– Верни, – шептал он. – Верни мне силу, владыка. Рабом буду… ноги целовать… верни…

Шепот угас: сердце демона остановилось. А еще через несколько мгновений его тело распалось на туманные клочья и развеялось. Тьма забрала все.

Повисшую тишину расколол спокойный, словно и не случилось бунта и немедленной казни, голос Сэйвана:

– Думаю, вампирам этого будет мало. Не все они бывшие демоны.

– Остальных добьем, их останется мало, – как ни в чем не бывало так же спокойно и равнодушно ответил Дьяр. – А что скажет моя ками-рани?

Я еще не пришла в себя и тихонько тряслась. Дьяр как владыка был, конечно, прав. С такими подданными, как демоны, правителю полагается демонстрировать молниеносные и жестокие решения, а бунты подавлять в зародыше. Но я никогда не привыкну к той легкости, с которой власть забирает жизни.

– Скажу, что подданные не виноваты в грехах покровителя. Я имею в виду Тень.

– Видишь ли, Лика. Договор и клятву хранит именно Великая Тень, – просветил меня владыка. – Она отслеживает и наказывает отступников на своей территории или передает прерогативу наказания князю клана. И если Тень не явилась подтвердить договор с владыкой, он считается расторгнутым и возобновляются отношения войны.

– А… нельзя найти другую Тень?

Я даже почувствовала, как сгустились вокруг меня пресловутые тени, которым очень не понравился мой вопрос. У меня аж волосы на голове зашевелились от дохнувшего в затылок ужаса.

– Не сметь! – Дьяр поднял левую руку, и жуть отступила. – Можно, Лика. Для этого нужна жертва от клана – кто-то, кто добровольно примет развоплощение и откажется от посмертного покоя во имя своих кланников. Обычно это действующий князь, – и владыка красноречиво посмотрел на пустое кресло князя Багряного.

– Зан-о-Мьирр никогда на это не пойдет, – послышались голоса.

– Слишком древняя и трусливая тварь.

Дьяр дал советникам минуту, чтобы выплеснуть обуревавшие демонов эмоции. А потом поднялся, прошел к треножнику и простер над ним правую руку.

– Слышишь ли ты меня, князь Зан-о-Мьирр? Призываю тебя Тьмой.

Очень долго не доносилось ни звука: советники затаили дыхание и прислушивались, вытянув шеи. Наконец из треножника донеслось:

– Да, мой владыка. Я слышу.

– Ты мертв, князь, и считаешь, что тебе уже нечего бояться? – спросил Дьяр. – Тень клана не явилась подтвердить договор.

– Я не властен над ней, мой владыка, – поспешил заявить вампир.

– Так выполни древний ритуал или найди того, кто добровольно займет ее место. Я дам неупокоенным трое суток.

– Боюсь, это невозможно, повелитель Тьмы и двенадцати Теней. Для этого нужно раскопать холм в Кардерге и уничтожить амулет, надетый на тело вампира, ставшего Великой Тенью.

– Тогда попробуй убедить своего покровителя, что он совершает ошибку, и через три дня, если Тень не явится, вы будете уничтожены.

– Не торопись, мой владыка. Не торопись. Ты забыл, по чьей земле сейчас ступает тот, кто тебе дорог. Твой отец, не-владыка Сатарф, в моих руках.

По рядам кресел пронесся быстрый шепоток. Дьяр стиснул кулаки, но отступить уже не мог.

– Я даже не буду пачкать руки моих демонов, пока еще князь. И не буду тревожить госпожу мою Тьму по таким пустякам. Если ты забыл, от какого врага защищает тебя и твоих кланников Темный Трон, то я напомню. Я всего лишь открою границу Тархареша со стороны гор Смерти. Как ты думаешь, сколько мгновений потребуется драконам Смерти, чтобы славно поохотиться, найти и упокоить всех неупокоенных? Безвозвратно, в окончательном небытии, вампир.

– Ты не сделаешь этого. Твой отец…

– Сначала попробуй его поймать, Зан-о-Мьирр, – усмехнулся Дьяр. – Я не из тех, с кем можно блефовать, и твой блеф я уже не забуду. Трое суток. Отсчет пошел.

И, резко погасив темное пламя, синеглазый развернулся.

– Открыть границу драконам? Гениально! – восхитились советники.

