Очередной рывок вперёд, на этот раз без торможения. В момент приземления от острия моего ножа до тела противника остается чуть больше метра, но бить нельзя, ведь от режущей кромки угольно чёрной алебарды до моего горла расстояние куда меньше.
Уклониться невозможно. Блокировать этот удар так же нельзя, мне до сих пор неизвестно из чего изготовлено оружие рыцаря, и оно без проблем режет бетон. Конечно всё ещё остаётся вероятность, что оно создано из местных композитных материалов. И в таком случае мой нож при правильно поставленном жестком блоке просто перерубит оружие противника, ведь материалы алебарды явно сбалансированы таким образом, чтобы она не разбивалась на куски при первом же ударе плашмя. Значит в ней предусмотрен определённый компромисс между твердостью и гибкостью. В то время как моё оружие является очень близким к максимуму по первому параметру, и разрезать его удастся, разве что алмазом.
Но всё это верно лишь в случае обычных материалов. И желания проверять прав я или нет, с ставкой в виде целостности этого тела, у меня нет никакого желания. Поэтому из сложившейся ситуации остаётся только один выход. Нужно сбить направление атаки противника таким образом, чтобы она прошла мимо. Будь я быстрее можно было бы бить руками в лезвие алебарды сбоку и полностью отражать удары, но сейчас подобное находится за пределами моих способностей придётся выполнять “обычное” парирование.
Крепко сжатый в руке нож уже летит по диагонали наперерез чёрному лезвию превышающему его размером раз в пятнадцать. Столкновение происходит буквально в тридцати сантиметрах от моего горла, оно отдаётся острой болью по всей руке. Мышцы практически всего моего тела работают на пределе. Раздавшийся звон оглушает, на долю секунды лишая эхолокационного зрения. Во все стороны шрапнелью разлетаются бритвенно острые осколки, глубоко вонзающиеся в наши с противником тела, и бетон под нашими ногами.
Мой клинок взорвался практически мгновенно после встречи с алебардой, но той микроскопической доли секунды на протяжении которой он выдерживал чудовищную нагрузку всё же хватило, чтобы немного сбить угол наклона лезвия. Таким образом удар по моей кисти, все еще удерживающей рукоять разбитого ножа с приделанным к ней маленьким колечком из более гибкой стали, был нанесен не всеразрубающим лезвием, а древком оружия. Приятного в этом тоже весьма мало, по броне на тыльной стороне ладони разошлась тончайшая паутинка трещин, но главное то, что мне удалось поднырнуть под алебардой, ещё немного сократить дистанцию, и вскользь зацепить бедро противника, оставив на нём длинный, неглубокий порез, из которого полился красный ручеек практически неразличимый на фоне черной брони. Правда продлилось это к сожалению недолго, тонкие белесые нити очень быстро стянули края раны.
Роли сменились.
Теперь уже рыцарь пытался порвать дистанцию, продолжая раз за разом атаковать меня короткими рубящими ударами. Из за постоянного оглушительного звона пришлось полностью отключить бесполезный сейчас слух. Всё больше и больше осколков не глубоко вонзались в наши разгоряченные тела, из за чего на поверхности крыши к серой бетонной пыли и крошке, перемешанной с чёрными ошметками защитного покрытия, добавились сотни тысяч мельчайших красных капелек разлетающихся во все стороны от каждого нашего движения.
Рыцарь пытался совершать финты и делать обманные удары. Пытался атаковать древком как посохом и даже бить обухом. Лезвие его алебарды двигалось с бешенной скоростью. Каждый взмах сопровождался громким свистом и вызывал порыв ветра.
Но несмотря на всё это ни один из его ударов не мог достичь цели. И в то же самое время на теле рыцаря появлялось всё больше и больше порезов, сквозь каждый из которых, в его организм проникало всё больше и больше яда.
