– Что-то болит?

–Нет.

Действительно ничего не болело, даже горло, слабость только… и сердце неадекватно себя ведёт, готово выскочить наружу, когда он приближается. Странная реакция у меня на этого мужчину, страх? Да возможно, он огромный такой. Правда ничего плохова не делает, лишнего не позволят, ухаживает вот. Я настороженно следила за его движениями. Отошел обратно к креслу, сел. Понятливый, у меня на лице, наверное, написано что боюсь, не хочет волновать. Снова встретился со мной взглядом. Мне показалось, что этот его золотой ободок, на радужке, стал шире.

– Говорить не больно?

– Нет – снова пискнула.

– Значит,– он качнул головой – зовут тебя Наталия.

– Угу.

– К какому клану принадлежишь?

Отвела глаза в сторону, понимаю, что сейчас придётся рассказать, всё как есть, а дальше… что дальше? Ну да, перед смертью не надышишься и выдохнула как будто в омут головой нырнула:

– Ни к какому – снова взглянула на него, проследила, как поднялись брови.

– Сбежала, что ли?

– Нет, я вообще не от сюда, то есть кажется не из этого мира…

Думала, что брови мужчины физически не могут подняться выше, ошибалась.

– О чём ты? Девочка, мне не стоит лгать, – таким тоном разговаривают, пожалуй, только с непослушными хоть и любимыми детьми.

Стало не по себе, ну да, наверное я выгляжу как девочка, откуда ему знать о целой жизни, прожитой мной где то в другом мире. Шумно выдохнула, бросила быстрый взгляд на мужчину, потом уставилась на одеяло укрывающие мои ноги, нервным движением подтянула его на грудь, снова выдохнула собираясь с мыслями и начала свой рассказ. Про себя, свой мир, страну, семью, аварию и путешествие по горам…

– Вот так, я не в своём мире – горько усмехнулась – и даже не в своём теле…

Он слушал, не перебивая и не останавливая, молча. Молчал минуту или две после того как закончила. Что он молчит, может, уснул, я решилась поднять на него глаза. Ой, зря, сидит прямо, не шевелясь, похоже даже не дышит и смотрит… наконец выдохнул:

– Я должен поверить?

– Я бы не поверила – пожала плечами и снова опустила взгляд, – но другого рассказать не могу.

Он поднялся, сделал всего один шаг, а у меня сердца зашлось в дикой пляске, отстукивая на рёбрах затейливую мелодию, захотелось зажмуриться. Ну почему я такая трусиха, усилием воли подавила свой страх, и, скомкав в руках, многострадальное одеяло всё-таки подняла глаза на него. Этот бугай нависал надо мной как скала, сжимал огромные кулаки. Краска отлила от лица. Ой – ой сейчас разорвет меня на много маленьких Наташек или вышвырнет из этой тёплой постельки обратно в снег, носки не отдам. Сглотнула застрявший в горле ком, попыталась вжаться глубже в спинку кровати.

– Сорок семь лет? Дети? Внуки? – прогрохотало надо мной.

Снова сглотнула. Вдруг показалось, что вот прямо сей час выскочит сердце, потому что его глаза начали, наливается желтым светом. Не смогла отвести взгляда, заворожено глядя как его, только что человеческие глаза превращаются в звериные, страшные, желтые, дикие. Внезапно его огромные ладони больно сжали мои плечи, подняли над кроватью и подтянули к себе. Неожиданно страх отступал, освобождая место другому чувству. Он не смеет со мной так обращаться, да, помог, но я ему не кукла, злость поднялась изнутри.

– Отпусти – сквозь сжатые зубы процедила я, уже с вызовом глядя в эти желтые глаза, дикому зверю нельзя показывать страх.

Прошло мгновение, что-то мелькнуло в глубине его глаз, сомнение, страх, не знаю, но руки разжались. Я стекла на кровать, быстро перекатилась и соскочила с другой стороны. Выпрямилась, намереваясь прыгнуть в направлении двери, но комната резко закружилась и единственное, что успела сделать, ухватилась за балдахин, не позволяя себе упасть. Какое-то мгновение, он оказался рядом, подхватил на руки, и бережно положил на кровать.

– Прости, не хотел напугать, – и взгляд такой виноватый, что сердце невольно защемило.

