На снимке помимо миловидного юноши был человек, которого Чу Ваньнин никогда не смог бы забыть — одного взгляда хватило, чтобы узнать это лицо.

Сальная ухмылка, тёмный разлёт бровей, хмурый бульдожий взгляд…

Син Чан.

Он был вместе с Чу Ваньнином в Жуфэн. Его звали “старшим братом”, на деле же — парень работал надзирателем, следил за дисциплиной…

Это он топил Ся Сыни в кипятке, ласково называя его “котёнком” и гладя по спине.

Против него мало кто мог выступить — все знали, что он получал удовольствие, издеваясь над слабыми.

Иногда ему не нужно было даже повода, чтобы кого-нибудь избить — притом бил он так, что следов особо не оставалось…

…Чу Ваньнин никогда не интересовался, что стало с этим человеком после того, как картель раскрыли — в тот момент он был не в одном из подпольных борделей. От него в конце концов решили избавиться, продав клиенту насовсем.

Выходило, что Син Чан всё это время был на свободе — к тому же, жил под одной крышей с Жун Цзю?

Как этот факт мог ускользнуть от Ши Минцзина?!..

То, что в деле замешан Син Чан, говорило о многом: этот человек был садистом.

О какой вообще мести могла идти речь, если в Жуфэн он процветал?!..

Но что тогда им всем было нужно от Мо Жаня?..

Чу Ваньнин не знал, сможет ли им ответить госпожа Ванфэй, которая, очевидно, выполняла роль подсадной утки.

Он жалел о том, что не послушал Ши Мэя, и понимал, что, сам того не ведая, привёл Мо Жаня прямо в распахнутую ловушку.

Подвёл его.

Всё, что он теперь мог — надеяться, что они как-нибудь выберутся.

Ни в коем случае им теперь нельзя было разделяться — он собирался отправиться вместе с Жун Цзю и Син Чаном, куда бы те не решили увезти его ученика.

Сделать это оказалось удивительно просто: когда Мо Жаня оглушили, никто не стал трогать балетмейстера. Жун Цзю сам предложил Ваньнину “насладиться отмщением” — похоже, в его планах было обставить всё так, словно именно Чу Ваньнин мстил Мо Жаню, а самому выйти сухим из воды.

Чу Ваньнин решил, что это его шанс.

Люди Син Чана и Жун Цзю считали, что он ненавидит своего бывшего ученика, и что тот держал его против воли в отеле, творя с ним невесть что — а он не торопился их разубеждать.

Они даже не позаботились о том, чтобы проверить его карманы на наличие телефона с включённым GPS…

…Небольшой серебристый фургон направлялся к смутно знакомым портовым докам. Пять часов пути без остановок — этого времени хватило бы, чтобы оторваться от Жуфэн, будь они на подходе… вот только Чу Ваньнин знал, что никто за ним с Мо Жанем не приедет в ближайшее время.

Он совершил чудовищный просчёт.

В пути, впрочем, ему удалось разговорить Жун Цзю и выяснить, что тот действительно хранил немало компромата на Мо Жаня.

Парень был только рад продемонстрировать балетмейстеру Чу особенно “сочные” видео, от которых Ваньнина всерьёз в какой-то момент начало мутить.

На одном из них его ученик в совершенно неадекватном состоянии приставал к некоему юноше в маске лиса, притом неизменно называл его учителем.

На другом — приставаниями дело не ограничивалось…

Чу Ваньнин хорошо знал Мо Жаня, он мог сказать наверняка, что тот был под веществами. Затуманенный расфокусированный взгляд, казалось, проходил сквозь парня в маске, как если бы Вэйюй не вполне осознавал, реально ли происходящее.

Балетмейстер Чу заставил себя досмотреть видео до конца.

Затем поднял глаза на Жун Цзю и холодно поинтересовался:

— Как давно это было?

— Пару лет назад.

Чу Ваньнин вздохнул.

— Я понятия не имел, как сильно он всё это время меня ненавидел.

Он говорил правду.

Невыносимо было видеть, как Мо Жань вымещает злобу на безымянном юноше в маске. В наркотическом опьянении он более себя не контролировал, в нём осталась лишь слепая жестокость, замешанная на отчаянии от понимания, что на самом деле перед ним вовсе не Чу Ваньнин.

