К ней, лёгкой поступью, шёл принц Зеленолесья. Приблизившись, он остановился в паре метров от дриады. По его глазам можно было прочесть радость, и облегчение с примесью гнева. Она напугала и сестру и его. Прыгнула за другом в ущелье, имея реальные шансы разбиться не о скалы, так о воду.

В голове дриады проносились слова на эльфийском, которые она успела выучить во время привала.

Я живой вернулась, – улыбка на лице лесной девы была живой и немного уставшей.

Рука в косынке побаливала, синяк на скуле был желтоватым – она смогла залечить большую часть повреждений, когда они с Арагорном выбрались на берег. Там-то их и нашёл Мор. Словами не передать, как они были рады видеть черного, словно ночь, жеребца.

Сердце принца на мгновение упало – слова, сказанные светловолосой девой слабым, с лёгкой хрипотцой, голосом отозвались в груди.

Я очень рад, – в свою очередь отозвался Леголас и шагнул вперёд, смотря в глаза, которые чуть отдавали позолотой.

Единственным, что портило картину, был синяк, и принц поднял руку, легонько, едва ощутимо, касаясь скулы девы. Ивви замерла, ощутив невесомые прикосновения пальцев эльфа.

От него пахло лесом в прохладный день. Когда делаешь шаг в тень густой кроны дерева и прикрываешь глаза, вдыхая смесь ароматов. Хотелось прямо сейчас прикрыть глаза, прижаться и простоять, уткнувшись, хотя бы пару часов. Чтобы ощутить себя в безопасности, даже мысленно побыть дома. Там, где так хорошо.

Желание победило в борьбе с приличиями. Дева сделала шаг и оказалась вплотную к эльфу. Леголас шумно выдохнул, когда на его талии оказалась тонкая рука, а в район ключицы уткнулась эта неугомонная дриада, что вечно находит опасные приключения на свою голову. Объятия дриады были крепкими, несмотря на то, что обнимала она одной рукой.

Эльф осторожно, стараясь действовать аккуратно и не потревожить травмированную руку, обнял дриаду за плечи. От светловолосой пахло лечебными травами, костром и… солнцем? Запах её Силы был как солнце. Когда в летний день выходишь на прогретую луками поляну и, подняв голову вверх, вдыхаешь полной грудью. Лёгкие наполняются теплом, и кажется, что ты вдыхает солнце, его свет.

Принц слышал, как дриада глубоко вздохнула, словно тоже почувствовала знакомый запах. Ему было интересно, что же она ощущает, но не хотелось прерывать это мгновение.

Но всё решили за него.

Да тебе куда лучше, как я погляжу, горе ты моё блондинистое, – ехидства в голосе Лии было столько, что хоть лопатой греби.

Ивви и Леголас, словно подростки, которых застали за чем-то неприличным, отскочили друг от друга. Светловолосая дриада не сдержала тихого стона и немного согнулась, надеясь уменьшить боль в отбитой спине – на воду она упала спиной.

А может и нет. Пойдём-ка, свет очей моих, – Алалия приблизилась к сестре и позволила той на себя опереться. Прежде чем уйти, девушка бросила насмешливый взгляд на Леголаса: – А ты, Ромео недоделанный, иди к Арагорну. Тут мы как-нибудь своими силами управимся.

Ро… кто?

Хмыкнув, Алалия оставила вопрос без ответа и вместе с сестрой двинулась к дверям, которые перед ней услужливо распахнула пара стражников.

Сестра, а куда мы идём?

Придём, увидишь.

Ивви криво усмехнулась и не могла не заметить, что перед ними распахивают дверь те, в чьи обязанности это не входит. Стражники, четыре человека – два впереди, два позади – сопровождали их по коридорам. Алалия на них не смотрела, казалось, совсем не замечает, что им кто-то открывает двери.

Наконец, они достигли цели их «прогулки» – тяжёлая дверь была открыла и стражники, прикрыв её за девушками, поспешил удалиться.

Дриаде, которая показала себя во время боя против варгов Изенгарда, отвели комнату. Хотя ей сказали, что с началом боевых действий все женщины спустятся в подземелье, Алалия ответила:

Все, кроме меня. Не принимайте меня за подобную вашим женщинам. Они мне не ровня.

