Утреннее солнце, поднимаясь всë выше, всë настойчивее пробивалось сквозь зеленые кроны деревьев. Умеренный июньский зной находился в прекрасной стадии «наконец-то тепло», за которой еще через пару недель неминуемо должна была наступить следующая – «заебала жара».

Небо, не успев выцвести, голубело над головами прохожих, суетливо спешащих по своим делам. Прохожие разглядывали заоблачные цены на новые коллекции в витринах бутиков и никакого внимания на небо не обращали.

Вика подошла к палатке под желто-синим тентом и купила шоколадное мороженое в вафельном стаканчике. Кончиком языка лизнула заиндевевший конус и подумала, что в утреннем сексе всë же есть своя прелесть. Хотя Светкино стремление к системе во всём превратило это увлекательное занятие почти в обязаловку, типа физзарядки, которую надо делать, чтобы мышцы не атрофировались. Вика иногда шутила, что где-то в голове у Нестеровой хранится виртуальный чеклист, в котором она отмечает Викины и свои оргазмы зелеными галочками, а прерванные акты – желтыми треугольниками с черным восклицательным знаком внутри.

После удовлетворения полового инстинкта Вику тянуло к эстетическим наслаждениям, поэтому она специально выбрала конечным пунктом Достоевскую, чтобы пройти через живописный Екатерининский парк, несмотря на то, что от Проспекта Мира до клиники психического здоровья «Праксис» было ближе. Любуясь аккуратно подстриженными газонами и декоративными кустарниками причудливых форм, Вика с наслаждением вдыхала запах свежескошенной травы. Утренний променад по парку хоть как-то будет ее утешать, если летняя подработка в частной клинике окажется полным отстоем.

После окончания четвертого курса Вика начала подумывать об ординатуре по психиатрии. Причина, скорее всего, крылась в том, что основы клинической психологии у них читала очень симпатичная дама с чарующей улыбкой. Посчитав, что этого вполне достаточно, Вика попросила маму устроить ее на лето медсестрой в клинику психического здоровья «Праксис», где главврачом работал мамин бывший однокурсник Илюша Шадхан.

Илюша маминому звонку обрадовался, и это, по словам ехидно ухмыляющегося папы, было вполне ожидаемо. После бесконечно долгого разговора, за время которого мама перегладила все белье, приготовила обед и, несомненно, успела бы еще и связать шарф, если бы умела вязать, Шадхан назначил встречу на вторник.

Без пяти десять, пройдя по дорожке мимо клумбы с умиротворяющими флоксами и геранью, Вика вошла в мрачное трехэтажное здание, фасад которого украшало панно с улыбающимися и, видимо, абсолютно психически здоровыми людьми. Тем не менее стены вестибюля, как бы намекая на что-то, завесили огромными репродукциями Ван Гога. Впечатление было такое, что дизайнеры никак не могли договориться по поводу основной концепции.

Женщина из регистратуры, лицом напоминающая Николая Баскова, куда-то позвонила, и уже через пять минут перед Викой возникла миловидная блондинка, у которой на бейджике было написано Алла. Алла туманно представилась ассистенткой и, пока они поднимались по широкой лестнице с чугунными перилами, успела рассказать, что закончила медицинский колледж и сумела устроиться в «Праксис» только благодаря дяде, который трудился здесь же завхозом. «А так просто сюда даже санитаркой не попасть», – Алла подмигнула ей, очевидно, уже заранее определив, что Вика тоже «блатная».

Уже у самой двери, критически осмотрев Вику с ног до головы, она ухмыльнулась:

– Мне нравится твоя стрижка, за такие короткие волосы трудно будет уцепиться, – увидев Викины округлившиеся глаза, Алла довольно рассмеялась. – Ха-ха, не бойся, шутка. У нас тут скука – в основном депрессия и булимия, иногда для разнообразия шиза, но буйных нет.

Илья Александрович выглядел так же, как и на маминых студенческих фотографиях, – за двадцать пять лет у него даже волосы не поредели. Наверняка папе, стремительно теряющему шевелюру, это не понравилось бы.

– Ну здравствуйте, Виктория Романовна, – профессионально вкрадчивым голосом произнес Шадхан и, приподнявшись, пожал ей руку.

