Мо Жань, правда, предлагал ему прыгнуть вниз с самой высокой балки этого купола?.. Без страховки?..
Он… серьезно считал, что Чу способен на подобное?
— Ваньнин… — Мо Жань тихонько вздохнул, поглаживая напряженную спину мужчины. — Ты можешь просто понаблюдать, как это делаю я. Я понимаю, что все это выглядит пугающе, но… просто поверь — если ты все-таки решишься, ощущение в прыжке будет потрясающим. Я могу тебе это обещать. Но я не стану настаивать.
Его пальцы мягко прошлись по волосам Чу, а затем аккуратно принялись массировать буквально заледеневшую от напряжения шею.
Балетмейстер Чу сделал глубокий вдох и перевел взгляд на лицо Мо Жаня. Парень склонялся к нему все это время, но из-за испуга Ваньнин едва замечал, насколько близко они находятся друг от друга.
Все это время он позволял своему телу буквально льнуть к Мо Жаню, и это казалось… правильным. Его собственные руки лежали на груди юноши, и он чувствовал, как бьется его сердце. Удар за ударом. Часто. Гулко.
Казалось, его собственное сердце пытается следовать этим ударам подобно тому, как сам он привык следовать лейтмотиву, исполняя танец.
От внезапно нахлынувшего чувства стыда он резко отпрянул в сторону на несколько шагов, позабыв о том, чем был только что так напуган.
— Хорошо… — сорвалось у него с языка раньше, чем он успел понять, что говорит, и едва удержался чтобы в ужасе не зажать рот ладонью потому что понял, как сильно себя выдал одним этим словом.
Ведь он мог для начала просто посмотреть, как исполняет прыжки Мо Жань — но сама мысль о том, что ему придется смотреть на то, что юноша рискует таким образом, заставляла его содрогаться от ужаса.
Он действительно готов был прыгнуть вниз вместе с Вэйюем… просто потому что не хотел смотреть, как тот рискует один.
— Ваньнин?.. — Мо Жань пристально вгляделся во внезапно лишившееся любых эмоций лицо Чу. — Если ты хочешь отказаться, все в порядке. Я действительно… зашел слишком далеко? Это ведь наше свидание, и тебе должно нравиться то, что мы делаем...
— Вздор, — Ваньнин вскинул в воздух острый подбородок, а его пронзительные темные глаза полоснули юношу словно острое лезвие. — Я прыгну с тобой. В этом нет ничего… особенного.
Он резко развернулся к Мо Жаню спиной и показательно направился… он сам не знал, куда, потому что, сделав всего несколько шагов и случайно скользнув взглядом по простирающемуся под ногами далекому пейзажу ночного города, снова почувствовал, как мучительно перехватывает дыхание.
Однако ему следовало взять себя в руки прямо сейчас — потому что сам факт, что Мо Жань приготовил подобное свидание и захотел поделиться с ним чем-то настолько личным, был важен. Ваньнин понимал, что Мо Жань наверняка задумал все это не просто так — это место было особенным. Юноша позвал его сюда потому что любил этот купол — и те ощущения, которые он испытывал, он хотел разделить с Чу.
Вот только Чу Ваньнин… возможно, никогда не сможет понять Мо Жаня.
Как бы ни старался. И какие бы усилия над собой ни делал.
Как бы отчаянно ни пытался скрыть свой страх.
Словно почувствовав, что мысли мужчины приняли неприятный оборот, Мо Жань тут же осторожно предложил:
— Если хочешь, мы вовсе можем не прыгать. Посидим прямо здесь — и будем делать что угодно. Что захочешь. Я… на всякий случай принес подушки, пледы и вино. Я открою тот сверток, что ты приготовил для меня…
— Я хочу прыгнуть с тобой, — упрямо оборвал его Ваньнин, хмуря брови. — Если ты хочешь этого, я готов попробовать.
Мо Жань недоверчиво уставился на Чу, а затем неожиданно улыбнулся и буквально сгреб мужчину в объятия, целуя подрагивающие от напряжения губы.
Ваньнин замер. Он так и не закрыл глаза, а потому мог нечетко видеть лицо Вэйюя в рассеивающемся лунном свете: резкие черты, широкие скулы, ниспадающие в беспорядке на лоб пряди волос.
Мо Жань был настолько красив, что даже смотреть на него было больно. Чувствовать же его поцелуи, полные невысказанных обещаний и тлеющего огня, готового разлиться в любую секунду жарким потоком, казалось и вовсе невыносимо.