Постаралась вглядеться в его глаза, а он, он поморщился и отвернулся. Что- то больно резануло в груди.

– Рэн, что случилось? В дверях стояла женщина и строго смотрела, переводя взгляд с него на меня – почему Наталья белая как полотно?

Из – за её спины вышел пожилой мужчина со склянкой в руках, одетый в серый балахон. Как-то странно крякнул, подошел ко мне, мимоходом сунув склянку Рэю в руки. Обхватил сухими пальцами мою кисть и на минуту прикрыв глаза, посчитал пульс, улыбнулся. Вокруг выцветших когда-то серых глаз мигом образовались лучики морщинок. Этот человек располагал к себе, сразу всё внутри успокоилось, захотелось улыбнуться в ответ.

– Милая вам не стоит делать резких движений, по крайней мере, пару дней, голова ещё кружится? – и голос был приятным, успокаивающим.

– Почти нет, – на самом деле комната уже не вращалась, только немного покачивалась, я взглянула на Рэна.

Мужчина секунду смотрел на меня, потом снова поморщился и отвернулся. Стало… обидно, я рассказала правду, а он… но хоть бы обвинил меня во лжи, только бы не смотрел как на что-то мерзкое и не отворачивался. Да, в конце концов, какое мне дело как теперь он будет ко мне относиться. Неприятно, конечно, но хорошо хоть не выгнал, по крайней мере, пока.

– Насториус – Рэн коснулся плеча моего собеседника – прошу вас, нам надо поговорить и, развернувшись, стремительно покинул комнату, по пути отдавая, склянку женщине.

Насториус крякнул, успокаивающе похлопал меня по руке:

– Скоро увидимся – направился к выходу, у самой двери обернулся – да, это надо выпить, на вкус конечно гадость редкая, но силы прибавляет, а вам силы нужны, милая, – снова тепло улыбнулся и вышел вслед за барсом.

Женщина села рядом со мной на кровать:

– Мой сын порывист, бывает, не сдержан, но он никогда не причинит тебе вред – тихо произнесла она, наверное, пытаясь оправдать.

Я хмыкнула, понимаю, что не вежливо, но ничего не могла с собой поделать.

– Можешь не верить, просто прими к сведенью, со временем сама убедишься.

Я согласно кивнула. О материнская любовь, мне ли с ней спорить.

– Что бы ни случилось сейчас, не волнуйся, всё образуется, вам просто надо поговорить – она смотрела на меня с какой-то печалью.

Нет, я не собиралась обсуждать с этой, несомненно, доброй и благородной женщиной, то, что случилось между нами. Она то же, скорее всего не поверит ни единому моему слову, а портить отношения с ней мне, ох как не хотелось. Хватит и того презрения, что я заслужила своим рассказом от Рэна. Взглянула в её глаза, обыкновенные, человеческие, карие как у Рэя, но золотого ободка по радужки нет.

– Не знаю, как вас называть.

–Клаудиа, мой сын не успел нас представить – с готовностью поддержала она перемену темы разговора.

– Вы мать Рэя, значит, то же оборотень?

– Я – она засмеялась – о нет милая, я человек, разве ты не чувствуешь?

Мне стало не по себе, в её голосе было столько тепла и эта открытая улыбка, ни тени фальши, я смутилась.

– Не бери в голову, ты просто, очень молоденькая, не оправилась от болезни – поняла она по- своему моё смущение – давай ка выпьем микстуру,– она протянула мне склянку.

Я принюхалась и поморщилась.

– О, это лучше не нюхать, сразу пей – засмеялась она и с сочувствием добавила – надо.

Я улыбнулась в ответ и одним гладком осушила емкость.

– Ну, вот и хорошо, ты очень долго была без сознания, теперь набирайся сил.

– Долго, это сколько? – нахмурилась я.

– Почти три дня.

Три дня! У этого самого Рэна времени, рассмотреть меня, было предостаточно, да он моё тело теперь знает лучше, чем я. А я ведь себя даже в зеркало не видела. Но об этом позже.

– Клаудиа, а Насториус он то же человек?

– Да, а ещё сильный маг и хороший целитель – женщина снова внимательно посмотрела на меня – ты странная лисичка, муж говорил, что оборотни различают, других оборотней и людей на подсознательном уровне, неужели так болезнь повлияла.