Эовин, которая и сказала дриаде с медными волосами об этом, так и застыла. В глазах Алалии полыхал дикий необузданный огонь. Несмотря на внешнюю хрупкость, лесная дева была куда крепче, чем та же племянница Теодена. Она, Эовин, никогда бы не смогла идти так, как Алалия – гордо подняв подбородок, облачиться в столь обтягивающую одежду, и уж конечно она не смогла бы рубить врагов так, как это делает дева с волосами цвета меди.

Да, последнее Эовин не видела, но слышала разговоры тех, кто стал свидетелем тому, как девушка обращается с парными мечами, что находились на поясе. Они не для красоты, девушка не красуется – она в самом деле ими владеет. Да так, как не все мужчины могут.

Присядь пока, – Алалия усадила Ивви на табурет и подошла к камину, над которым висел котёл.

Наполнив деревянную бадью, девушка выглянула за дверь, оглядела пустой коридор и вернулась. Расстегнув ремень, положила его на кровать и подвернула рукава.

Ну что, давай помогу тебе, раненная ты моя.

С горем пополам, а точнее с шипением и сдавленными ругательствами, Ивви была избавлена от одежды и усажена в бадью. Алалия быстро избавилась от рубашки, брюк и сапог, а после сама залезла в воду.

Бадья была большой и девушки вполне неплохо устроились в ней вдвоём. Сполоснувшись, дриады потянулись друг к другу. Сцепив руки, зашептали слова песни. По комнате расползались алые нити, коих было достаточно много. Золотых было многим меньше, и они все были тусклыми, но после алые начали сплетаться с золотистыми нитями, и последних становилось больше. Золото становилось насыщеннее.

Алалия хмурилась, сосредотачиваясь, а лицо Ивви напротив начало разглаживаться. Сила оглаживала места повреждений, едва ощутимо касаясь и залечивая раны. Синяк на лице сошёл первым, за ним, с некоторой задержкой, последовал синяк во всю спину.

Короткий стук, а затем тот, кто постучал, не дожидаясь дозволения войти, открыл дверь. Солдат, которого послал король, замер на пороге с открытым ртом – он уже собирался что-то сказать, да так и замер.

Заходящие лучи солнца залили комнату, в центре которой стояла деревянная бадья с водой, от которой поднимался пар. В бадье, взявшись за руки, сидели девушки, которых не так давно сопроводила четвёрка из гарнизона. Мокрые волосы спадали по хрупким плечам, закрывая грудь. Острые ушки торчали, но их можно было легко не заметить.

Девушки были Эрану знакомы, точнее та, с тёмными волосами. Он видел всего её пару раз – первый раз в тронном зале, ещё в Эдорасе, а второй во время пути сюда. О ней ходили разные слухи, один другого страшнее – мол, наёмница взяла с короля плату, да не деньгами, а лошадьми. Мол, люди её не интересуют. Кто-то говорил, что она принесёт их в жертву тёмному божеству, Крогу Кровавому, кто-то утверждал, что она, мол, мужиков не хочет, а хочет с конями… чтоб они её того, любили.

Дриады смотрели на стражника, стражник смотрел на дриад. Алые и золотые нити одна за другой угасали, но глаза девушек продолжали полыхать. Стражник опустил глаза ниже лиц девушек и увидел, что вода красноватая.

Алалия, поняв, что произошло, пришла в ярость. Её лицо исказил гнев, а после она рявкнула во всю мощь лёгких:

Пшёл вон, людское отродье! Ещё раз тебя увижу, глотку вырву, грёбанный извращенец! Да чтоб тебе вороны глаза выклевали!

С подоконника послышалось сердитое карканье и на позеленевшего солдата накинулись два ворона. Они били его клювами, крыльями, царапались, грозясь выцарапать глаза. Солдат завопил и побежал прочь. По пути он не вписался в дверной проём и со всего размаха ударился, рассекая лоб. Его это не остановило и он, с душераздирающими воплями, бросился дальше по коридору.

Портки постирать не забудь! – звонкий голос Ивви и не менее звонкий хохот дополнили картину.

На лестнице Эран натолкнулся на Арагорна и Леголаса с Гимли, которые, даже будучи на первом этаже, услышали рык Алалии. Они спешил узнать, что приключилось на этот раз, но на лестнице столкнулись с явно бредящим солдатом.