Грюм дернулся и наставил на то место, где она стояла, палочку. Из-за темноты он не видел её, но всё же недоверчиво спросил:

— Гермиона?

— Да, это я, — она медленно вышла на свет, позволяя ему разглядеть её.

— Как ты тут оказалась? Я пару минут назад оставил тебя, лежащей на койке, — возмутился он, но так и не опустил древко.

Что она могла ему сказать? Наверное, попросить о помощи и… Попрощаться? Осознание происходящего, кажется, только начало доходить до неё в полной мере.

То есть для неё все кончено? Пришла и ушла? Да, мысль о том, что с этим миром всё будет в порядке, что она защитит его даже так, подбадривала её. Но в личном плане это всё казалось таким безнадежным. Ей теперь придется прыгать из мира в мир, не имея возможности нигде закрепиться? Вечный гастролер. Сколько она протянет в таком ритме?

— Так что происходит? — Грюм подошел в упор, наверняка заметив, что она расстроена.

— Сбой времени, — Гермиона вновь заставила себя улыбнуться. — Я попала в петлю, поэтому существую теперь в нескольких экземплярах.

Он непонимающе нахмурился. Действительно, вряд ли аврор много знал о маховиках и о всех этих хронологических особенностях, так что пришлось немного пояснить:

— В общем, не волнуйся, она придет в себя, переместится в прошлое и станет мной.

— Что-то мне подсказывает, что всё не так просто, как ты говоришь.

— Да, наверное, — Гермиона спрятала взгляд. — Аластор, я…

И замолчала, подавившись словами.

— Мне показалось, что ты умираешь, — неожиданно сказал Грюм и наконец убрал палочку в карман. — Ты была совсем холодной.

Он коснулся её плеча, будто проверяя актуальную температуру.

— Возможно, так и было, — не стала врать Гермиона. — Мне и сейчас не особенно хорошо. И я не думаю… — она опять сбилась с мысли и накрыла его ладонь своей. — В общем, я не смогу составить тебе компанию на праздновании шотландского Рождества.

— Я уже догадался.

— Не из-за Северуса, а в принципе, — совершенно неинформативно выдала Гермиона и зачем-то добавила: — А ещё я не купила тебе подарок. Выбирала шарф, чтобы разнообразить образ — и как тебе не надоело ходить в одной и той же одежде? Но не нашла ничего достойного в магазинах. Да и вообще такие вещи, как мне кажется, лучше делать своими руками.

Или не совсем своими. У неё имелись самовяжущие спицы, так что можно было бы заставить их поработать ещё вчера. Жаль, не сообразила.

— Но при всем этом у меня есть к тебе просьба. Мне нужны мои вещи. Ты не мог бы забрать их… у неё? — она кивнула в сторону Больничного крыла.

— И что ты будешь с ними делать? — Грюм сверлил её взглядом.

— Я уйду, Аластор, — всё же нашла в себе силы выдавить она. — Из этой реальности. Насовсем.

Он помолчал пару мгновений, но быстро как-то весь посуровел.

— И что мне мешает сейчас вырубить тебя, унести отсюда и привязать к стулу, чтобы уберечь от глупостей? — его хватка стала крепче.

— Здравомыслие? — Гермиона успокаивающе погладила чужие пальцы. — Этим ты ничего не изменишь, только осложнишь мне жизнь. И, потенциально, доставишь неприятностей всему миру.

— И всё же я попробую.

Он дернулся, но не к ней, а в противоположную сторону, на ходу выхватывая палочку. Однако, воспользоваться ею не успел. Невербальный Экспеллиармус разоружил Грюма и заставил его отшатнуться к стене. Вместе с ней, так как он все ещё держал её за плечо.

— Я так не думаю, — заговорил Дамблдор, пряча в складках мантии древко Аластора.

Да, воином он может и не был, но сражаться всё же умел и силой обладал неслабой, Гриндевальд не даст соврать. Впрочем, напасть со спины в формально безопасном месте в принципе было довольно эффективной техникой, пусть и не очень честной.

— Альбус, — прорычал Грюм.

— Аластор, как ни прискорбно, но, полагаю, мадам Фицрой права, — он стоял, казалось бы расслабившись, но Старшая палочка все ещё была красноречиво зажата в его руке. — Боюсь, мы ничего не можем противопоставить фатуму.