Мо Жань знал, что всё это лишь иллюзия, и оттого вёл себя ещё уродливей, словно пытался отыграться по максимуму в своей фантазии, и в то же время был зол, что это всё не реально.

“Он представлял на этом месте меня,” — подумалось с болью.

Он действительно так сильно обидел Мо Жаня, что тот вплотную подошёл к грани безумия. Ненавидел так же страстно, как и любил.

Потому что любил.

Ваньнин перевёл взгляд на плотно связанного бесчувственного Мо Жаня на полу минивэна.

Если бы балетмейстер не прогнал его тогда, у Жун Цзю и его людей, возможно, никогда бы и не появилось этого видео. К сожалению, в этом мире не существовало сослагательного наклонения.

Сделанного не воротить…

Он знал, что в тот момент не поступил бы иначе, и причина крылась в его прошлом, но всё равно не мог до конца избавиться от странной горечи, которая продолжала его преследовать уже много лет подряд.

В сложившейся ситуации он не был уверен, как быстро Ши Мэй сможет прийти с людьми из Жуфэн на помощь — знал только, что на этот раз он ни в коем случае не должен подвести Мо Жаня.

В конце концов, это была его вина с самого начала, это с его подачи ловушка захлопнулась — вот только в ней он Мо Вэйюя ни за что не оставит одного…

…Место, куда их доставил Жун Цзю, было Чу Ваньнину знакомо: портовые доки с контейнерами, которые прежде использовал картель, чтобы содержать мальчиков на продажу. Когда-то он считал, что скорее наложит на себя руки, чем снова попадёт сюда, но теперь всё изменилось.

Всё больше его беспокоило, что Мо Жань так и не пришёл в сознание — его, словно мёртвый груз, вытащили из минивэна и понесли к одному из закрытых металлических боксов.

— Что с ним будет? — не удержался он от вопроса, обращаясь к Жун Цзю. Попытался говорить как можно безразличней.

— А что бы ты хотел с ним сделать? — Жун Цзю приподнял брови. И, не дождавшись ответа Ваньнина, продолжил. — Он получит по заслугам, Ся Сыни. Око за око. Не переживай, ты тоже сможешь… хм, поучаствовать.

Чу Ваньнин нахмурился.

Он понимал, что за происходящим наверняка стоит не только месть. В деле был замешан Син Чан, от которого можно было ожидать чего угодно, и Мо Вэйюй — не случайная жертва. Происходящее было результатом длительной подготовки, но что было их конечной целью?..

— Ся Сыни, — оборвал его размышления внезапно подступивший Син Чан. — Я знал, что мы однажды встретимся.

Чу Ваньнин не стал делать вид, будто не узнал, кто перед ним — вместо этого он остановил на мужчине долгий внимательный взгляд, а затем прохладно поинтересовался:

— Почему именно теперь?

Ему было действительно сложно понять, зачем все эти люди ждали столько лет, чтобы отомстить сыну Наньгун Яня — который, к тому же, не то, чтобы жаловал отца.

Вместо ответа Син Чан пожал плечами, неприятно усмехаясь:

— Кто знает…

Это был, разумеется, никакой не ответ. Чу Ваньнин теперь точно знал, что всё дело в скрытой игре, затеянной Син Чаном. Очевидно, манипулируя желанием отомстить, он заручился поддержкой тех, кто пострадал от Жуфэн, втягивая их в нечто противозаконное.

Далеко не все знали, кем на самом деле был Син Чан в Жуфэн… но Чу Ваньнин помнил это слишком хорошо. Он опасался, что в искренность его желания примкнуть к рядам мстителей не поверят.

И всё же к балетмейстеру Чу отнеслись не как к пленнику.

Его даже позвали в бокс, где проходил допрос, когда Мо Вэйюй начал приходить в себя.

Чу Ваньнин видел, что людей вокруг достаточно, многие вооружены.

Что мог он им сейчас противопоставить: один, не совсем понимающий, что происходит?

Всё, что ему оставалось: затеряться в тени и наблюдать…

Мо Жань приходил в себя долго и болезненно, сознание его до конца не прояснялось ещё некоторое время: его чем-то накачали в дороге, когда он был в первоначальной отключке. Когда всё-таки очнулся, казалось, он даже не сразу понял, кто перед ним.

Долгая дезориентация в пространстве и времени сказывалась тем, что он не осознавал, что связан, а на голове его плотная тёмная ткань.