Он продолжал сражаться на пределе своих возможностей постоянно меня такти и пытаясь хоть как нибудь преодолеть мою защиту, не брезгуя даже попытками, выбить меня из равновесия, или подцепить лезвием с пола бетон из под наших ног, чтобы запустить его мне в лицо. Но с каждой секундой бешеной схватки его движения становились все менее быстрыми и точными. Отравление и кровопотеря делали своё дело…
Хотя говоря по правде стоит признать, что мне бой давался тоже не особо легко. Температура тела с каждой секундой росла всё сильнее, а броня на руках и предплечьях сильно потрескалась. К тому же далеко не каждое парирование, получалось идеальным, так что количество фаланг пальцев на руках снизилось практически на треть, что весьма сильно мешало удерживать оружие достаточно крепко. Шрапнель из осколков также не добавляла здоровья, и пусть ни один из них не мог добраться до жизненно важных органов, от кровопотери я страдал лишь немногим меньше рыцаря.
Ножей становилось всё меньше и меньше, а металлических колечек в руках всё больше и больше.
Во время очередного парирования лезвие ножа слегка повело и он сломался чуть раньше чем должен был. Так что вместо обуха мой кулак встретился с криво идущим лезвием, которое вошло аккурат между средним и безымянным пальцами левой руки, разрубив вначале мою кисть, а затем и предплечье вплоть до локтя.
Половина нижней части руки еще только начала отлетать в сторону, когда я рванул вперёд, дабы подставиться под древко вместо лезвия не дав рыцарю разрубить меня на две половинки. От удара чёрного шеста одна из длинных узких пластин прикрывающих мою талию разбилась на множество небольших кусочков, она уже была повреждена шрапнелью осколков и удар алебарды стал последней каплей. Древко вошло на несколько сантиметров в мой бок, а затем рыцарь рыцарь отскочил назад увлекая своё оружие за собой.
Уже в момент удара я начал смещаться влево пытаясь минимизировать урон, но мне решительно не хватало скорости. Гладкая рукоять легко проскользнула внутри раны, после чего закрепленное на ней лезвие вонзилось в мою спину, дернув вперёд вслед за рыцарем, прямо на его уже подготовленный к атаке кулак. От наблюдения его приближения меня отвлекло движение внизу. Если точнее на восемнадцать этажей ниже уровня крыши на которой рыцарь был очень близок к тому, чтобы дать мне по зубастой морде. Тогда же когда я летел лицом на бронированное возмездие, в дверь подъезда влетел обладатель небольшой, но при этом весьма яркой души.
От чудовищного по мощи удара череп жалобно хрустнул, а голова сильно дёрнулась назад. Сила была такая, что практически двухсот килограммового меня сорвало с крючка алебарды и отшвырнуло на несколько метров назад.
Тело кренило вправо из за огромного разрыва в левом боку, отделившего мышцы стабилизаторы пресса от таза. Одно из крыльев оказалось практически ополовинено. От температуры поверхности брони, ленты удерживающие ножи уже начали тлеть. И в дополнение ко всему по лестнице к крыше быстро приближался некто с весьма знакомой для меня душой. А это значит, что исход боя должен решиться очень и очень скоро.
В то время как я восстанавливал равновесие после приземления, рыцарь попытался сократить дистанцию, чтобы добить меня, но вместо молниеносного рыка он лишь слегка дернулся вперед, споткнулся и чуть не растянулся на земле, удержавшись от падения лишь за счёт упертой в бетон рукояти алебарды. После чего наклонил голову бросив удивленный взгляд на свой живот.
По всей видимости он только сейчас заметил нож всаженный на всю длину лезвия точно в солнечное сплетение, который оказался там тогда же когда его кулак отколол половину от одного из моих клыков. Правда надолго задержать моего противника это не смогло, равно как и сотни мелких осколков торчащих из его тела. За секунду потребовавшая мне на усмирение начавшего отказывать организма, он вновь встал в боевую стойку, отставив одну ногу назад и нацелив алебарду точно в моё горло.
Пригибаюсь к земле и упираюсь руками в поверхность крыши, становясь в низкую стойку для бега, готовясь к финальному рывку. Ноги напряжены до предела и готовы выстрелить меня вперёд, к рыцарю занявшему оборонительную стойку. Время танцев закончилось пришла пора наносить последний удар, мы оба понимаем это ведь оба находимся на пределе собственных возможностей.
