— Задачу? Он хотел уничтожить Воландеморта полностью, а не просто избавиться от его тела. Если бы этого было достаточно, нас бы тут вообще не было.
— На примере Тома же мы можем ясно увидеть, как декларируемая цель отличается от реальной. Мистер Уизли пришел сюда, чтобы отомстить, но со временем его желания изменились. В первую очередь он хотел защитить свою семью, а чем дольше продлилась бы война, в тем большей опасности они находились бы.
— А во вторую очередь? — спросила Гермиона, уже зная ответ.
— Полагаю, если бы тут не было вас, Рональд действовал бы куда жестче. На третьей стадии по своему списку он, очевидно, планировал продолжать уничтожать силы противника, действуя под защитой Ордена, по крайней мере, без явного противодействия ещё и мне. Но стал куда больше времени тратить на заботу о вас и даже об Аласторе. Поэтому я и смею заключить, что он исполнил свое предназначение и упокоился в мире.
Интересно, а какая цель была у неё? Найти потерянное? Северуса? Или попросту научиться жить дальше? Пока что мирной жизнью ещё и не пахло, хотя казалось бы.
*
Гермиона хотела продолжить разговор с Дамблдором, несмотря на то, что они опять зашли в теоретический тупик, но время, словно издеваясь, снова указало ей на её место, поставив жизнь на паузу. А войти во, вроде как, стабильную фазу ей удалось только уже в позднем сентябре. То, что наступила осень, было понятно не только из слов директора, но и по изменившемуся пейзажу за окном — зелень ушла, сменившись желтыми и красными оттенками. Грюм, пришедший вечером того дня, который она, кажется, полностью провела в нормальном временном русле, подтвердил её наблюдения и наконец-то назвал точное число:
— Двадцать шестое.
— Ох, Мерлинова борода, — вздохнула она. — На такие приключения я уж точно не подписывалась.
А ещё это значило, что Северус уже вовсю работал в школе, а они так и не поговорили после того дня. И уж теперь-то он точно думал, что она игнорирует его, считая косвенно виновным в гибели Рона или что-то в этом духе. Может, он даже ждал, что она появится в Хогвартсе если не ради него, то в качестве работника, чтобы хотя бы увидеть её, а она так и не пришла. Ужасно. Но о её трудоустройстве, естественно, не могло идти и речи. Правда, нахлебницей она была ненакладной — какие уж тут расходы, когда ей удавалось поесть чуть ли не раз в месяц. Хотя в последнее время она питалась уже, наверное, пару раз в неделю, а сегодня, впервые с июля, устроила себе полноценные завтрак, обед и ужин.
— Если так пойдет и дальше, то через пару, эм, циклов, — она затруднялась как-то более конкретно назвать периоды её «присутствия» и «отсутствия» в реальном времени, — я смогу спокойно посетить Хогвартс. Впрочем, даже если я застыну прилюдно, то можно будет списать это на чары вроде Дуро, только адаптированные под живые объекты, или даже банально на Петрификус тоталус. Выглядит же это, я так полагаю, как полная парализация тела? Так что, думаю, даже в замороженном состоянии меня можно будет просто перенести в другое место Левикорпусом или вообще трансгрессировать обратно сюда.
Если уж начистоту, ей вовсе не требовалось преодолевать все эти сложности, подстраховываясь и обременяя Грюма. Ей в принципе не нужно было идти в замок, чтобы найти диадему в Выручай-комнате. Можно было просто предоставить Дамблдору воспоминание о том, куда именно она её перепрятала. Но он не попросил её об этом, а прямо пригласил в школу, и Гермиона не предложила более эффективный вариант в ответ. Понятно, что в Хогвартсе ей нужен был не только и не столько крестраж, который наверняка спокойно лежал там, где и должен был, в полной безопасности.
— Перемещать я тебя не пробовал, так что не уверен, — Грюм нахмурился, но не стал нагнетать обстановку. — Но да, наверное, может сработать.
— И ещё одно… Где ты похоронил Рона?
Аластор не ответил сразу, прожевывая хорошо пропеченный кусок свинины, которой, как и всеми остальными продуктами, наверняка сам её и обеспечил. От нечего делать она пол вечера убила на войну с духовкой и, кажется, добилась приемлемого результата.
— На старом маггловском кладбище. Внес во все их списки, чтобы ни у кого не возникло вопросов.
— Я хотела бы навестить его могилу.
— Хорошо. Когда?
