Неожиданно налетел сильный ветер и волосы лесного короля, до этого спадающие на грудь, улетели за плечи. Ветер свистел и гнул деревья. Смауг раскатисто зарычал – такой ветер обычно не к добру. В тот раз он был таким же, разве что в разы сильнее.

Птицы, до этого певшие что-то, резко замолкли, а после со стороны леса Памяти на Зеленолесье покатилась волна. Кроны деревьев вспыхнули, зазеленела трава, подали голос животные. Со стороны конюшни послышалось ржание и удивлённые выкрики эльфов.

Небо окончательно прояснилось. Выкатилось солнце, обогревая всех своим жаром, запели птицы, застрекотали цикады, которых здесь давно никто не слышал.

Смауг снова преобразился – он стал маленьким, но не это было удивительным. На том месте, где отсутствовала чешуйка, его броня стала целой. Чешуйка закрывала уязвимое место, броня снова была надёжна и крепка.

Трандуил снял корону, с удивлением наблюдая, как на ней распускаются листья и цветы. Это навевало воспоминания о том, как Ивви и Алалия пришли к нему. Встреча в тронном зале, его невеста показала "зубки", Ивви надоело смотреть, как они препираются, они оказались в одном коконе, который продолжал сжиматься.

Что это было?

Сила дриад. Но в этот раз она куда сильнее. Что там происходит?!

В лесу Фангорн, который отличался от прочих лесов тем, что в нём не проживают эльфы, замер, а после вздохнул. По нему прокатилась волна, что исходила от двух дев, что стояли на неприметной полянке.

Окаменевшие дриады засветились так ярко, что Братству пришлось закрыть глаза руками и отвернуться, так как свет ударил по глазам. Когда свет начал ослабевать, мужчины повернулись и застыли.

Девы леса снова стали прежними, и всё же изменения были – глаза Ивви стали золотисто-карими, волосы, что до этого были русыми, стали ещё более светлыми, а рисунок на лица стал ещё отчётливее, чем раньше. Глаза Алалии стали бордовыми, словно вино, волосы стали ярче, насыщеннее. Рисунок на лице так же как у Ивви изменился, стал ярче.

Сияние ослабло, и девы покачнулись – они простояли недвижимо без малого час.

Леголас шагнул ближе и удержал Ивви от падения. Арагорн позаботился об Алалии. Девушек подхватили на руки и перенесли к камню, на котором ранее, отбив стрелу и топор, стоял Гэндальф. Эльфийскому принцу показалось, что по нему ударили магией – по телу прокатилась золотая волна, глаза стали ярче, а волосы посветлели.

Арагорна, на руках которого находилась Алалия, словно прошило молнией. Короткая боль, а затем жар по всему телу. Он узнает это позже, но все шрамы на его теле исчезли. Не осталось даже малейшего следа.

Цветочек, Алмазик, – Гимли метался из стороны в сторону, от одной дриады к другой, пока Гэндальф не остановил его, положив руку на плечо.

Успокойся, Гимли. С ними всё хорошо, не сомневайся. Дай им перевести дух.

И всё-то ты знаешь, Митрандир, – хмыкнула Алалия и перевела взгляд на мага. – Совсем не изменился.

Вы ведь знали, что я иду? Ваш дар, когда мы были у гробницы Балина…

Да.

Я благодарен вам за него, – никто не ожидал, что Гэндальф склонится перед девушкой, которая даже бровью не поведёт.

Ты слышал его, Митрандир? Глас нашего Отца?

Да.

Маг и дриада посмотрели друг на друга и прикрыли глаза. Они поняли.

Нам нужно спешить, – напомнил Арагорн, поднимаясь с колена; он сидел перед Алалией, хотел убедиться, что дева пришла в себя. – Пусть Мэрри и Пиппин теперь в безопасности, но Саруман и Мордор…

Арагорн прав, – согласно кивнула Алалия и легко спрыгнула с камня. Потом потянулась, позвонки с хрустом вернулись на место. – Время не ждёт.

Вы уверены, что можете продолжать путь? Может вам лучше вернуться в лес?

Мы уверены, Боромир, – твёрдо произнесла Ивви, становясь рядом с сестрой.

Тогда нам нельзя медлить. Гэндальф, с королём Теоденом что-то не так. Саруман затуманил его разум. Не так давно мы встретили всадников Рохана, которых изгнали. Но это неразумно.

