Время было позднее, пробок не было, и мы быстро добрались до моего нового места жительства.

Мест для парковки уже не осталось, и нам пришлось изрядно потрудиться, чтобы втиснуться в единственный свободный проем.

Я вдруг вспомнила о чае из Египта, лежавшем в моей сумке. Вот не нравился мне этот подарок! И очень хотелось от него избавиться. «Вручу этому красавцу, пусть в своем офисе сотрудников угощает», – мелькнула мысль, и я ляпнула:

– А хотите, я вас чаем угощу?

Северский отчего-то напрягся. Я прямо-таки почувствовала, как он из расслабленного мачо внезапно превратился в глыбу льда.

– Злата, вы мне нравитесь! Очень, – напряженно сглотнул он. – Только не могу я к вам на чай: чаепитие с такой красивой женщиной может затянуться на неопределенное время, а у меня дома дочка совсем одна, понимаете? Давайте лучше завтра вечером встретимся? Обещаю и чай, и клубнику со сливками, и красную икру ложками…

– Стоп! – Покраснев до кончиков ушей, я стыдливо вскинула руки. – Вы что же подумали, что я… Что я приглашаю вас к себе домой?!

– А разве нет? – Совершенно сбитый с толка, он приподнял бровь.

Ощущая, как у меня пылают щеки и уши, я стыдливо уткнулась в свою объемную сумку и извлекла оттуда пачку с надписью на арабском.

– Нет, конечно! Еще чего! Я к себе на чай незнакомых мужчин никогда не приглашаю! Я с вами хотела чаем из Египта поделиться! Успокаивает нервы, между прочим!

С этими словами я швырнула ему на колени пачку чая от Прекрасновой, дернула ручку дверцы и дала деру из его машины.

Так стыдно мне еще никогда не было! Это же надо! Он подумал, что я приглашаю его к себе домой, чтобы соблазнить! Какой позор! Мне еще никогда не было так неловко!

– Злата! – Приоткрыв дверцу, Северский загадочно взглянул на меня. – Так я не понял, у нас с тобой, что, завтра свидания не будет?

«У нас с тобой!» Это катастрофа… он со мной на «ты»!

– Нет! – вскрикнула я слишком громко, так, что по пустой улице прокатилось эхо, и бросилась бежать к подъездной двери.

– Динамщица! – обиженно бросил он мне в спину.

Я обернулась, но даже не нашла, что ответить. Просто открыла и закрыла рот, как выброшенная на берег рыба, а потом махнула рукой и нырнула в подъезд.

Меня всю колотило. Щеки пылали, уши горели, руки дрожали. Как я могла так опростоволоситься?!

В подъезде сидел большой серый кот. Таких простых уличных котов обычно кличут «Васьками» и с удовольствием подкармливают.

Заметив меня, кот громко мяукнул и потерся о мои ноги.

Звонкое мурлыканье заполнило полумрак подъезда.

– Какой приветливый котик! – Я протянула руку и почесала его за ушком. – Прости, мне нечем тебя угостить…

«Стоп… коробки!» – Осознание, что они остались на заднем сиденье у Северского, обожгло, и я бросилась обратно к двери подъезда.

Я открыла дверь и повертела головой по сторонам. Увы, внедорожника и след простыл, а вместе с ним исчезли мои коробки.

Кот мурлыкнул и уверенно выскочил на улицу.

«Какой кошмар! Северский укатил вместе с моими коробками!» – Окончательно расстроившись, я вернулась обратно в подъезд и медленно побрела наверх.

Ступени все не заканчивались, а в мыслях все путалось: встреча с Кириллом, ничего не значащие обрывки разговора, конфуз с чаем…

И этот голубоглазый отец Али Северской! Он никак не шел у меня из головы. Во время собрания я старалась не смотреть на него, но против воли подмечала, как стильно пиджак облегает его атлетически сложенную фигуру. И вообще он очень хорош собой! Чего стоит взгляд его голубых глаз и аромат туалетной воды. Кажется, этот аромат въелся в мое сознание. Но какой же он наглый! Прет, как танк! Видите ли, свидание ему подавай!

«А вот не пойду я ни на какое свидание! – пообещала себе я. —Привык, что никто не отказывает, вот и ведет себя соответствующе. Хам!»