— Когда скажешь.
— Сегодня уже слишком поздно, но…
— Пошли сейчас, — всё же уточнила Гермиона.
Он смерил её взглядом, отложил вилку в сторону и резко встал из-за стола. Ничего брать с собой или переодеваться ей было не нужно, так что она тут же последовала за ним и схватилась за руку, едва они вышли на крыльцо.
Правда, весь энтузиазм угас, как только они оказались среди могил. Сумерки уже наступили, было довольно прохладно и ветрено. Гермиона поежилась и сложила руки на груди. После смерти Дамблдора состоялась официальная церемония, где нужно было просто тихо сидеть. Вся эта бесконечная череда похорон после «победы» совершенно не запомнилась. Были только боль, закушенная до боли губа и печальные разговоры ни о чем. Когда умер Гарри, появление призрака шокировало, но в то же время помогло ей примириться с потерей в каком-то смысле. Что сделать, сказать или подумать сейчас, она не знала. Вряд ли Рон оценил бы цветы на своем надгробном камне и прочие красивые, но обезличенные жесты.
— Поплачь, — Грюм словно ответил на неозвученный вопрос, хотя даже не смотрел ей в лицо, разглядывая надпись на камне.
Годы жизни очевидно пришлось опустить, но зато имя было настоящее.
— Что?
— Отключи окклюменцию и поплачь. Станет легче.
Он был прав с психологической точки зрения, но она всё равно не удержалась от дурацкой шпильки:
— По собственному опыту судишь?
— Я больше по скотчу, но слышал, что это тоже работает.
— Аластор, тебе не стоит… — начала она что-то втолковывать ему недовольным тоном, но он прервал её, развернув к себе и обняв.
Наверное, её пассивность ранее дала ему основание думать, что они опять могут свободно прикасаться друг к другу. Он заблуждался. Но Гермиона хоть и попыталась отстраниться, не приложила к этому и половину тех усилий, что должна была, а, напротив, быстро сдалась и обмякла. Реально драться с ним, физически или магически, у могилы друга, учитывая, что Аластор не делал ничего предосудительного, было бы слишком. Так что щека прижалась к его неизменному жилету (и как он так долго сохранял приличный вид, учитывая образ жизни Грюма? Может, у него всё же было несколько одинаковых наборов одежды?), а привычный запах морозной свежести и хвои окутал её.
Конечно, возмутиться хотя бы устно ей ничего не мешало в любом случае, и Гермиона действительно недовольно нахмурилась, будто приготовилась к гневной отповеди. Но на деле скорее пытаясь удержать слезы, которые каким-то образом прорывались изнутри через все ментальные преграды, видимо, поддавшись влиянию неожиданно действенных слов Аластора. Или всё дело было в том, что у неё наконец-то не нашлось возможности привычно прикрыться обязанностями, учитывая очередные выверты времени, из-за которых она оказалась отрезана от мира?
— Если ты считаешь, что я сейчас в расстроенных чувствах упаду в твои объятия ещё и в фигуральном смысле, то ты ошибаешься, — все же удалось выдавить ей. Никакого гнева и возмущения в голосе не читалось.
— Выдохни, Гермиона. Это называется забота.
— Для этого не обязательно меня трогать.
— Возможно. Но я переживал за тебя и до сих пор переживаю. И мне ты чувствовать запретить не можешь.
— Уже даже не пытаюсь. Просто не… Я не знаю, что «не», но держи себя в руках.
— Лучше я буду держать в руках тебя.
— Аластор, — устало добавила она с неясной целью, так как вырываться не продолжила.
И всхлипнула, тут же недовольно засопев из-за своей слабохарактерности.
— Знаешь, когда мы вернулись с Роном из патруля, и ты заметила у меня на лице «брусничный соус», на самом деле это была моя кровь. Мы тогда пытались вычислить, где располагается резиденция Воландеморта, раз уж у Малфоев, как в вашем мире, он не квартировался. Логично было бы предположить, что у Лестрейнджей, но… В общем, мы вышли на Амикуса Кэрроу и его дружков, — Грюм вздохнул. — И я сам на них полез, думал, закончить дело, раз уж подвернулась возможность. А потом не смог его прикончить. Алекто смог, но как-то мимоходом, в горячке боя, в ярости, зная, что она убила Мэган. А этого урода не смог, даже когда он задел меня. У него же имелось на это право. Я, пожалуй, тоже хотел бы отомстить за сестру.
