– Тётенька! Не кого, а что?

Господи, какой облом! Неужели я так взросло выгляжу? Мне нет и тридцати, а тот которого я искала всю жизнь, меня за тётку принял! Ужас! А всё из за этой идиотской норковой шубы с шапкой. Это они из меня делают даму бальзаковского возраста. Говорила же я подруге, когда выбирали – тёмно-коричневая норка для возрастных матрон и многодетных клуш. Я хотела купить белую с сероватым отливом – в ней я как Снегурочка выглядела. Нет, так нет, бери коричневую – благородный цвет.

– Ну какая я тебе тётенька? Давай, заходи. Заодно и расскажешь, чего с утра на морозе торчишь?

Как только мы вошли, я сразу сняла с головы шапку и тряхнула своими роскошными чёрными локонами. Ну вот совсем другое дело. Уже цепляет юношеский взгляд.

– Как тебя зовут дяденька? – парировала я.

– А вас, красавица? – не остался в долгу он.

Я гордо показала на одну из наших афиш.

– Тамила Синявина, – пафосно прочёл он, – какое интересное имя?

– Оно тебе знакомо? Если скажешь, что означает, то позволю тебе обращаться со мной на ты.

– И только? – спросил он улыбаясь.

– А что ты ещё хотел? – грубовато ответила я, заподозрив в вопросе пошлый намёк.

– Один билет на балет.

– Какой?

– «Лебединое озеро».

– Так ты за этим пришёл? Но тогда тебе не повезло. «Лебединое озеро» в репертуаре этого месяца не предвидеться.

– Я это уже прочёл на афишах, – с сожалением произнёс парень и опустил голову.

– Ладно. Брось горевать. Давай лучше знакомиться и сразу перейдём на ты.

– Согласен, горная голубка.

У меня от удивления глаза на лоб полезли. Неужели он ещё и тот эрудит, о котором я мечтала?

– Как догадался? Ты что знаешь арабский?

– Немножко.

– А что ещё ты знаешь? А ну колись – знайка. Откуда такой образованный? Что кончал?

Парень застенчиво заулыбался.

– Восточные языки. А зовут меня… Ни за что не угадаете.

– Неужели тоже восточное имя? А ну говори, а то умру от любопытства.

– Моё имя оперное.

Вот это не в бровь, а в глаз! Надо же какой перекрёсток из имён у нас завязался.

– Отелло или может Радамес из Аиды? – заулыбалась я.

Парень засмеялся.

– Нет Риголето. Но все меня зовут просто – Риго.

– Послушай Риго. Перестань мне выкать и пошли выпьем кофейку за наше знакомство.

Мы зашли в кафе и уселись за столиком.

– Тамила Георгиевна! Вам кофе как обычно, покрепче? – спросила подошедшая официантка.

Ну скажи мне дурочка, зачем мне сейчас этот официоз? Обязательно надо намекнуть, что я чуток старше этого парня.

– Да, милочка. Как обычно.

– А ваш кавалер?

– Тоже самое, – ответил Риго, поправляя на переносице очки.

У меня сердце вздрогнуло от слова «кавалер», но Риго остался невозмутим.

«Неужели не закурит?» – подумала я. «Ура! Не закурил! И опять как я мечтала»!

– Ну теперь рассказывай Риго! Как случилось, что ты стал героем из той оперы?

– Сперва ты поведай, Тамила, с каких гор залетела голубка в Большой театр?

– Слушай! Как красиво ты выразился! Но зови меня попроще – Тома. Договорились?

– Ладно!

– Ну, и какой любитель творчества Верди нарёк тебя итальянским именем?

– Моя бабушка – страстная почитательница оперы и балета. Она меня так нарекла.

– Послушай Риго! Забудь ты про балет. Давай пригласим бабушку на сегодняшнюю «Кармен».

– Бабулька «Кармен» много раз слушала, а вот я, от приглашения не откажусь, но при условии – цыганку будешь петь ты.

– Моё имя на афише видел?

– Видел.

– Значит придёшь?

Риго вместо ответа встал с места и подошёл к цветочному ларьку, который у нас рядом с кафе. Там он купил одну изящную алую розу.

«Не может быть»! – в уме воскликнула я.

Риго подошёл ко мне, коротко надломил цветок и засунул в копну моих чёрных волос.

– Приду, но с одним условием. Если ты сегодня выступишь не с бутафорной, а именно с моей розой. У настоящей Кармен на голове была живая роза. Чем ты хуже её?

