Гермиона влетела в коридор второго этажа, на ходу моля всех богов — волшебных и магловских, чтобы дверь Хранилища оказалась не заперта. Возиться с защитными заклинаниями не было ни времени, ни сил, и потому, когда тяжелая дубовая дверь легко поддалась её стремительному напору, Гермиона едва не заплакала от охватившего её облегчения. Теперь дело оставалось за малым. В том, что ей удастся самостоятельно отыскать всё необходимое, Гермиона даже не сомневалась.

В длинной узкой комнате без окон было темно. Гермиона прошептала Люмос и, подняв палочку над головой, внимательно осмотрелась. Раньше ей никогда не доводилось бывать в Хранилище Зелий. Снаружи помещение казалось маленьким, чуть больше кладовки для мётел, но стоило оказаться внутри, как сразу стало понятно — без магии, расширяющей пространство, здесь явно не обошлось. На полках хранились сотни, тысячи зелий. Бесконечно длинные стеллажи рядами тянулись вдоль каменных стен и словно готические арки возносились под самые своды невидимого потолка, без следа растворяясь в непроглядной мгле. Справа от входа стояли многочисленные дубовые шкафы с тяжелыми дверцами, своей массивностью напоминающие сейфы и наверняка призванные защитить от чужих глаз нечто редкое или крайне опасное. Гермиона сделала несколько неуверенных шагов, стараясь в тусклом свете палочки рассмотреть приклеенные к стеллажам таблички и ярлыки, и, наконец заметив на стене два рожковых светильника, заклинанием зажгла свет.

Здесь можно было провести целую вечность, изучая многочисленные зелья, микстуры, снадобья и мази. Их было так много, что Хогвартс вполне мог посоперничать с Больницей Святого Мунго в готовности во всеоружии встретить любую волшебную эпидемию. Гермиона никогда не задумывалась о том, как часто профессору Снейпу приходится варить зелья для Больничного Крыла, но, судя по бесконечным стеллажам, в хогвартской кладовой хранились труды не одного поколения школьных зельеваров. Она с удивлением взирала на зелья от пузырчатой чесотки, драконьей оспы, летучей лихорадки, звенящего недуга и черной дражницы и понимала, что едва ли слышала хотя бы о сотой доли перечисленных здесь магических заболеваний. Возможно, многие из этих болезней уже несколько веков не встречались в Британии, но школа все равно регулярно пополняла свои запасы. В другое время Гермиона несомненно провела бы здесь не один час, но сейчас её любопытство усмиряли страх за близких ей людей и уверенность, что нужно спешить.

Гермиона достала свиток, сверилась с записями и, глубоко вздохнув, отчетливо произнесла:

— Акцио зелье парящей сущности, — и на мгновение зажмурилась: о последствиях она подумает позже.

В одном из запертых шкафчиков отчаянно забились пробирки, со звоном колотясь в тяжелую дверь.

— Алохомора, — воскликнула Гермиона и в следующую секунду поймала высокий голубой флакон, на четверть наполненный мерцающей жидкостью.

Такого они никогда не варили. Флакон светился изнутри, а зелье, стоило ему оказаться в руках у Гермионы, мгновенно позабыло о законах гравитации и, перевернувшись вверх ногами, повисло внутри пробирки, подперев собой маленькую корковую пробку. Гермиона бережно положила зелье в карман, на всякий случай наложив на флакон небьющиеся и запирающие чары, и заклинанием призвала второе зелье из списка. На этот раз ей повезло меньше. С верхней полки одного из стеллажей на пол посыпался дождь из бутылочек, колб и флаконов, и тысячи осколков брызнули во все стороны, наполнив воздух ароматами многочисленных зелий. Гермиона поймала маленькую, землистого цвета пробирку и разглядела на её дне крупицы красного и, по всей видимости, покрытого плесенью песка.