Вика широко улыбнулась, подражая людям, изображенным на панно, и подумала, что рукопожатие у него довольно вялое, для мужчины.

– Здравствуйте. Можно на «ты». Вы ведь, наверное, меня в коляске видели, или что-то в этом роде.

– На велосипеде, трехколесном, один раз встретил твоих родителей на Москворецкой набережной, – он рассмеялся и кивнул в сторону одного из мягких кресел. – Садись.

И уставился на Вику, разглядывая без смущения.

– Да ты – копия Кати. Только глаза не голубые.

– Глаза папины, – согласно кивнула Вика и уселась в желтое кожаное кресло.

– Ну, это справедливо, – Шадхан усмехнулся. – Должно же быть хоть что-то и от него, – взгляд его посерьезнел. – Слушай, тут такое дело, я, конечно, маме обещал, что лично присмотрю, но обстоятельства внезапно изменились… уезжаю на месяц в Штаты на курсы.

– Ладно.

Значит, как и прошлым летом, пойдет работать в хирургическое. В мамином отделении все Вику знали и любили, жаль, она не фанатела от крови и запаха гноя.

– Но ты не переживай, – жизнерадостно продолжил Шадхан. – Я уже договорился с Шишкиной. Галина Петровна – психоневролог с большим стажем, отличный специалист. Сейчас она должна подойти, и я тебя представлю.

В этот момент в кабинет вошла немолодая полноватая женщина в белом халате. Илья Александрович поспешно вскочил.

– А вот и Галина Петровна. Как раз вовремя. Знакомьтесь – это Виктория, – он направился к двери. – В общем, берите ее под крыло, учите уму-разуму, передавайте опыт, а я побегу, у меня пациент на десять тридцать.

Уже стоя на пороге, он подмигнул Вике:

– Маме привет.

– Ну давайте знакомиться, Виктория, – Шишкина усмехнулась и уселась на диван. – Илья Александрович сказал, вы четвертый курс медфака МГУ закончили?

– Да, – Вика гордо выпрямила спину. Учеба в одном из лучших медицинских вузов страны казалась ей самым охуенным фактом в ее биографии, ну, помимо того, что она когда-то трахалась с классной руководительницей.

– Бардышевская Ира у вас клиническую читает?

– Да, – Вика невольно расплылась в улыбке. – А вы ее знаете?

– Работали вместе в Кащенко, – Шишкина поправила платиново-голубую прядь, упавшую ей на лоб. – Она даром время не теряла: материал собрала, диссертацию защитила и ушла, так сказать, из практики в теорию.

– Бардышевская – отличный преподаватель, – Вика решила проявить принципиальность. – На парах у нее очень интересно.

– Ну, пиздеть – не мешки таскать, – с иронией произнесла Шишкина. – Ладно. Ты иди, оформляйся, а потом приходи ко мне в двести двенадцатый.

Получив пару белоснежных брючных хлопчатобумажных костюмов, плохо отпечатанную брошюру с правилами для персонала и пропуск, Вика приступила к работе, которая заключалась в заполнении анкет «Психический статус пациента».

Первыми на прием пришли мать и сын-подросток. Судя по предыдущим записям, у сына было диагностировано ОКР. Мать, эдакая холеная MILF, начала жаловаться, что у него «опять обострение», из ее слов Вика поняла, что одевается парень не меньше часа, потому что соблюдает одному ему понятный ритуал и раскладывает на диване одежду в виде некоей геометрической фигуры, да еще и в определенном порядке, строго придерживаясь единой цветовой гаммы.

Вика с тревогой вспомнила, что и сама недавно истерила, когда перед экзаменом по неврологии не могла найти свою счастливую красную футболку с принтом «Che-хов».

Она украдкой написала Свете: «Как ты думаешь, у меня есть ОКР?»

Света ответила: «Лучше бы было – в квартире было бы куда чище».

Мама-мильф расстроенно попросила «сделать что-нибудь с этим кошмаром».

Воркующим голосом рассказав о новейших «намного более эффективных, но, к сожалению, более дорогих» препаратах, Галина Петровна поменяла нейролептики и назначила дату следующего приема.