Сказав так, Риго стал откровенно мною любоваться.

Я буквально поплыла от умиления. Неужели я встретила его? Всё как мечтала. Сердце мне подсказывало, что так оно и есть.

В это время в кафе шумно вбежала стая балеринок.

– Здравствуйте Тамила Георгиевна, – нахально улыбаясь, поздоровались они, и чтобы получше глазеть на Риго, уселись напротив.

Одетые в одинаковые трико и балетные тапочки, у всех причёски лучком на голове – полная обезличка. Но я то их знаю поимённо. Вон та костлявая плоскогрудка, с некрасивыми икрами и крысиным лицом – это Катька Дурнова из Тамбова. Жуткая эротоманка, вечно в поисках партнёра. А вот делать растяжки и шпагаты избегает, боится девственность разорвать. Но мне то эти байки от лукавого не рассказывайте. Во-первых нету такого, чтобы саму себя растяжками лишить непорочности, а во-вторых она такая же девственница, как я штангистка.

А вот эта с лисьей мордой, хитрющая бабёнка. К роднику отведёт напиться, а вернёт обратно такой же жаждущей. Зовут Верой, Верой Валуа – дочка нашего известного балетмейстера Бориса Валуа. Фамилия у них такая заморская, типа предки из Франции. Верка, как балерина хоть и не фонтан, чуток зад висит и в грудях широковата, но отец её упорно в солистки ставит, приму из неё пыжится сделать – ну ясно, дело семейное. Когда отец в отпуске или уедет куда, прочие балетмейстеры тут же Катьку вперёд выдвигают и правильно делают. Вот уж кто балерина от Бога, то это она – и техника, и артистизм, и грация, – всё на месте. И легка как мотылёк, и партнёры-мужики не жалуются. Одно дело Верку толстомясую вверх подбрасывать, и совсем другое лёгонькую, как пушинка Катьку. Была бы у неё такая же поддержка, как у Верки – далеко бы пошла. Но что поделать – провинциалка, до боли знакомая картина, хоть волком тамбовским вой.

Катька и Верка вроде как подруги не разлей вода. Вечно вместе тусуются и даже в одной гримёрке переодеваются, но женская дружба это ширма, а за ней зависть, ревность и страстное желание подставить ногу. А ещё поговаривают, что они не только подруги, но ещё и партнёрши. Не по бизнесу, нет. Короче, вы уже догадались. Так говорят, не знаю, свечку не держала.

Сегодня днём эта стайка в «Жизеле» танцует, солистка естественно Вера. А пока резвятся у меня под носом и глаза мне мозолят. Вон Верка- сучка шары выкатывает без конца на Риго и подружка её тоже не отстаёт. Назло мне они это делают. Но Риго не обратил никакого внимания на этих плоскогрудых пигалиц.

Оперные певицы обычно недолюбливают балерин. Природная женская зависть делает невозможным дружбу между вечно борющимися с полнотой певичками и сухими мускулистыми танцовщицами, превращая коллектив оперы и балета на два не уживающихся между собою женских лагеря. Большой театр тоже не был исключением, и когда балеринки высыпались как горох из кафе, моё настроение вернулось в прежнюю форму.

– Стайно пришли, стайно ушли, – съязвила я.

– Они балеринки?

– Да, кордебалетная группа.

– Смешные какие- то. Все на одно лицо, – улыбнулся Риго, – ладно, пойду в кассу билет брать на Кармен.

Мне не хотелось с ним расставаться. Впервые в жизни я почувствовала, что общаюсь с мужским полом без напряга. Кто бы мог подумать, что этот ничем не заметный молодой очкарик смог с первого взгляда запасть мне в душу.

Риго не был похож ни на кого из предыдущих ухажёров, и хотя наше общение длилось пока не более часа, я хотела, чтобы оно продолжалось вечно.

– Тебе не надо никуда ходить. Я дам приглашение и сидеть ты будешь в ложе администрации, прямо напротив сцены. Пошли в гримёрку.

Риго посмотрел на меня с восторгом, и стало ясно, что между нами промелькнула искра, которая сближает сперва духовно, а потом и телесно. Впрочем последнего мне уже захотелось, когда мы зашли в гримёрку, чтобы взять приглашение. Был момент, когда меня так и подмывало снять с него очки и прильнуть к губам. Боясь, что он меня неправильно поймёт, я быстро подавила это желание.