— Хорн, принеси мне клубничный коктейль, — приказным тоном сказала она парню и посмотрела на меня.

— Простите, что так долго. Я просто сильно нервничаю и вот так получилось. Меня Ринд зовут, — не связно заговорила она. Потом, не дождавшись моего вопроса начала во всех подробностях рассказывать, как они проводили время, и по ее словам, с Ири было все хорошо.

— Выглядела она, конечно, бледно, но не жаловалась. Когда вышли на улицу, я увидела вас с высоким мужчиной…О! Да это же был командор! Так вот… про что это я… А! Я ей сказала что бы она на вас посмотрела, вот в этот момент она и упала, — сказав это, она схватила салфетку и начала вытирать слезы.

— Я так сильно напугалась. Хоть и прожила почти всю жизнь в больнице, никогда не видела человека без сознания. Хотя больше напугалась того, что дядюшка выгонит меня жить в город. Я ведь подвергла опасности его пациентку. А жить самостоятельно я не готова. Тут мне удобно, все меня знают, и я этим пользуюсь…

Потом из нее полился словесный поток разнообразных историй, не связанных с сегодняшним днем. Я попытался ее прервать, намекнув, что мне пора идти, но она будто не слышала моих слов. Принялась выспрашивать про меня и мои отношения с Ири. Я деликатно дал понять, что рассказывать ничего не буду. Настроение у нее, скакало как давление у пожилого человека, то начинала плакать, то вспомнив какую-то шутку, начинала смеяться. Странная девушка. Просидев с ней около часа, утомился ужасно. А я еще про сестер думал, что они невыносимые. Только собрался сбежать от нее, как увидел командора Трэйна выходящего из лифта. Резко вскочив, сказал, что мне нужно срочно идти, попрощался и направился на выход из кафе. Трэйн быстрым шагом шел на выход. Я ускорил шаг в надежде перехватить его на улице. Выскочив за дверь, увидел, как он подходит к авто. Тогда я побежал, а когда он сел и потянулся рукой за дверцей, что бы ее закрыть, я его окрикнул. Он повернул голову, увидел меня и нахмурился. Но дверь закрывать не стал. Подбежав, я извинился и попросил уделить мне минуту. Но командор ответил, что он занят и торопится, а на прием можно записаться у его помощницы. Закрыл дверь и уехал. Вот же высокомерный кишлан.

И вот сегодня я сижу на кухне битый час и уже весь извелся. С больницы так и не позвонили. Она до сих пор не пришла в себя или просто забыли о моей просьбе. Набрал доктора Тоулса, но идет переадресация на ресепшен. Там ответили, что доктор отсутствует. Когда вернется — не знают. Просил соединить со старшей медсестрой Роуз, но ее не было на месте, дежурная медсестра не смогла внятно ответить, где она. Неизвестность убивала, и, плюнув на правила, что в выходной день не рекомендуется надевать форму, все же надел ее. Так мне будет легче пройти к палате Ири, форма внушает доверие людям. Взял с собой спортивную одежду, что бы потом сразу поехать в спортзал. Итак, четыре дня пропустил.

Приехав в больницу, беспрепятственно прошел на восьмой этаж. Дошел до палаты, где должна быть моя Ири, но открыв дверь, обнаружил пустую палату. Вернулся к дежурной медсестре, спросил еще раз, где Роуз? И куда перевезли Самарскую Ирину Игоревну. Медсестра удивилась, она не знала никого под таким именем. Я начал звереть. Назвал номер палаты, и повторил вопрос. Девушка запаниковала и сказала, что не знает. Только старшая медсестра сможет мне помочь. Я снова повторил вопрос. Где мне найти Роуз и повысил немного голос. Она только тогда нажала кнопку вызова. Через минут десять пришла Роуз, увидев меня, жестом показала идти за ней. Поднявшись на девятый жилой этаж, мы прошли вдоль коридора и остановились возле двери под номером пять. Роуз открыла своим ключом и пригласила войти. Я огляделся, квартирка была уютная с современным ремонтом. Из коридора было видно четыре двери. Наверное, спальня, гостиная, кухня и ванная. Мимолетно оценив обстановку, расшнуровал ботинки и надел предложенные Роуз тапочки. Она показала, куда убрать обувь, и пошла в дальнюю комнату, а я обратил внимание, что на полке стоят босоножки большого размера. Чья это обувь? Сиделки? Скинув с себя форменную куртку, кинул ее на пуфик, рядом стоящий с полкой для обуви и отправился следом за Роуз. Шагнув в спальню, замер. На кровати лежала Ири с подключенным аппаратом жизнеобеспечения, а рядом с ней в кресле сидела Ринд. Увидев меня, она вскочила и заголосила:

— Доброго дня Ивар! Вы пришли навестить Иру? Как хорошо, что Вы пришли! Дядя меня заставляет подменять сиделку на пару часов. Ира так тяжело дышит, и я боюсь с ней быть наедине. В первый раз, когда я с ней сидела вообще чуть от страха не умерла…

Ринд еще что-то говорила, но я ее уже не слушал, все мое внимание было сосредоточено на Ири. Роуз попросила Ринд пойти отдохнуть и деликатно ее вывела из квартиры. Я подошел ближе, и мне было страшно ее даже тронуть за руку. Она была словно фарфоровая кукла. Абсолютно белые волосы, брови и ресницы. Бледная кожа, почти прозрачная, через которую проглядывают голубые вены. На этом фоне выделялись только ее губы. Их видно даже через дыхательную маску, они ярко-красные, как кровь. Подушка была мокрая от слез. Я не мог понять свои чувства. Сам себе удивлялся, как можно полюбить человека за такой короткий срок? Я ведь совершенно ее не знаю, но единственное чего хочу так это быть всегда рядом. Встав на колени рядом с кроватью, я насмелился и взял ее за руку. Удивился, насколько маленькая у нее ладошка, мягкая и очень горячая. Наверное, высокая температура. Посмотрел на монитор, там, где отражались ее параметры, действительно температура тела тридцать восемь и два.

— Почему она плачет, и какие вообще прогнозы? — спросил я у Роуз.

— Никто не знает. Доктор со вчерашнего вечера не выходил из лаборатории, — спокойно ответила она.

Я погладил Ири по щеке тыльной стороной ладони, убрал в бок челку. Вытер слезу, покатившуюся из уголка глаза. Перевел взгляд на Роуз и спросил, можно ли поговорить с доктором. Она, кивнув, ответила, что все равно хотела идти вытаскивать его на белый свет, так что была не против моей компании. По смарту она вызвала сиделку и когда она пришла, мы направились в лабораторию.

В саму лабораторию меня не пустили, я остался ждать в кабинете, который снаружи выглядел как беседка. Через пару минут из потайной двери в стене, вышел доктор Тоулс. Уставший, взъерошенный, постаревший на несколько лет. Увидев меня, лишь махнул рукой, прошел до дивана и рухнул на него, закатив глаза.

— Я вчера сделал все возможное. Осталось ждать и надеяться на чудо, — слабым голосом сказал он.

И произнес он это с такой тоской в голосе, что мне стало не по себе. Неужели все настолько плохо? Я спросил, почему у нее так меняется внешность? Доктор вымолвил лишь одно слово «яд». Потом слегка оживился и быстро заговорил:

— Я могу довериться лишь тебе. На нее открыли охоту. Не могу пока сказать кто из этих стервятников, но они хотят ее забрать. Они разберут ее на органы, если она попадет им в руки. Я хочу спасти ее, и ты мне должен помочь. Если она не очнется в скором времени, нужно сфабриковать ее смерть и вывезти из города. Хоть Совет и дал время все утрясти, но меня предупредили. Вчера приходил командор Трэйн. Темная лошадка, я о нем ничего не знаю. Его могли подослать, а может, и нет. Он частично в курсе ситуации и сказал, что хочет помочь. Но я не могу верить теперь никому, кроме тебя. Я помню, какими влюбленными глазами ты на нее смотрел. Да и твою подноготную мне уже предоставили.

У меня поползли брови вверх. Вот это да! А Норвал Тоулс не простой доктор. Зря я не брал во внимание, то, что он бывший командор. Теперь понятно, почему ее перевезли на жилой этаж. Мысли пошли вскачь, но вслух я сказал:

— Я к Вашим услугам. Дайте мне полную информацию, что Вам известно. Я осторожно узнаю по своим каналам.

Обговорив важные моменты, я спросил об Ири:

— Какие могут быть последствия после комы?

Доктор, вздохнул и ответил:

— Да все что угодно. У меня имеются два файла по ее состоянию. Один показывает, что биологический возраст девушки примерно семнадцать-восемнадцать лет, и кровь, взятая в тот момент с отрицательным резус-фактором, а второй возраст двадцать четыре-двадцать пять лет с положительным. И еще куча феноменальных открытий. Вот, например один из них — на ней все зарастает очень быстро. Роуз когда давала ей снотворное, в целях эксперимента порезала ладонь скальпелем. Через час пореза не было. И это был еще самый безобидный эксперимент.