Мои уши горели.

Потом она достала прозрачный белый халат медсестры.

– А у меня есть почти такие же, – сказала она, доставая розовые наручники.

Я развернулся и направился в душ, оставив без комментариев увиденное.

Я вышел минут через десять. Кристал уже была в вечернем черном платье. Она успела высушить волосы, которые приобрели тот великолепный каштановый цвет.

– Осталась одна вещь, – сказала она и достала из пакета пару черных туфель на высокой шпильке.

Теперь она не казалось такой низкой рядом со мной. Я уже запирал дверь, когда Кристал вспомнила про ключи от машины, но теперь она отвела взгляд в сторону, прикусывая губу. Перед входом в подъезд, мы столкнулись с Александром Александровичем, которого все называли Алекс. Я несколько раз оказал ему кое-какую помощь, как он считал, хотя если сравнить с тем, что он сделал для меня, то я ничего и не сделал. Но время Алекса еще не настало и о том, как познакомился с ним расскажу позже. Я лишь пару раз мотнул головой, после чего он улыбнулся и кивнул раз.

После того как он скрылся в подъезде, Кристал рассмеялась.

– Ну и шифры. Даже в нашей "крышке" не разга…

Она снова осеклась и посмотрела на меня.

– Я ничего не слышал.

– Ну и хорошо.

Таксист высадил нас у Старого Арбата, прямо около Праги. Было начало шестого, да еще и суббота. Туристы сновали тут и там, галдели дети, некоторые взрослые рассматривали витрины и глазели на карикатуристов, точнее шаржистов, коих в начале, со стороны Арбатской, было немерено. Мы пошли по одной из старейших улиц Москвы. Я смотрел на Кристал и не мог оторваться. Она же смотрела вокруг, будто в первый раз.

– Никогда здесь не была?

– Давно. Очень давно.

Несколько часов назад, вопрос о её возрасте встал в моей голове и больше двадцати семи я ей не давал.

– Моя работа не позволяет мне таких вольностей. Обычно, пара-тройка выходных в месяц. Тем, кто непосредственно участвует в операциях, не больше тридцати-тридцати пяти. Я же…

Она резко остановилась, дернув меня к себе.

– Ты не думай, что я играю с тобой. Моя работа не позволяет мне вот так со всеми подряд любезничать. Такая информация, может стоить тебе жизни, а мне – работы.

Я испугался. Я и правда в тот момент испугался.

– Но сегодня за нами следит Радик, так что он даст мне поблажку.

Она посмотрела в переулок и мило улыбнулась. Я не увидел там ничего, кроме старенького форда.

– Ладно. О твоей работе я больше не спрошу, но о чем тогда…

– Разберемся.

В этот момент я понял, что стало как-то тихо. Кристал держала меня за грудки и не казалась такой женственной. Её руки напряглись, открыв многим неплохую мускулатуру.

– Ох ты мой хороший, – сказала она и потрепала по волосам, которых уже тогда оставалось не много.

Мы шли по Арбату. Я смотрел на Кристал, а та по сторонам. Остановились около ресторанчика с неброским названием " У Карла". Французская и итальянская кухни, неплохой выбор алкоголя и довольно приятная атмосфера. Я заказал мясо по-французски со стаканом виски.

– Стоило взять вино.

– Не люблю этот суррогат.

Официант даже переспросил.

– Целый стакан?

Я не ответил, только зло посмотрел на него. Тот начал извиняться и даже пару раз на французском. Кристал тоже взяла мясо, а также пасту и заказала бутылку лучшего вина. Официант что-то начал говорить о ценах. Я поднял руку, встал и отошел с ним в сторону. Не имея понятия сколько это будет стоить, я достал из кармана запечатанную пачку пятитысячных и отсчитав шесть купюр, сунул ему, сказав, что в счет аванса. Также добавил, что если он не будет подолгу задерживаться у столика и обсуждать заказы, то после получит одну такую, как чаевые. После этого, появление официанта было сравнимо с порывами ветра.