— Подтверждаю ваши теории о предопределении практикой, — цокнула Гермиона.

— Я, конечно, проверю ещё пару деталей, но, полагаю, результаты меня не обнадежат, — он внимательно изучал её лицо. — Вы уже третья… итерация?

Она кивнула и вздохнула, пихая Грюма в бок. Мало того, что он всё ещё сжимал несчастное плечо, так из-за него её мотнуло, отчего голова опять закружилась. Аластор, кажется, понял, что причиняет ей дискомфорт, и разжал пальцы, но отстраниться Гермиона ему не дала, схватившись за него уже сама. Для устойчивости.

— Мне нужна палочка и сумка. Они у первой, — повторила она уже для Дамблдора.

Тот не стал долго раздумывать и сразу развернулся к двери в Больничное крыло. Гермиона перевела взгляд на лицо Грюма.

— Мне не нужна магия, чтобы увести тебя отсюда, — выдохнул он, совсем тихо и не убедительно.

— Время — это не просто другой мужчина. Ты не украдешь меня у него, — наоборот недовольно выдала она, но при этом подалась к нему, привставая на цыпочки.

При всей его молниеносной реакции до Аластора далеко не сразу дошло, что она пытается сделать, так что ей пришлось стоять, балансируя на носках и чувствуя себя глупо, несколько долгих секунд. Но уж когда он понял, то стиснул её в объятиях, приподнимая над полом, целуя жадно и жарко. Хотя, кажется, он каждый раз так её целовал, просто сейчас к обычному набору противоречивых эмоций, что сопровождали их отношения, прибавилась ещё и нотка отчаяния. Поэтому даже когда скрипнула дверь и в коридор вернулся подозрительно задержавшийся Дамблдор, Грюм прервался, но не отпустил её, продолжив сжимать бока и прикасаться колючей щекой к виску.

Она даже не стала осуждать себя за этот порыв. Это было бессмысленно и слишком грустно, но никакого ощущения ошибки так и не пришло, хоть ей и было стыдно перед Северусом. Очевидно, ставить точки Гермиона не очень умела, но, спасибо мирозданию, оно активно помогало ей с этой проблемой.

И директор, и она молчали, но всё же в какой-то момент Аластор, с большой неохотой, очень медленно и аккуратно, поставил её на землю, и отпустил окончательно. Она взглянула на него, закусила губу и резко обернулась. Дамблдор уже протягивал ей вещи и очевидно хотел что-то сказать, однако, Гермиона перебила его:

— Я спущусь в подземелья, но, надеюсь, успею закончить со всеми делами до следующего перемещения, — окклюменция помогала говорить спокойно, правда, выходило совершенно безжизненно.

Она напомнила самой себе старшего Снейпа, что даже слегка развеселило её. Нездорово и неуместно, но хотя бы получилось что-то почувствовать и переключиться. И очень вовремя! Это позволило ей вспомнить о носках для Дамблдора.

— Подарок к Рождеству, — выпалила она, быстро приманила сверток из только что вернувшейся к ней сумки и сунула его директору.

К сожалению, до праздничной упаковки руки у неё дойти не успели, так что пришлось ограничиться стандартной магазинной оберточной бумагой.

— Спасибо, мадам Фицрой, — всё же высказался директор.

Не ясно, благодарил ли он её за подарок или за все, что она натворила в этом мире.

— Не за что, — фыркнула Гермиона, убирая сумку на место и пряча палочку. — Увидимся в следующей жизни.

У неё вышло даже искренне рассмеяться из-за пафоса фразы, которую, тем ни менее, удалось употребить в уместном контексте. Но вот красиво уйти не вышло. Чувство равновесия всё же подвело её, так что пришлось пару раз опереться о стену, пока она не скрылась за поворотом. Обернуться Гермиона так и не решилась, а Аластор не бросился за нею вслед. Правда, что-то подсказывало ей, что Дамблдор всё равно обезвредит его так или иначе, чтобы он не потревожил другие её версии.

*

Дорога до вотчины Слизерина также заняла определенное время, так как идти в открытую она всё ещё не решилась. Но этот путь был ей куда лучше знаком, а с дезиллюминационными чарами и Картой Мародёров дело пошло гораздо быстрее. Карта же подсказала ей, что Северус мечется в лаборатории, к её удаче, без присмотра Слизнорта.