Открыла дверь новой съемной однушки и устало сбросила с ног лодочки на шпильке. Поставила объемную сумку на комод и медленно прошла в полупустую гостиную. Кажется, сегодня был самый сложный день со времен моего позорного развода…

«И этот день завершился не менее позорно!» – мысленно фыркнула я и закрыла лицо руками.

Желая сбежать от неприятных эмоций, закрылась в ванной комнате и долго-долго стояла под горячими струями душа.

«Может, это и к лучшему, что коробки уехали вместе с Северским? К чему мне лишние воспоминания? Так даже проще», – поливая лицо струями воды, размышляла я, но от чувства стыда перед Северским за неудачное предложение никак не могла избавиться.

«И что я так нервничаю? Подумаешь, не поняли друг друга? Вряд ли он еще раз сунется ко мне в кабинет, а завтра я внесу его в свой журнал посещений, и на этом наше общение завершится», – успокаивала я себя.

После душа я заварила себе чай и достала из морозилки лазанью.

Приготовив в микроволновке нехитрое блюдо, быстро поужинала и отправилась спать. Но сон никак не шел. Мой перевозбужденный мозг бастовал и отказывался от сна!

В итоге я ворочалась с боку на бок, а перед глазами одна за другой всплывали обидные фразы, которые я выслушала от родственников Кирилла за то, что посмела усомниться в его способности иметь детей.

«Забыть, Злата, забыть!» – уговаривала я себя, но еще долго не могла сомкнуть глаза. Ведь стоило мне повернуться на другой бок, и тут же чудился терпкий аромат туалетной воды Северского.

«Оформлю его посещение психолога задним числом, и пусть наши пути больше никогда не пересекутся!» – зажмурившись, пожелала я себе.

Щелкнул сообщением телефон. Нащупав его на журнальном столике, взглянула на экран. Там повисло одинокое сообщение от Прекрасновой.

«Злата, милая, у меня есть к тебе просьба: так как папа Али Северской взялся помочь нашей школе, возьми, пожалуйста, его дочку под свой личный контроль. Эта малышка на миллион должна стать образцом школы. Я в тебя верю. С уважением, Прекраснова».

– Приплыли… – поникла я.

«Динамщица!» – зло повторил про себя Андрей и нажал на газ. Внедорожник сорвался с места и, оставляя после себя клубы весенней пыли, помчался вперед по ночной дороге.

И почему он так разозлился из-за ее отказа? Ну, подумаешь, не захотела завтра на свидание с ним идти? Что, свет клином на ней сошелся?

«Выходит, сошелся!» – продолжал хмуро рассуждать про себя Андрей.

«Это все весна виновата!» – злился он.

Завибрировал мобильник. Андрей бегло взглянул на экран: дочка.

– Привет, Алекса! – включив громкую связь, заговорил он со своим брошенным в доме без присмотра ребенком.

– Пап, ну, ты где? Уже половина одиннадцатого… Я есть, между прочим, хочу!

– А ты разве не разогрела в микроволновке вчерашнее жаркое? Там ведь еще целая коробка оставалась!

– Лучше, папочка! Я нам с тобой пельменей сварила! Правда, они почему-то слиплись и уже остыли, но я все равно тебя жду!

Ага, ясно. Выслужиться хочет. Знает, что на собрании ничего хорошего о ней не сказали.

«Хотя благодаря двум креативщицам и странному чаю об Але вообще не вспомнили, – мелькнула мысль. – Да и директриса вполне вменяемой оказалась. Договорились, что в понедельник она приедет в офис «Сармата», чтобы обсудить детали. А там Поляков ее в оборот возьмет».

– Еду уже. Чайник поставь, – буркнул он.

– Пап… – все не отключалась Алекса. Вкрадчиво так продолжила: – А классная сильно ругалась?

– Классной не было.

– Как?! А мама Макушевой была?!

– Эта была, да. Но папа все устроил. Папа молодец!

– Правда?! Меня теперь на учет не поставят? – В тонком голоске дочки сквозила неподдельная радость.

Он вздохнул и покачал головой.

– Не поставят.

– А как тебе это удалось, пап? – изумилась Алекса. – От мамы Макушевой еще никто не уходил! Ее вся школа боится!

– Мне пришлось вступить в сговор с директором, – усмехнулся Андрей.

– Как это – в сговор?

– Вот так. Много будешь знать – скоро состаришься. Чайник поставь! Я уже рядом с домом. Пить жутко хочется!