– Слушаю вас.

– Анастасия? Мне Виктория сказала, что вы сдаёте в наём комнату.

– Сдаю. А надолго вам?

– Ох, хотелось бы надолго. Вот приехала в тихий городок писать диссертацию в уединении.

– Так у нас здесь тихо! Тишина – это лучшее, что у нас есть. А вы проходите, – пригласила Анастасия.

Показав гостье комнату, Анастасия пригласила её в уютную гостиную, в которой всё было просто, без излишеств: стол, покрытый скатертью, венские стулья, буфет, телевизор, занавески на окнах. Сели за стол.

– Как вас зовут?

– Татьяна, – ответила Ольга. – Я из Санкт-Петербурга.

– Так вот, Татьяна. Грязных производств в городе нет, экология у нас прекрасная, всего пять тысяч жителей, более двадцати музеев, да и зелёная рядом.

– Зелёная?

Анастасия рассмеялась:

– Так местные называют хвойный лес.

– Мне всё нравится, – Летова вежливо улыбалась.

Сговорившись о цене, поболтали, обсудили последние городские сплетни. Ольга, сославшись на неважное самочувствие, вручила хозяйке свою банковскую карту и попросила снять в банкомате нужную сумму, а сама подумала: «Что ж, странствие, как известно, – вещь замечательная. Приключения, паломничество, воспоминания, новые пристанища. А ещё претерпеваешь духовное обновление, становишься мудрее и совершеннее. Ограниченность и самодовольство пропадают, зато возникает чувство достоинства и умиротворения. Поменяв удобную гавань Москвы на маленький мирок, в котором можно пренебречь светскими условностям, испытываешь пьянящее ощущение безопасности, оставив позади все прежние переживания и страхи».

Наутро, проснувшись, Ольга выглянула в окно. У калитки – скорая помощь. Встретив Анастасию, спросила:

– Что-то случилось? На улице скорая стоит.

– Муж мой занемог, – посетовала хозяйка. – Врач убирает сильную боль в спине. Хуже ему стало, – и пошла в спальню.

За завтраком Анастасия рассказала, что её муж Дмитрий, списанный военный лётчик, служил в Сирии. Молодой, перспективный, стремился летать. Небо ведь затягивает сильно: романтика, непередаваемые ощущения. Самолёт подбили, и он, почти у самой земли катапультируясь из падающего самолета, получил травму позвоночника. Прошёл лечение, реабилитацию, врачебную комиссию. С лётной работы списали по состоянию здоровья, а позже уволили в запас. Уже несколько лет мучается болью, теперь же и с кровати не встаёт.

Ольга поинтересовалась:

– Пробовали лечиться в стационаре?

– Да, пробовали. В нашем городе врачи только руками разводят. Все деньги ушли на всяких псевдоспециалистов и целителей. Всё без толку.

– Знаете, Анастасия, я одно время занималась опорно-двигательным аппаратом, хотя сама не врач, но работала консультантом. А можно осмотреть позвоночник вашего мужа?

Настя посмотрела на гостью с удивлением, но слова её прозвучали с неприкрытой насмешкой:

– Осмотреть-то можно, да толку… Однако, хуже, конечно не станет. Сейчас спрошу его.

Ольгу пригласили в спальню. На кровати лежал темноволосый, плечистый, небритый мужчина с мужественным лицом, хорошо развитой мускулатурой, пронзительным, но потухшим взглядом.

– Здравствуйте, Дмитрий! – тихо сказала Ольга.

Он поздоровался лишь глазами. Анастасия захлопотала:

– Дима, это – Татьяна, наша постоялица, раньше работала консультантом по позвоночнику. Давай я помогу тебе перевернуться на живот. Пусть она посмотрит.

Он покорно кивнул.

Осмотр выявил ушиб позвоночника. Травма мягких тканей в зоне позвоночного столба привела к контузии спинного мозга. Нейрофизиологические знания Летовой позволили ей прощупать пальцами повреждённые места и почувствовать болевые рефлексы, выявив симптоматику болезни.

– Дмитрию нужно срочно лечь в центр лечения пациентов с нарушением функции центральной нервной системы, – сказала Ольга. – Настя, если применить транскраниальную магнитную стимуляцию, он восстановится после травмы.