— Ваньнин… — Мо Жань продолжал мягко ласкать его губы, а руки его скользили по спине мужчины, очерчивая каждый изгиб, каждый выпирающий позвонок. — Черт тебя побери, Ваньнин… почему ты такой?..
— Какой? — тихо выдохнул Чу прямо в губы Вэйюя, и его наконец расслабившийся разомкнутый рот дал возможность Мо Жаню углубить поцелуй, буквально впиваясь в мужчину.
Как если бы тот был единственным смыслом его жизни, его спасением и одновременно проклятием.
Он запустил ладонь в темную россыпь волос балетмейстера, мягко заставляя запрокинуть голову, и с диким стоном продолжил начатое.
Чу Ваньнин действительно был его смыслом жизни — притом уже давно. Однако… то, как мужчина без возражений согласился на прыжок… как при этом смотрел на Вэйюя, словно не мог ему ни в чем отказать… это буквально заставляло Мо Жаня преклоняться перед ним.
— Я люблю тебя, Ваньнин, — еще раз произнес он, чувствуя, как ничтожна эта банальная фраза в сравнении с тем, что он испытывает. — Больше, чем люблю. Я… я не знаю, как сказать это тебе иначе — так, чтобы ты понял.
— Мо Жань!.. — Чу уставился на него широко распахнутыми глазами. Он все еще задыхался после долгого поцелуя. Его губы раскраснелись, а лицо горело от смущения. Мягкий румянец заливал обыкновенно белоснежную словно нефрит кожу.
В следующее мгновение Вэйюй подхватил Ваньнина.
— Держись за меня крепче и не смотри вниз, — предупредил он. — Мы отправляемся наверх. Сейчас.
— Прямо… вот так?.. — Чу, все еще не совсем пришедший в себя после поцелуя, едва мог говорить. Сердце тревожно заколотилось, и он буквально обвил Вэйюя, вцепившись руками в его шею, а ногами обхватив его талию. В другой ситуации он бы пришел в ужас от того, в каком положении находится — но в тот момент ему было не до приличий. Он действительно безумно боялся упасть — и понимал, что Вэйюй собирается нести его на себе, балансируя на скользких балках, удерживающих купол. Даже думать об этом было страшно — однако все это происходило с ним прямо сейчас, в реальности, и он понимал, что только так для него возможно оказаться на самой вершине купола, поскольку сам он никогда туда не сможет забраться, находясь в здравом уме.
Он закрыл глаза, позволяя Мо Жаню нести себя, ощущая, как с каждым шагом приближается неотвратимое. Чувствуя себя безумцем — и в то же время понимая, что никогда себе не простит, если в последний момент откажется от прыжка.
Это была ситуация, в которой он отлично знал, что Мо Жань тут же остановится, стоит ему только попросить об этом — но он сознательно не хотел этого делать. Ему действительно хотелось понять, что чувствует Вэйюй, когда летит с высоты вниз. Ему необходимо было разделить с ним этот опыт.
И… он верил Мо Жаню.
Верил больше, чем самому себе.
— Ваньнин?.. — окликнул его вдруг Мо Жань, вырывая из прострации. Он остановился.
— Мы… на месте? — Чу Ваньнин неосознанно сжал шею Вэйюя крепче, едва не душа юношу.
— Да, — Мо Жань, казалось, вовсе не заметил этого отчаянного жеста, и лишь осторожно позволил мужчине стать на ноги. — Если ты передумал, я пойму. Просто скажи мне об этом прямо сейчас.
— Я не передумал, — Ваньнин все еще держал глаза закрытыми, но даже потоки воздуха на вершине купола ощущались совсем иначе чем внизу. Холодный, напоенный дождевой сыростью сквозняк вызывал озноб, а лунный свет стал настолько ярким, что даже сквозь плотно закрытые веки Чу, казалось, мог чувствовать его на своем лице.
Мо Жань крепко обхватил Ваньнина за талию, прижимая к себе. Тихо щелкнула застежка скрепляющей стропы, которая теперь связывала их вместе.
— Можешь открывать глаза, — сказал он вполголоса, и Ваньнин, собираясь с духом, тихо выдохнул. А затем… его взгляд впился в лицо Мо Жаня, и их глаза встретились. Ощущение было таким, словно он уже летит куда-то в пропасть, и это падение невозможно остановить, потому что темный, полный безудержной страсти взгляд, казалось, был сконцентрирован лишь на нем.
