*

Выпроводив под утро Снейпа, она повертелась ещё в кровати, но так больше и не смогла заснуть. Так что, приняв для бодрости пару зелий, зашла в Большой зал одной из первых. Разумное решение, учитывая, что про смерть Беррес все узнают как раз за завтраком. А с такой форой она сможет побыстрее съесть свою овсянку и уйти, чтобы не наблюдать весь этот цирк. Ведь, несмотря на экзаменационное время, студенты наверняка бросятся с энтузиазмом обсуждать случившееся. Да и преподаватели тоже. Такая новость — первый учитель на проклятой должности погиб! Мэган, грубиянка и стерва, красавица, не умеющая выбирать мужчин, и любительница повыделываться в бою, станет лишь поводом для очередных пересудов. А трагедия её жизни превратится в страшную школьную байку, которую забудут через пару лет.

Гермиона поморщилась, вспомнив, что во время последнего их общения на дуэльном помосте они хоть и разошлись вничью, но она все же разбила Беррес губу. Та особо расстроенной не выглядела да и травму залечила за секунду, но думать об этом теперь было неприятно. Хотя о чём вообще ей было приятно сейчас думать?

— Сочувствую вашей утрате, мадам Фицрой, — тон у профессора Стебль был мягкий и заботливый.

Она только что подошла и села за стол, так что Гермиона ждала приветствия, но уж не такого точно.

— Простите?

— В связи с гибелью профессора Беррес, дорогая. Учитывая вашу дружбу.

Она непроизвольно приоткрыла рот и поморгала, не удосужившись прикрыться окклюменцией. В принципе, наверное, можно сказать, что из всего персонала Хогвартса Мэган больше всего общалась именно с ней. Особенно в последнее время. Да, наверное, со стороны это можно было принять за приятельствование. Или так и было? Аластора-то они больше не делили (никогда не делили, если уж начистоту), а всё равно регулярно пересекались и даже болтали о чём-то кроме работы.

— А, да. Спасибо, профессор Стебль. Простите мою рассеянность, я немного…

— Конечно, — Помона подалась к ней и сочувствующе потрепала по плечу. — Конечно.

— Все уже в курсе? — уточнила Гермиона.

— Профессор Дамблдор сообщил новость Минерве ещё вчера. Пришлось экстренно перераспределять нагрузку профессора Беррес. Всего пару заключительных занятий и зачетов, но сами понимаете.

Она кивнула, вспоминая расписание экзаменов, которое разжевывала им Макгонагалл, и общую загруженность учителей. И всё равно сбежала ещё до появления Дамблдора, не услышав ни объявления, ни реакции на него, решив, что полезнее будет сделать кое-что до начала работы. Вчера это как-то не пришло ей в голову, слишком уж она была расстроена чужими и своими трагедиями, но вообще звучало разумно. Конечно, на похороны Беррес сама по себе она идти не собиралась, считались они подругами или нет. Это было бы слишком неловко и неуместно. Но её беспокоил Аластор, который не присутствовать там не мог. Было очевидно, что вся эта ситуация повлияла на него не лучшим образом, и его состояние наверняка усугублялось. Ударится ли он в паранойю, начнет ли выслеживать остальных участников, причастных к убийству Беррес, или займется саморазрушением, упиваясь чувством вины? Возможно, всё сразу.

Поэтому Гермиона по старой памяти послала ему сову, надеясь, что та найдет его, даже если он отстранен и не просиживает штаны в Министерстве (это был бы слишком оптимистичный и крайней безопасный для него вариант). Она всё же предложила ему сопровождение, несмотря на свое нежелание идти на кладбище, и спросила, не хочет ли он поприсутствовать на последнем занятии дуэльного клуба, провести которое взялся Флитвик. Эту информацию любезно сообщила ей Помона. Поводы для общения, конечно, были крайне сомнительными из-за их прямой связи с Беррес, но лучше, чем ничего. Может, друзьями они никогда стать и не смогут, но совсем не обращать на Аластора внимания, даже с учетом всех проблем между ними, у неё не выходило. В конце концов они с Роном прибыли сюда, чтобы сделать этот мир счастливее, а сбрендивший Грюм в эту идеалистическую концепцию не очень вписывался.

