Так проходили дни. Сония несколько раз хотела позвонить Леопе, но новости были не радужные, поэтому не хотела расстраивать сестру. Вильос Киру словно не замечал, не обижал и то хорошо. Сразу после ужина уводил Сонию в спальню, и Кира не видела мать уже до утра. Днем она была в детском учреждении, а вечером она видела маму только на ужине. Поэтому Кира начинала капризничать, прося побыть с мамой вечером, но Вильос был не приклонен. Он полностью игнорировал ребенка. А затем в комнате он выливал свое недовольство на Сонию. В те ночи, когда он особенно зверствовал, Сония радовалась, что комната Киры находится далеко, и она не слышит ее крики. Зато слышали все обитатели этого дома, потому что утром за завтраком она ловила на себе сочувствующие взгляды женщин. Иногда она не могла выйти, и тогда Лоре сама приносила в комнату завтрак. Еще через три недели он случайно сломал Сонии челюсть, и она надеялась, услышать от него хотя бы слово «Прости», но он привез ей на следующий день украшения. Сония худела на глазах. Она потеряла надежду, когда-либо увидеть Торка. Она решила, что его уже нет в живых, поэтому взгляд ее стал угасать и даже днем, когда она проводила время с Кирой, она не могла радоваться веселым рассказам ребенка. Она все чаще сидела и не реагировала ни на что. Доктор, заметив ее состояние, сообщил об этом Вильосу. Тот решил, что поездка на море исправит ситуацию, но пробыв там две недели, только все усугубили. Сония хотела утопиться. Ее откачали, и Вильос посадил ее под постоянное наблюдение, убрав все, чем может себе навредить. Ему такая Сония перестала нравиться. Она выполняла все его прихоти строго по пунктам, но это его стало раздражать. Однажды он избил ее в гневе и разодрал папку на мелкие кусочки. Кира тогда стала невольной свидетельницей этих событий. Она пыталась вступиться за мать и громко плакала. Бруна в это время боялась войти и стояла за дверью, не забрав ребенка. У Киры случился такой сильный испуг, что она стала заикаться и бояться спать, а когда просыпалась, простыни были мокрые. Из комнаты вечером она не выходила и ужинала с Бруной, боясь увидеть дядю Грэга. Вот тогда Сония пришла в себя, она попросила Вильоса разрешить ей побыть с дочерью и пригласить детских специалистов. Она не выпускала из рук дочь. Все время была рядом, играла, гуляла, занимаясь с ней изучением алфавита и счета, так как посещение детского учреждения отложили на некоторое время. Вильос, видя, что Сония ожила, разрешил ей пару раз остаться на ночь с дочерью. А немного погодя он пришел к Кире в комнату и извинился, обещал, что теперь все будет по-другому и попросил, что бы она приходила ужинать за стол.

День 27

Командор Дамиан Трэйн

Сегодня сорвался на Тизу и даже наорал на нее. Она достала меня со своим барменом. Сказала, что не хочет его видеть и поэтому опять ночевала у меня. Когда мне позвонил Леннс, она сидела рядом и прекрасно слышала наш разговор. Он сначала рассказал мне о том, что обнаружили дорогу, ведущую через лес в сторону гор. Ее нет на карте, и с воздуха не просматривается. Три правоохранителя были отправлены туда на разведку, и до сих пор не вернулись. Сейчас специалисты разрабатывают план, как пройти туда незамеченными. Нужно проверить, не вход ли в лабораторию они обнаружили? И напоследок Леннс спросил, как можно связаться с Тизой, а она, услышав это, заорала рядом с моим ухом, что бы они вместе с Трэнком проваливали куда подальше. Вот тут меня и понесло… Высказал, все, что думал о ней. Тиза сидела на диване надув губы, но потом сама извинилась. Подошла к столу, села на край, потом наклонилась и полезла обниматься, шепча, что она эгоистка и опять только о себе думает. За этим и застал нас Тилл. Он опять вытаращил глаза, и на этот раз плотно закрыв дверь, сказал:

— Я ничего не видел. Фаунд просил передать, что придет через десять минут.

Тиза слезла со стола, поправила юбку. Наклонилась, поправила мне галстук. Взяла в руки папки с документами и молча вышла из кабинета. Нужно ей сказать, что бы вела себя прилично, совсем расслабилась. А еще лучше, что бы мирилась со своим Полди, и не висла на мне.