Говори прямо, Арагорн. Это безумие, – хмыкнув, Алалия проверила, насколько легко меч покидает ножны и посмотрела на Гэндальфа. – Так чего мы ждём?

Одно наше приключение подошло к концу, теперь нас ждёт новое. Мы должны как можно скорее мчаться в Эдорас.

Путь неблизкий, – Гимли шёл в самом конце, но Гэндальф слышал его.

Мы слышали, Рохан постигло несчастье.

Да, и то, что происходит с Теоденом, будет нелегко исправить.

Значит, мы зря проделали весь этот путь? Покинем бедных хоббитов здесь, в этом ужасном, тёмном, сыром, кишащем деревьями… – Гимли сбился с шага, когда послышался скрип деревьев. – Э, то есть милом, совершенно очаровательном лесу.

Нечто большее, чем простой случай привело Мэрри и Пиппина в Фангорн. Великая сила спала здесь всё это время. Приход Мэрри и Пиппина будет сродни падению мелких камней, что начинают лавину в горах.

В одном ты не изменился, дорогой друг, – улыбнулся Арагорн и Алалия, шедшая впереди, хихикнула. – По-прежнему говоришь загадками.

Случится то… чего не бывало с давних дней. Энты пробудятся и поймут, что они сильны.

Сильны? Это хорошо.

Оставь свои тревоги, почтенный гном. Мэрри и Пиппин в полной безопасности. На самом деле они в гораздо большей безопасности, чем ты.

Гэндальф поравнялся с Алалией, и они первыми покинули лес. Ивви шла чуть позади Леголаса и не могла не заметить, что тот словно хочет сдержать шаг, поравняться с ней, но что-то его останавливает.

В голове пронеслись воспоминания об их недавнем разговоре.

Леголас, усадив Ивви на камень, осмотрел свои руки, коснулся лица и едва не вздрогнул, когда к его лбу приложили руку. Рука светловолосой дриады была холодна, как лёд, как снег на горном перевале, по которому они шли перед Морией.

Твои руки холодны – слова сорвались с губ прежде, чему Леголас успел подумать.

Ивви, проведя диагностику при помощи Силы, чуть удивилась, а после, улыбнувшись каким-то своим мыслям, произнесла:

У людей с холодными руками горячее сердце.

А после, что-то вспомнив, пробормотала на языке дриад:

Ну, или плохое кровообращение.

Леголас чуть кивнул своим мыслям.

Новый Гэндальф ещё более ворчливый, чем прежний, – чуть ворчливо пробормотал Гимли и Ивви улыбнулась, вынырнув из омута воспоминаний.

Это ты, Гимли, ещё с Радагастом не встречался. Вот уж кого невозможно заткнуть – по секрету шепнула ему дриада, с улыбкой погладив подбежавшего к ней Ломэ. – Нет, он не плохой, но уж очень непросто в бардаке его повествования найти ту ниточку, с которой начался ваш разговор. Мы с сестрой ничего, привыкли к этому за пять сотен лет.

Тише, Ним, – произнесла Алалия, когда Нимросс едва не снёс её. Проведя ладонью по шее жеребца, она чуть улыбнулась. – Боромир, не возражаешь, если я отдам тебе своё седло? Хотя бы временно.

Седло?

Мы привыкли ездить без седла.

Сняв с жеребца сбрую, Алалия взлетела на его спину и засмеялась, когда Нимросс взвился на дыбы, суча передними ногами.

Всё-всё, малыш, – ласково произнесла дриада, похлопав скакуна по шее. – Теперь всё в порядке.

Гэндальф вышел чуть вперёд и засвистел. Его свист разносился по равнине, когда из-за холма показался белоснежный жеребец. Он заржал, подбегая к Братству, а после, не дойдя до мага, остановился, глядя на чёрного жеребца с белой гривой.

Серогрив?

Жеребец неожиданно преклонил колени и опустил голову. Нимросс заржал и Серогрив поднялся, подходя к Гэндальфу.

Полагаю, они знакомы, – чуть улыбнулась Алалия, переведя взгляд на Серогрива. После она обратилась к нему на языке дриад: – Мне отрадно видеть тебя, Тенегрив.

Жеребец заржал и закивал головой. Девушка улыбнулась и чуть склонила голову.