношу собой. Тот глядел на него мутным злым взглядом, и в какой-то момент попытался из последних сил оттолкнуть — однако Чу продолжал прижимать его к полу, а юноша настолько ослаб что его прикосновение едва ощущалось.

В следующую секунду зрачки Мо Жаня расширились, и он, вдруг узнав человека перед собой, сбивчиво выдохнул:

— Ваньнин?.. Это… это, правда, ты?

А затем прогремел единственный выстрел.

Все еще оглушенный резким звуком, Чу заставил себя не двигаться потому что опасался задеть раненую ногу Мо Жаня. Запах крови стал еще сильнее — и примерно в это же мгновение он заметил, что на теле юноши были другие порезы и колотые раны, исчисляющиеся десятками.

Чу тут же вспомнил, как Вэйюй смеялся, отвечая на вопросы Хуайцзуя, и что это был за безумный смех… он вдруг представил, что, должно быть, в этот момент Мо Жань уже нанес сам себе эти увечья — в то время как сам Ваньнин стоял под дверью эллинга и был уверен, что юноша насмехается над ним...

— Чу Ваньнин? — раздался голос откуда-то сверху, отрывая его от размышлений, и Чу медленно повернул голову в сторону говорившего.

Человек перед ним не был ему знаком.

— Мы заберем его в больницу.

— Я поеду с ним, — Чу смерил ледяным взглядом незнакомца в экипировке, которая не имела ничего общего с полицейской.

— Это невозможно. Мы теряем время, — мужчина в маске и бронежилете явно был зол, но все же не предпринимал попыток оттащить Чу от Мо Жаня.

— Я поеду с ним. — упрямо процедил Ваньнин сквозь зубы, слово-в-слово повторяя собственные слова.

Он догадывался, кто был перед ним. Человек из Жуфэн.

Но Чу было плевать.

Он не собирался позволить этим людям забирать Мо Жаня. Если они действительно собрались везти его в больницу — он поедет тоже. Должен ехать.

Спустя пару секунд молчания вооруженный незнакомец в маске коротко кивнул.

Комментарий к Часть 36 Спасибо, что дочитали до этой части!

P.S. Писала быстро, поэтому если видите опечатки или глупости — публичная бета открыта, и признательность этого автора будет безгранична! ^.

Ну и, да, без монолога злодея никуда! XD

====== Часть 37 ======

Огромные от страха глаза цвета терна, раскрасневшиеся от слёз, усталые — вот всё, что Мо Жань мог вспомнить.

В глаза эти хотелось упасть. В них хотелось глядеть, когда сознание пребывало в тумане и реальность ускользала. Их хотелось запомнить до мельчайших вкраплений — чтобы однажды сравнить со звездным небом.

Мо Жань не был уверен, снилось ли ему это, однако, когда его тело пылало в непрекращающейся агонии, единственным, что удерживало его в сознании, были эти глаза.

Звездного неба видно не было — вместо него над головой простирался смертельно-белый больничный потолок. Но юноше до этого не было дела. Он просыпался и засыпал, не понимая, пробыл в отключке несколько минут или час — но всякий раз ему было удивительно спокойно несмотря на обжигающую изнутри боль, потому что он знал: человек у его постели никуда не уйдет. Он будет стеречь его сон, продолжая тревожно вглядываться в лицо Мо Жаня, касаясь ледяными пальцами покрытого испариной лба.

Чу Ваньнин.

Имя пронеслось в памяти юноши подобно ослепительно яркой комете, двигающейся по противоречивой траектории.

Он знал, что красивого словно небожитель человека у его постели так зовут. Но почему-то это осознание отдалось в его голове такой болью, словно в одно мгновение в его разум вонзились сотни отравленных стрел.

Мо Жань сцепил зубы, подавляя рвущийся из груди стон.

Человек у его постели… даже думать о нем было больно. Пробуждаясь, юноша тонул в темной трясине стыда и чувства вины, не находя оправдания собственным поступкам.

Почему он не уходит?

Он засыпал, чувствуя, как обливается ледяным потом от страха, что красивый мужчина у его постели куда-то исчезнет, каким-то образом узнав о его мыслях — но даже во сне его все еще окутывал тонкий аромат цветущих яблонь, мешаясь с грязным запахом его собственного тела... Мо Вэйюй знал, что небожитель никуда не ушел. Чувствовал его неуловимое присутствие даже захлебываясь в кошмарах.

Держался за него словно за единственную путеводную нить, ведущую на свет.

Даже когда его нутро обжигала нестерпимая боль, а кости, казалось, выламывало под невообразимыми углами, Чу Ваньнин все еще был у его постели… он все еще ждал его.

Мо Жань не помнил, когда окончательно очнулся — однако, стоило ему открыть глаза и сфокусироваться, как он снова начал взглядом искать Чу Ваньнина.

Где он?!..

Первая волна паники сошла на нет когда юноша понял, что Чу просто уснул не отходя от его постели. Мужчина опирался лбом на руку, как если бы просто немного устал — но глаза его были закрыты, а дыхание замедлилось. Второй рукой он продолжал переплетаться с пальцами Мо Жаня — прикосновение было невесомым, и в то же время распространилось теплыми волнами в груди Вэйюя.

Некоторое время юноша просто неподвижно лежал, вглядываясь в бледное, несущее отпечаток усталости лицо, длинные полукружья ресниц — и собранные в небрежный пучок волосы. Даже во сне, растрепанный и выбившийся из сил, Ваньнин, казалось, все равно мог ослепить своим светом.

Как мог я вообще его ненавидеть? За что?..

Мысль эта обжигала нестерпимой болью.

Как я могу даже просто находиться с ним рядом? Дышать с ним одним воздухом?

Разве смогу я стать достойным его?..

Мо Жань осторожно, стараясь не потревожить чужой сон, разжал пальцы Ваньнина, высвобождая свою руку. Он не мог перенести этого прикосновения — оно жгло его ладонь. В то же время… он не был уверен, что сможет вынести, если Чу Ваньнин уйдет.

А он наверняка уйдет.

Ведь он все о тебе знает, Мо Жань.

Хуайцзуй был прав. Такому, как Мо Жань, было нечего надеяться на то, что Чу простит его в очередной раз.

Юноша обманул его, едва появившись в его жизни спустя шесть лет. Продолжал обманывать, не раскрывая правду о себе, своем отце, своем психическом здоровье.

Он знал, что Чу понятия не имеет о потоке злословия, который он извергал в адрес своего учителя все это время едва ли не в каждом своем интервью.

Понимал, что Чу может не осознавать, в какой опасности находится рядом с ним — что, если ситуация с Жун Цзю однажды повторится, и Мо Жань не сможет себя контролировать, он может сотворить нечто непоправимое.

Мо Жань все это знал — но его собственное эгоистичное желание обладать этим человеком, его сердцем и душой, всегда заглушало голос совести.