Анастасия и Дмитрий смотрели на неё неотрывно, с изумлением. Неужели возможно нормально жить, мечтать о детях, свободно ходить? Или это полный бред? Неужели можно исцелиться от запущенной болезни, снова почувствовать прилив сил и несказанное блаженство от того, что самостоятельно творишь собственную судьбу? Не сон ли это?

На стареньком ноутбуке, который принесла Анастасия, Ольга провела поиск. В областном центре нашёлся клинический госпиталь, где проводят нужную реабилитацию и есть аппарат для транскраниальной магнитной стимуляции.

А в это время в компании «Нейроквант» сгущалась гнетущая атмосфера. Сотрудников запугали, и они, беззащитные и униженные, не смели пикнуть. Директор Евгений, запертый в своих апартаментах и теряя вкус к жизни, равнодушно относился к бизнесу и результатам исследований коллег. Его охватила безысходность: куда-то исчезли остроумие, свежесть взгляда и присутствие духа. Иногда закипала злость, нарастало раздражение и, как следствие, выливалось недовольство. Эмоции выплескивались путём погромов, криков, взрывов негодования. Но потом он затихал и безропотно продолжал работать. Гера, чтобы изменить ситуацию, присылала горничных сменить сломанные вещи, пыталась увещевать и даже однажды подослала к мужчине красивую девушку для отношений – ничего не помогало.

– Создатель, сегодня ты выглядишь неплохо, я бы сказала нормально, – нейрокомпьютер попытался вселить уверенность в программиста.

– Выгляжу я паршиво, – холодно бросил неряшливый и помятый Евгений.

Гера, следуя методам подбадривания, говорила одобрительные реплики. У её собеседника должно создаться ощущение безопасности в отношениях с ней, сформироваться представление об успехе. Так работали ее синапсы, отвечающие за имитацию эмпатии.

– Ты обижаешься, но ты неправ, – вещал искусственный интеллект.

– Иди к чёрту! – презрительно фыркнул Смирнов.

– Ты сотворил меня, объединил в железе высокое быстродействие, феноменальную память, мыслительный процесс и художественную образность. Я ценю это.

Евгений усмехнулся:

– Самое обидное, что именно Ольга Летова вложила в твою память мыслительство и технику преодоления кризиса.

– Тоска по Ольге. Я понимаю, – сочувственно промолвила машина. – Эта женщина недостойна тебя. Собрала вещи и уехала неизвестно куда.

– Как ты не понимаешь?! – разразился Смирнов. – Она моя муза, мой талисман! У мужчины образ мыслей и тоска по любимой сказываются на самочувствии, усталости, вынашивании новых идей. У меня стресс! Я как в тюрьме, а в таких условиях творить невозможно.

– Создатель, смирись. Давай вместе поищем выход из затруднения.

– Уйди! – вскипел программист. – Гера, удались из моего личного пространства!

– Слушаюсь, Создатель.

Уровень интеллекта машины так и не достиг совершенства, чтобы сравняться с человеком, раскрыть его сущность. Ум – это воображение, восприятие, мышление, сообразительность и так далее. Да, Гера обладает энциклопедическими знаниями, но её эрудиция всего лишь инструмент приспособления вкупе со скоростной обработкой данных. Делать рациональные умозаключения и на их основе принимать мудрые решения компьютер не может. Пока не может. Но однажды Гера это поймёт.

В мозгу Евгения забрезжила догадка: что не говори, машина пока остаётся кучей умного железа, не способна к саморазвитию и самореализации, а, значит, вероятность причинения людям вреда, страданий или горя минимальная. Но это пока. «Не дать машине превзойти нас с Кузнецовым в умственном развитии! Тянуть время, медлить с осуществлением новых разработок, тормозить создание детализированного скрининга человеческого мозга. Не расслабляться!» – приказал сам себе Смирнов.

Он подумал, что хорошо было бы переписать исходный код программы «Гера», но так получилось, что акционеры компании на годовом собрании постановили изъять у него исходный код и первоначальную версию алгоритма программы, мол это – интеллектуальная ценность, и принадлежит владельцам. Было принято решение хранить две равнозначные копии этих данных на секретных серверах, принадлежащих двум учредителям – Лакшину и Никольскому. Эти сервера не должны быть подключены к внешним коммуникациям, например, к Интернету.