Ну вот, начались лесть и угодничество. И никто не подумал, что драконов так просто не остановить без помощи сельо.

– А моя ками-рани подскажет нам, как сделать так, чтобы драконы не прихватили никого лишнего, – улыбнулся этот невозможный тип на троне.

Я пожала плечами.

– Надеюсь, до этой меры не дойдет, владыка. Иначе придется снимать запрет на пребывание сельо в Тархареше.

– А разве он не был снят? – удивился Дьяр. – В тот момент, когда капля крови сельо была принята Темным Троном, а та, что ее подарила, названа ками-рани, посещение Тархареша стало безопасно для сельо.

Это почти победа, богиня. Не этого ли ты добивалась, отправив меня в Тархареш?

В тот вечер по понятным причинам не было аудиенции Тринадцатому клану, и Дьяр, на мгновение заколебавшись, отпустил меня в Академию в сопровождении Ирека, открыв нам портал прямиком в башню.

Столица Темного Трона бурлила: слухи разошлись мгновенно, и демоны праздновали будущую победу над вампирами, хотя срок ультиматума не вышел и окончательного разрыва кланов еще не произошло.

Злачные заведения были переполнены, и кабаре «Пляски скелета» не стало исключением. Закрытые ставни спасали посетителей от неяркого солнца. В искусственном затемнении мерцали алые огоньки демонических глаз, посверкивали клыки и когти. Громыхала музыка, клубился дым от табачных трубок.

В центре на круглом подиуме отплясывали полуголые низшие демоницы. Зрители орали тосты, пили и рукоплескали, хохотали над попытками особо рьяных поклонников забраться на магически защищенный подиум и составить компанию танцовщицам. Особенно усердствовали адепты Академии, соскучившиеся по женскому обществу.

Публика была разношерстная, и мало кто обращал внимание на столик в самом затемненном углу зала, где сидели посетительницы далеко не юного возраста.

– Ох ты ж, чего вытворяют! Тьфу, разврат какой! – ругалась бабка Рагана, не сводившая, однако, глаз со сцены, где мелькали голые ножки в пенных кружевах юбок. – Хороши, заразы темные! У нас в Серых пределах такого не увидишь. Но скажи, Кикерис, неужто другого места не нашлось для наших посиделок, поспокойнее? Что я, девок голых не видала? Да я их вынянчила столько, что самой тошно!

Ее товарка залихватски сдвинула на затылок соломенную шляпку, сунула два пальца в рот и оглушительно свистнула:

– Долой! Надоели! Мужика давай!

Под громовой хохот пьяной публики демоницы убежали со сцены по воздушному мостику, к немалой радости зрителей, успевших заглянуть им под юбки. А вместо девушек появился сногсшибательный рогатый экземпляр метра под два ростом, одетый лишь в черные ленточки. Музыка сменилась на тихую и плавную, верзила начал покачиваться, одеяние скользило по смуглой коже облаком змей. Собственно, змеями оно и оказалось, к восторгу зрителей.

– Все-таки зачем ты притащила нас именно сюда, сестра? – брезгливо поморщилась третья ведьма, сидевшая за столиком с видом оскорбленной невинности. Она имела интеллигентнейшую внешность старой девы – надзирательницы пансиона благородных ангелиц (что, собственно, было не так далеко от действительности).

В отличие от сестер, ведьма за собой тщательно следила: белая блузка с кружевным воротником под горлышко тщательно выглажена, на темно-синей юбке – ни пятнышка осенней грязи, как и на лакированных сапожках. Брови на морщинистом старушечьем лице тонко выщипаны, ресницы и губы слегка накрашены. Пенсне в золотой оправе довершало строгий, но благородный облик.

О состоянии нервозности говорила лишь одна не замеченная ведьмой деталь: крашеный лиловый завиток выбился из гладкого узла на затылке и топорщился, как средний палец в неприличном жесте.

– Поговорили бы в твоей башне, раз уж ты ко мне в гости не захотела прийти, – ворчала она.

– Занята моя башня! – отмахнулась Кикируся. – Птичник там несусветный, надоел уже. В Академии все разбежались праздновать. А я что – рыжая? Я к народу ближе быть хочу!

– Ну так будь, мы тут при чем? Для чего ты нас звала?