«Но я все-таки снился ему, — с каким-то нездоровым удовлетворением подумал Мо Жань, и от этой мысли кровь стала немного горячее. — Значит, он все-таки не забыл обо мне окончательно, хоть и не узнал спустя столько времени. Значит, все эти шесть лет он иногда обо мне думал...»
Ему было до жути любопытно, что за сон мог привидеться балетмейстеру Чу с его участием. Почти все грезы, которые видел Мо Жань с участием Ваньнина в последние годы, включали в себя жесткий трах — но, разумеется, было весьма самонадеянно думать, что его учитель разделял подобные видения. Вряд ли тот стал бы представлять, как отсасывает у Мо Жаня, или как позволяет себя поиметь.
Мо Жань уже давно подозревал, что его Ваньнин, скорее всего, был асексуалом — и его догадки отчасти подтвердились вчера, когда он побывал дома у балетмейстера Чу. Это место лишь с большой натяжкой можно было назвать «домом»: оно выглядело холодным и необжитым, и в то же время каким-то беспорядочным. Мо Жань не всматривался, но в то же время не мог не заметить, что его учитель, скорее всего, уже много лет живет один: об этом буквально кричали его спальня, ванная, и даже аптечка, в которой не было презервативов. А, между тем, Ваньнину было уже двадцать шесть лет…
...Общую картину запустения и холостяцкой жизни дополняли антидепрессанты и повышенное внимание Ваньнина к мерам безопасности: камеры, сигнализация, высокий забор, огнестрельное оружие под подушкой. Он как будто жил в постоянном страхе, что кто-то вломится в его дом.
Чего же он так боялся?..
— А-Жань, ты сейчас домой? — окликнул Мо Жаня Ши Мэй, вырывая юношу из невеселых размышлений.
— Вроде того. Хуайцзуй все жилы из меня вытянул сегодня, — усмехнулся Мо Жань. — А ты?
— Мы с Наньгун Сы и Е Ванси собрались навестить балетмейстера Чу, — Ши Мэй невинно распахнул глаза цвета персика, а затем деликатно рассмеялся, заметив, как вытянулось лицо Мо Жаня от удивления.
— Он… что, вас позвал? — только и смог выдавить тот.
— Не то, чтобы, — Ши Мэй прищурился. — По правде говоря, если бы балетмейстер Чу вправду позвал кого-нибудь к себе, мы бы решили, что в его тело вселился злой дух… В общем-то, он чаще всего никого не пускает за порог, так что мы думали просто заехать к нему и передать кое-что из еды и лекарств. Но Хуайцзуй вроде бы предупредил его о нашем визите, так что в этот раз, скорее всего, балетмейстер проявит гостеприимство...
— ...Не пускает за порог, значит? — пробормотал Мо Жань, хмурясь. Он начинал понимать, почему Чу Ваньнин был так взбешен, когда очнулся и обнаружил Мо Жаня в своей спальне.
Словно не расслышав, Ши Мэй продолжил:
— Я хотел спросить, не хочешь ли ты съездить с нами. К тому же, у меня нет своего транспорта, а у Наньгун Сы и Е Ванси спортивный купе-двухдверник…
— Без проблем, я подвезу вас, — Мо Жань кивнул, мысленно возрадовавшись, что в кои-то веки будет польза от его любви к большим брутальным тачкам.
А затем, скосив взгляд на телефон, который продолжал вертеть в руках, расплылся в плутоватой сияющей улыбке.
Ваньнин наконец удосужился ответить ему.
На экране всплыла лишь одна короткая фраза:
«Как прошла репетиция?»
Вопрос был нейтральным, подчеркнуто корректным.
Очевидно, Ваньнину, привыкшему все контролировать, не давала покоя мысль, что он пустил все на самотек из-за своей болезни — и теперь балетмейстер окольными путями пытался все выяснить.
С другой стороны, если бы он волновался в целом о репетиции, он написал бы в общий чат, а не лично Вэйюю, разве нет?..
Мо Жань прищурился, продолжая улыбаться, на секунду задумался, а затем быстро набрал ответ:
«Буду у Вас через полчаса, и все расскажу при встрече, балетмейстер Чу :)»
Он не забыл поставить смайлик в конце. Настроение впервые за этот день пошло в плюс.
— С кем это ты переписываешься? Твой новый парень? — Ши Мэй приподнял точеную бровь. Разумеется, ему не было видно, что именно и кому писал Мо Жань, но не заметить полыхающие глаза и едва не стекающую слюну было сложно. Его товарищ, весь день проходивший с постным лицом, сейчас напоминал довольного пса, только что увидевшего лакомую кость. Выглядел он как бесстыдник.
— Пока что не мой, — Мо Жань неожиданно рассмеялся, представляя мысленно лицо балетмейстера Чу, если бы тот услышал этот разговор. — Ну, что, мы едем, или как? Где Наньгун Сы?..
Дом Чу Ваньнина представлял собой небольшой таунхаус из металла и стекла, с виду — такой же холодный и неприветливый, каким казался его владелец. В этот раз автоматические ворота были открыты, так что Мо Жань смог подъехать к самому входу. Краем глаза он мгновенно отметил еще одну машину, припаркованную чуть дальше: серебристый городской седан с очень знакомыми номерами. Это была машина его дяди, Сюэ Чженъюна — и в этот момент его замечательное настроение резко пошло на убыль.
Во-первых, он до сих пор не был в курсе, что дядя Сюэ и Ваньнин знакомы. Во-вторых, он не представлял, что могло заставить его дядю вечером вместо того, чтобы спешить домой к госпоже Ван, приехать к балетмейстеру Чу.
И, в-третьих, он внезапно подумал о том, что дядя Сюэ уж очень любил рассказывать всем, кто готов был слушать, об успехах Мо Жаня и Сюэ Мэна (от этой мысли Мо Жань буквально физически содрогнулся, внезапно осознав, что его прикрытие могло вот-вот рухнуть словно шаткий карточный домик).
— Всё в порядке? — участливо спросил Ши Мэй, чуть щурясь в полумраке машины. Наньгун Сы и Е Ванси уже вышли и направились к дверям, а Мо Жань всё никак не мог собраться, да так и сидел на месте, вцепившись в руль.
Если бы он не отправил сообщение Ваньнину полчаса назад о том, что собирается зайти — он бы прямо сейчас попросту сбежал, оставив товарищам денег на такси чтоб доехать обратно. Соврал бы, что внезапно появились дела. Но… он уже написал Ваньнину то грёбаное сообщение. К тому же, Ваньнин знал, как выглядит машина Мо Жаня.
«С*ка! Что мне теперь делать?!» — юноша повернулся к Ши Мэю, в его глазах отражалось отчаяние.
Как раз в этот момент Сюэ Чженъюн вышел из дома. Ваньнин последовал за ним, проводя его до машины, и они продолжали о чем-то беседовать. Неожиданно дядя Сюэ остановился и как будто начал всматриваться в машину Мо Жаня, словно ожидая, когда его племянник выйдет. Юноша буквально спиной вжался в спинку сидения, зажмурившись, как если бы мог отгородиться непроницаемой стеной от происходящего. Стекла были тонированными — но не настолько.
«Твою мать! Твою мааать!..»
Ши Мэй, все это время лишь наблюдавший за разворачивающейся сценой, спросил:
— Это кто-то, кого ты знаешь?
— …, — Мо Жань не мог ответить, и потому лишь кивнул.
Ши Мэй коротко вздохнул. А затем резко притянул голову Мо Жаня к себе, и их губы мягко соприкоснулись.
Глаза Мо Жаня на мгновение в ужасе распахнулись, но затем он понял план товарища и замер на месте. Его рука легла на спину Ши Мэя, как если бы он был полностью поглощен поцелуем. Все это время их губы оставались неподвижными.
Сюэ Чженъюн, заметив, что его племянник в машине не один, и смутно различив сквозь тонировку суть происходящего, поспешил удалиться без лишних слов. Только когда он сел в машину Мо Жань и Ши Мэй наконец отстранились друг от друга.
На подъездной дорожке стало пусто: Наньгун Сы и Е Ванси уже зашли в дом вместе с Ваньнином. Мо Жань внезапно сухо рассмеялся, осознав, что балетмейстер Чу, вероятнее всего, тоже стал свидетелем сцены вынужденного поцелуя.
— Твою ж мать!..
— Что такое? — Ши Мэй приподнял брови. — Все в порядке, он уехал. Пойдем.
— ...Ничего, — Мо Жань сцепил зубы, едва удерживаясь, чтобы не ударить себя самого по лицу. Ваньнин его наверняка видел, и это было плохо. Очень плохо. Неизвестно, что было хуже: раскрывшаяся правда, или их с Ши Мэем поцелуй...
...Мо Жань постучал в дверь дома Ваньнина, чувствуя себя последним идиотом. Умом он понимал, что, по сути, балетмейстеру Чу должно было быть все равно, с кем он целуется в машине: их ведь не связывали близкие отношения. Для Ваньнина он был всего лишь недавним знакомым.