Мы просидели с Кристал около часа. Я травил какие-то байки, она смеялась и мир вокруг меня сиял уже по-другому. Я не буду вдаваться в подробности своих историй, скажу лишь, что все они из серии "А однажды мы с оркестром". В какой-то момент Кристал встала, села ко мне на колени и, обвив шею руками, поцеловала. Весь мой организм затрепетал. Я был заблудившимся путником в пустыне, которому внезапно дали стакан воды. Я был… Здесь можно привести множество сравнений.

Я обнял Кристал и прижал к себе. Я почувствовал её грудь, набухшие соски и сердце, которое бешено колотилось. Казалось, бери такси и домой, но я хотел побыть с ней еще в одном месте, вообще в двух, но судьба распорядилась иначе. Это было для меня не естественно. Обычно, после такого вечера, я мчался с новой пассией домой, но Кристал была особенной, и я хотел открыть ей частичку своей души, пусть, ей это может быть и не интересным.

Через несколько минут мы стояли перед входом в Третьяковскую галерею. Она уже закрывалась, но там работал Чирик. Это знакомый с моего подъезда. Учился на кафедре какого-то искусства и подрабатывал здесь. Постоянно занимал, правда всегда отдавал прежде, чем занять по новой.

– Чирик ты мне должен, помнишь? Я спишу долг, но мне нужно внутрь, всего минут на двадцать, – сказал я по телефону.

Он что-то промычал в ответ, из чего я разобрал только одно, что нам нужен черный ход. Мы прошли в переулок. Чирик стоял около открытой двери и курил. Он замер, когда увидел Кристал.

– Двадцать минут и можешь забыть про долг, – сказал я и прошел вместе с Кристал внутрь.

Я знал, что он не откажет. Пятерка для студента, пусть и работающего – много. Да и к кому он придет в следующий раз занимать, если откажет сейчас?

Мы шли по опустевшим коридорам галереи. Лица с портретов смотрели на нас по-разному: с улыбкой, угрозой, насмешкой.

– Мы идем смотреть что-то особенное?

В Третьяковке была одна картина, да что там в Третьяковке. Я не был силен в искусстве, но из всех картин, что видел, до ужаса нравилась одна. И не нужны «Мона Лиза» Да Винчи и «Подсолнухи» Ван Гога.

– Да. Ты когда-нибудь здесь была?

Кристал покачала головой.

Атмосфера была немного напряженной, и я испугался одного, что не посмотрел в интернете, не вывезли картину на очередной показ куда-либо. Пройдя знакомый коридор, я увидел включенную подсветку и выдохнул.

– Слышала такого художника Верещагина? -

Кристал мотнула головой.

Пройдя двери, я остановился и посмотрел на левую стену. Картина висела там, где и должна была. Кристал остановилась, как вкопанная, отчего меня дернуло назад.

– А как…

– Апофеоз войны.

Кристал смотрела с широко открытыми глазами, как и тогда на балконе.

Выжженная земля без какого-либо намека на растительность, обгорелые деревья, стая падальщиков и на переднем плане огромная гора человеческих черепов. Все это было грустно, но картина мне очень нравилась, так как имела очень глубокий смысл. Кристал посмотрела на меня.

– Я как та земля, которой нужна влага, – сказал я.

Кристал улыбнулась, подошла ближе, и мы уже, не помню в которой раз за вечер, целовались. Я хотел показать ей еще одно место, один памятник, но было уже поздновато и я решил, что в следующий раз. В коридоре появился Чирик, быстро-быстро тыча правой рукой по запястью левой. Я посмотрел на часы. Мы были в галерее уже больше часа.

– Буду должен, – кинул я, когда Чирик закрывал за нами дверь.

– Да не стоит. Чего не сделаешь для хорошего человека, – ответил он.

Мы приехали домой около девяти вечера и набросились друг на друга, словно, животные.

Это был первый, но не последний раз, когда я узнал, что настоящий вечер заканчивается в пять утра.

Было начало одиннадцатого, когда я открыл глаза и улыбнулся, сквозь открытый балкон, новому дню. Кристал уже не было, чему я не удивился, как и не было её машины. Я прошел на кухню, включил чайник. Я был бодр и свеж, но привычка есть привычка. Я налил кофе, сделал пару бутербродов и, быстро их сжевав, закурил. Минут через пятнадцать раздался стук в дверь. Я не поверил и правильно сделал – на пороге стоял Чирик.