Поздравлений в этот раз они не дождались. Наоборот, им предложили целых два варианта: заканчивать отношения или заканчивать путь джедая с последующим уходом из Ордена. Мол в ответ заявил, что не уйдет, а затем красиво и складно начал заливать о том, что если его выгонят, он не перестанет быть джедаем, потому что «быть джедаем — это не являться частью Ордена, а быть защитником и опорой тем, кто нуждается в помощи». Возражений не нашлось ни у кого. Даже Оби-Ван поверил в то, что у них все получится, хотя в тот момент он по большей части молчал или поддакивал Молу.
А может, как раз таки дело в нем? Чему такой непутевый джедай мог научить Энакина? Хотя нет, магистр Винду был против его обучения еще когда его хотел взять учитель Квай-Гон. Может, он подумал, что раз первый ученик пал на Темную сторону, второй вырос непослушным, то и с третьим учеником не выйдет ничего хорошего? Тогда дело не в Оби-Ване.
— Нашу связь до сих пор не одобряют, но мы… присматриваем друг за другом. Чувствуем и стараемся уберечь от ошибок. Впрочем, если что-то пойдет не так, нас точно выгонят, — он постарался объяснить красиво и просто.
Они просто не оставили другим выбора. Квай-Гон до самой смерти с трудом принимал их Узы и более тесную связь. Не помогало даже то, что Оби-Ван напомнил, как Квай-Гон и сам когда-то влюбился.
Они с Молом… они были с Молом. Расставались на долгие месяцы и встречались снова, чувствовали друг друга на расстоянии и поддерживали в трудные времена. Как-то магистра Винду и Мола позвали на Кореллию и заставили присутствовать на приеме у сенатора. Лицо у Мола всегда выглядело так, будто бы он должен быть не джедаем, а монстром, пугающим детей, и в тот момент ему пришлось приложить немало усилий, чтобы расположить людей к себе. А Оби-Вану пришлось надиктовывать целую кореллианскую поэму, которую Мол зачитал какой-то аристократке и произвел на всех неизгладимое впечатление.
— Это значит, что бывают и исключения?
— Джедаи — стражи галактики, аскеты, живое оружие, отказывались от мирского, в том числе и от привязанностей. Мы не принимаем сторону в политике, а идем по пути мира, защищаем. Отношения заставляют нас бояться за партнера, затуманивают разум, мы испытываем страх за них и совершаем опрометчивые поступки. Я бы сказал, что отношения не стоят всех тех мук, но боюсь, слишком влюблен, чтобы рассуждать здраво.
Ладно, это прозвучало немного хуже, чем у него в голове, но Энакин, кажется, понял. Оби-Ван очень на это надеялся. Может быть, он не такой уж и плохой учитель, как думает. Да, точно! Он хороший учитель, он готов к тому, чтобы обучить Энакина! А тот готов обучаться! И оба они готовы закончить с починкой и вытащить Мола из лап Сестер ночи!
Когда они починили корабль настолько, чтобы взлететь и ничего не потерять, Мол почти перестал чувствоваться в Силе, но Оби-Ван гнал от себя беспокойство. Это же Мол, он сильный, справится. Всегда же справлялся, что ему та магия Сестер ночи? Они ведь уже пытались подчинить его своей воле, ничего не вышло.
Пришлось ненадолго покинуть Энакина: он остался на корабле, в то время как Оби-Ван попытался пробраться поближе к строениям, где жили Сестры ночи. Затем он отбросил эту идею — они находились на чужой незнакомой территории и ее хорошо защищали. Стоило придумать что-то получше, а в идеале еще и показать Энакину хороший пример, поэтому второй план: вломиться со световым мечом наперевес, остался неозвученным.
Наконец, он придумал.
— Но учитель, а если вас убьют? — запротестовал Энакин. — Или я вас убью.
— А ты меня морально поддержи и верь, что этого не случится, — конечно же его могли убить, но у него не было другого плана и он больше не хотел показаться Энакину неуверенным в себе.
Как Оби-Ван и предполагал, ему даже не дали дойти до обиталища Сестер ночи.
— Я пришел с миром, — объяснил он и поднял руки над головой, чтобы показать свои намерения. — Я желаю поговорить с Матерью Талзин.