«Отлично!» — подумала она, пряча пробирку в карман и ощущая огромную дыру в полученном ею магическом образовании. Последнее зелье — после двух предыдущих — показалось ей вполне прозаичным. Оно подобно пуле прилетело из дальнего конца хранилища и с такой силой ударило Гермиону в грудь, что ей не стоило даже надеяться, что синяк, оставшийся под ключицей, сойдет раньше, чем через неделю. Зелье было красным, довольно вязким, оно тихонько гудело, вибрируя внутри своего флакона, словно потревоженный камертон. Звук был неприятный, низкий и от его болезненной частоты у Гермионы зачесались руки. Она плотнее сжала зубы, борясь с непреодолимым желанием немедленно разбить зелье об стену и, едва справившись с охватившей её неприязнью, торопливо засунула флакон в тот же карман, что и два предыдущих.

Дело было сделано. С сожалением оглядев усыпанный осколками пол, Гермиона тяжело вздохнула и поспешила в Больничное Крыло. Когда всё закончится, ей придется долго и очень униженно извиняться перед мадам Помфри, но это случится уже не сегодня…

Гермиона выскочила в коридор, торопливо затворила дверь и побежала в палату, где лежал Гарри.

Они оба: и профессор Снейп, и профессор МакГонагалл — были здесь…

Северус сидел на больничной койке, опираясь локтями на лежавшую на коленях подушку, и его знобило так сильно, что он с трудом удерживал в руках наполненный водой стакан. Лицо было серым, а глаза казались мутными и пугающе стеклянными.

— Я… — с замиранием сердца начала Гермиона, невольно останавливаясь у входа. Снейп стремительно подался вперед, и его вырвало в мгновенно наколдованное МакГонагалл ведро. Не выпрямляясь, он что-то тихо, но очень настойчиво произнес, обращаясь к директору. МакГонагалл быстро обернулась и, бросив короткий взгляд на Гермиону, не терпящим возражения тоном сказала:

— Оставьте зелья на кровати, мисс Грейнджер, и ждите меня в коридоре.

Гермиона с мольбой посмотрела на директора, и взгляд МакГонагалл смягчился:

— С ним всё будет в порядке, а теперь ступайте.

Послушно положив зелья на крайнюю от входа кровать, Гермиона вышла в коридор и, прислонившись спиной к стене, без сил опустилась на пол.

Северус ее узнал, и именно поэтому МакГонагалл выставила ее за дверь — мысль, оформившаяся за краткое мгновение, принесла Гермионе огромное облегчение. Как бы плохо ему сейчас ни было, как бы его ни била дрожь от столкновения с чужой магией — всё это значило лишь одно: самого непоправимого так и не произошло! Она не знала, пришлось ли МакГонагалл использовать заклинания, чтобы вытащить его из сознания Гарри, или он справился сам, но теперь всё было позади. Профессор примет эти странные зелья и снова превратится в желчного колючего зельевара, который мстительно припомнит ей разом всё: и слезы, и просьбы, и, конечно, даже то, что она, не поверив в его умения и навыки, притащила МакГонагалл в Больничное Крыло. Гермиона зажмурилась и с горечью засмеялась, ей было всё равно, пусть сердится! Плакать совсем не хотелось, но и смех вышел совсем уж невеселый, словно всё пережитое этой ночью настолько высосало из неё эмоции, что даже радость получалась теперь похожей на стоны.

Мимо пробежала мадам Помфри, и Гермиона с усилием заставила себя подняться: что бы там о ней не думал Северус, ей нужно было проведать Гарри!

В палате теперь было многолюдно, Снейп стоял у окна, озноб прошёл, и, хотя профессор по-прежнему выглядел бледным, зелья, что она принесла из Хранилища, определенно поставили его на ноги. Он бросил на неё странный, колючий и в тоже время тревожный взгляд, и Гермиона трусливо шмыгнула мимо, не желая сейчас выслушивать его ядовитые комментарии.