Во время занятий Гермиона тщательно избегала лишнего общения и с учениками старалась никак не контактировать, в идеале, даже не слышать их. Но все же с суетой, ставшей следствием смерти профессора ЗОТИ, ей пришлось столкнуться. В коридорах, классах и даже в женском туалете — повсюду буйным цветом распускались сплетни. Одних только причитаний Горация она наслушалась, наверное, на год вперед. Хотя понятно было, почему эта новость так на него повлияла — вот война и до преподавателей Хогвартса добралась, как он и боялся.

Гермиона поймала взгляд Северуса за обедом, как ей показалось, встревоженный, но никакого ментального продолжения за этим не последовало. А для реального не нашлось времени, хотя она бы хотела узнать, как он сдал экзамен. Ещё до ужина, как только закончился последний урок на сегодня, Слизнорт отправился примиряться с потерей, то есть наверняка напиваться до беспамятства, благо завтра была суббота. А ей передал, что её хочет увидеть Дамблдор. Она мысленно скривилась, подумав, что директор и сейчас найдет повод в чем-то её (и Рона) обвинить, но, конечно, Горация только поблагодарила.

— Мадам Фицрой, простите, что оторвал вас от дел, но мне нужна ваша помощь.

Не то чтобы Дамблдор ей когда-то грубил, даже в весьма конфликтные моменты, но сейчас его голос звучал особенно мягко. Очевидно дело было в том, что в креслах перед ним сидели Эванс и Люпин. Они попытались вскочить при её появлении, но Дамблдор жестом остановил их. Восхитительно. Они решили, что она и к гибели Беррес руку приложила, так что всё же дошли до директора со своими теориями?

— Чем могу быть полезна, сэр? — отозвалась она, изображая недоумение.

— Я хотел бы попросить вас обследовать мистера Люпина.

— Обследовать? Я не колдомедик, — Гермиона все ещё демонстративно удивлялась, хотя в этом уже не было смысла.

— Мадам Помфри поможет вам расшифровать результаты, но без вашего участия нам, к сожалению, не обойтись. Я хотел бы знать, как на организм влияет ваш вариант Волчьего противоядия, чтобы сравнить его с эффектом от зелья, сваренного по оригинальному рецепту мистера Белби. Мне предстоит предоставить эту информацию некоторым лицам из руководства больницы Святого Мунго.

То есть он решил так кардинально успокоить подозрительность Мародёров? Объявить её своей со всеми (почти) подробностями? Или пришлось пойти на это, чтобы действительно загрузить Министерство революционными идеями? Практические данные выглядят куда интереснее теоретических рассуждений.

— Не думала, что моя работа выйдет за пределы лаборатории, — сухо ответила она. — И я рассчитывала на сохранение анонимности.

— Могу вас уверить, что ваше имя не будет упоминаться нигде в публичном поле, как и имя мистера Люпина. Он и его друзья тоже естественно сохранят все в секрете.

— Друзья?

— Мистер Поттер, Блэк и Петтигрю. И мисс Эванс, конечно же, — он кивнул Лили с улыбкой. — Они в курсе состояния мистера Люпина, и скрыть от них факт вашей помощи было бы крайне затруднительно.

— Понятно. Так, — она смерила Римуса изучающим взглядом, — какие именно данные вам нужны?

Они обсудили колдомедицинские подробности, согласовав, когда именно Люпин должен будет прийти в Больничное крыло на осмотр. Учитывая, что целый перечень показателей необходимо было снять непосредственно после возвращения им человеческой формы, вмешательство Мародёров было даже оправдано — вряд ли Люпин сможет самостоятельно дойти до замка, да ещё и отмахнуться от друзей, сказав, что у него есть личные дела поважнее, чем сон.

Главное, было ещё самой не запутаться в датах, планируя все эти процедуры. «Местным» удавалось избежать сложностей как-то интуитивно, хотя и они, насколько Гермиона могла судить, испытывали иногда замешательство, вдруг «забыв», какое сегодня число. А ей и вовсе приходилось после каждой временной аномалии сверяться с данными и делать перерасчеты, чтобы просто понять, когда же там полнолуние и какой сейчас день цикла. Из-за этого даже пришлось утилизировать пару зелий, время приготовления которых зависело от положения луны на небосводе. Хорошо, что составы были не слишком важные и дорогие.