Для такого дела он даже заранее вспомнил, как звали ту, что пришла за Молом на Корусант. Наверняка она и сейчас была причастна к его похищению. И, как он и предполагал, одно только ее имя дало защиту — Сестры ночи не решились убивать его сами. Не стали связывать, но и не церемонились, отвели тычками в сторону огромной каменной маски, чей раскрытый в крике рот служил проходом в обитель Сестер ночи. Да уж, с таким дизайном неудивительно, что они все здесь проповедовали Темную сторону.
Он ожидал, что внутри его встретит темнота, но ошибся. За то время, что они здесь провели, Оби-Ван не мог вспомнить, видел ли он на Датомире светлое время суток — яркие краски планеты будто бы поглощали весь свет и оставались блеклыми. Неприветливыми, как и обитатели этой планеты. Стоило поскорее убраться отсюда.
Сестер ночи оказалось гораздо больше, чем он рассчитывал, но они занимались каким-то ритуалом: что-то кричали, танцевали, извивались вокруг небольшого прямоугольного бассейна.
Тяжелый воздух пропитал знакомый ядовито-зеленый туман — магия Сестер ночи. Оби-Ван не хотел вдыхать его, но совсем не дышать не получалось даже с техниками джедаев. Он сделал глубокий вдох, а затем еще один, полной грудью. Здесь как будто не хватало кислорода. Сбоку раздался пронзительный крик и также резко оборвался — закричавшая Сестра ночи упала без чувств. Впереди тоже кто-то закричал. Оби-Ван узнал голос. Мол! Он здесь!
Оби-Ван пригляделся сквозь туман и наконец-то увидел его — Мол лежал на алтаре, связанный все той же зеленой магией Сестер ночи. Над ним стояла высокая красная фигура, и чем ближе Оби-Ван подходил, тем отчетливей мог разглядеть бледное лицо Матери Талзин. Она, в свою очередь, даже не посмотрела на него. Конечно, где она и где он, только вышедший из падаванов. Талзин прикоснулась ко лбу Мола и тот снова закричал.
— Вернись к своему народу, заблудшее дитя! — призвала она.
Сестры ночи вокруг пришли в еще большее неистовство. Сила, Мол все это время сопротивлялся, и его до сих пор не сломали? Насколько же сильно его желание остаться джедаем? Оби-Ван улыбнулся. Его Мол — потрясающий.
Он потянулся к нему в Силе, чтобы сказать, что уже здесь, но в голове зазвучал гневный голос Талзин:
— «Прочь из его головы, мальчишка!»
И его выбросило. Вот как, значит? Оби-Ван почувствовал, как Молу больно. Он забился на алтаре, но Талзин обездвижила его.
— Прошу прощения, — Оби-Ван постарался придать голосу как можно больше твердости и заставил обратить на себя внимание. — Может быть, тогда вместе выйдем и поговорим?
По тому, как его конвоиры натянули тетивы, Оби-Ван догадался, что стоит говорить повежливей.
— Нам не о чем говорить, джедай, — Талзин не обернулась, продолжила свой ритуал.
— А я думаю, что есть, — он еще раз попробовал прикоснуться к разуму Мола.
И на этот раз Талзин его не пропустила. Оби-Ван попробовал в третий раз и в четвертый. Раз за разом она вмешивалась в их связь и Оби-Ван не только видел, но и чувствовал, как Мол мечется от боли. Да, это все из-за его вмешательства, но что еще он мог сделать?
— Вы делаете ему больно, — возмутился он и предпринял пятую попытку.
Оби-Ван прикрыл глаза и попробовал представить Мола. Он лежал спеленутый в плотный зеленый кокон воли Талзин. Куда не подступись — везде она.
— Перестань пытаться и он перестанет страдать, — просто ответила Талзин. — Уведите его, мы закончили разговор. Иди и сообщи своему Ордену, что сын Датомира вернулся домой!
Оби-Ван и моргнуть не успел, как Сестры ночи подхватили его под руки. И все? Это и все переговоры? Нет, нет, еще рано уходить! Да, она сильнее, но это же его Мол!
— Не позволяй им забрать его! — крикнули сбоку и сдавленно застонали.
Оби-Ван не заметил раньше, но разглядел сейчас — неподалеку стоял небольшой постамент, где две Сестры ночи били связанную женщину. Закончив, они позволили ей упасть на колени. Оби-Ван отметил, что с ее положения очень удобно смотреть на мучения Мола. Что здесь происходило?