Фаунд ничего нового мне не сказал. Начал рассказывать то, что я узнал вчера от Орма.

— Эгиль чист как горная вода. Не прикопаться, — этими словами он завершил свой рассказ.

А я понял, что Фаунд уже стар для всего этого и ему действительно пора на пенсию.

Я не прогадал с Джакобом Киппом. Парень теперь нарасхват в моей службе безопасности. Он взломал зашифрованную линию поставки детских органов в Кантай. А еще установил прослушку на Райда, так, что никто ее не найдет. Нужно узнать, за что Эгиль держит Горста на коротком поводке. Также сообщил, что Вильос вчера, как прилетел с Дитвы, развернул полномасштабную операцию по поиску Киры, чем удивил меня. И это за два дня работы на новом месте.

Вечером, когда я приехал домой, мне позвонил Ард. Порадовал тем, что идет на поправку и через пару деньков они прилетят долечиваться в больницу к Норвалу.

— Минна делает замечательный массаж, и своими ручками кого хочешь, и что хочешь, быстро поднимет из мертвых. Мой дружок уже давно готов к бою после ее прикосновений, — заржал Ард.

На заднем фоне я услышал возмущенный возглас Минны. Если он шутит, то точно с ним все в порядке. На важные темы по смарту не стали разговаривать. Он в целом понял ситуацию и снова попросил прощения за то, что не уберег Киру, а я вспомнил, как он мне рассказывал про тот день. Они заранее подготовились и уличили подходящий момент. Каким-то чудом в парке никого не было, тогда бы больше людей пострадали. Ард был уверен, что троих он точно убил. И очень удивился, узнав, что они замели за собой следы и всех забрали. Видимо у Эгиля и мертвые тела идут в расход.

Тиза, наконец-то, вернулась домой, поэтому мы ужинали вдвоем с Ингрид. Я сидел на кухне в тишине и не мог понять, как за этот месяц все встало с ног на голову. А последние три недели вообще какие-то качели. Как я жил раньше? Да я ведь без Киры и не жил. Я вспомнил, как засыпая, держал в своих объятиях мою хрупкую девочку и был счастлив в тот момент. Ингрид видя мою задумчивость, подошла, подлила чая в чашку и обняла. Постояла немного и вернулась на свой любимый стул.

Ночью я опять почти не спал. Ходил из угла в угол, а под утро, задремав на диване в своем кабинете, увидел девушку. Это была Кира. Или нет? Мое подсознание мне говорило, что это она, но внешность была совсем другая. Огляделся по сторонам. Я стоял посередине цветочной поляны, а эта девушка медленно шла от меня в сторону леса. Высокая стройная, даже худощавая, в розовом платье, которое я подарил и собственноручно снимал с Киры и радовался тому, что на нем нет никаких застежек. Достаточно развязать пояс, и доступ к телу открыт. Но это платье совсем не шло этой девушке. Оно было ей мало, край юбки был выше колен и в глаза бросались ее слишком худые ноги. Я поднял глаза и обратил внимание на волосы. Они были до плеч серо-русые и собраны в хвост. И вся была какая-то угловатая и странно двигалась. Каждый шаг делала очень осторожно. Я не мог оторвать от нее взгляд. Мне хотелось бежать за ней, но я не мог сдвинуться с места. Тогда я крикнул:

— Кира. Кира Ригли!

Она продолжала идти, не обращая внимания. Вдруг я почувствовал легкий ветерок и до меня долетел тихий шепот: «Зови ее, иначе она уйдет». Я резко обернулся, но никого не было в округе. Я стоял посередине поляны и чувствовал, как ветер усилился и начал трепать мне волосы.

— Кира, — снова крикнул я, но ничего не изменилось.

«Имя…», — снова услышал я шепот. И вдруг я вспомнил Норвала.

— Ирина… Самарская Ирина… третье ее странное имя я забыл и замер, когда она резко обернулась и посмотрела на меня своими серыми глазами. Это была не Кира точно, но ее глаза…

— Ира, — повторил я.

Она смотрела на меня непонимающим взглядом. Ветер затих и, наверное, прошла целая вечность, как вдруг она открыла рот, и я услышал голос Киры: