– Обещаю. Совсем скоро мы вернемся, и я выпрошу тебе недельный отпуск в академии, который мы проведем все вместе.

Папа, как и Брэндон, так и не смог выполнить свое обещание.

Через пять дней связь с шахтами резко оборвалась. Обман? Взрыв? Или что похуже? Прииски находились на границе с воинственным племенем гаргаров.

Да, имелся мирный договор. Однако с момента его заключения прошла не одна сотня лет.

А вдруг?

Внутри все холодело от этого вдруг…

И потянулись долгие дни ожидания и тревоги, страха и надежды, которым не суждено было сбыться.

НИКОЛЕТТА

Я плохо помню ту неделю.

С момента, когда меня срочно, прямо во время занятия у Каргерайта, вызвали в ректорат и сообщили о происшествии, до начала конца.

Все это время я провела в замке, среди слуг. Тенью бродила по комнатам, вздрагивая от каждого звука и ждала… ждала хоть какой-нибудь вести.

О том, что осталась одна, я поняла не сразу.

Просто очнулась однажды утром, посмотрела на календарь, который отмерил восьмой день неизвестности, и неожиданно поняла, что нет ни родственников, ни друзей… никого.

За эти дни меня не навестила ни единая душа. Не пришло ни одной записки с соболезнованиями.

Меня словно отрезали от окружающего мира и выбросили.

Или… я ошибалась?

Вскочив с постели, я накинула пеньюар и вызвала горничную.

– Доброе утро, айми. К сожалению, новостей нет, – печально произнесла Ирма.

– Я поняла, – кивнула и внезапно осознала, что не чувствую ничего. Ни радости, ни тоски, ни сожаления. За эти дни мои эмоции словно атрофировались, исчезли, уступив место пустоте. Такой темной и тягучей, что из нее, казалось, невозможно выбраться, оставалось только глубже погружаться в черноту. – Ирма, где вся почта?

– Какая почта, айми? – непонимающе нахмурилась девушка, ловко заправляя постель.

– Не знаю, письма, записки, хоть что-нибудь, – несколько раздраженно ответила я.

Какие-нибудь слова утешения, поддержки. Пусть и насквозь фальшивые, но так необходимые сейчас.

Почему все вокруг молчали?

«Скорее всего, слуги, видя мое состояние, решили меня поберечь и ничего не приносили. Филипп… он, наверное, весь извелся, не получив от меня ни строчки».

О том, почему он ни разу не навестил, я старалась не думать.

«Он просто… очень воспитанный. Понимает, как мне тяжело и дает возможность побыть одной… хотя… его поддержка сейчас как никогда нужна. Надо, надо найти почту. Это все объяснит».

– Ничего не было, госпожа, – растерянно отозвалась Ирма и замерла с подушкой в руках. А в глазах ее плескалась такая жалость, что захотелось кричать.

– Вероятно, это какая-то ошибка, – пробормотала я, потирая ноющие виски.

«Потому что это не может быть правдой. Никак не может. Мы же Альбери – древняя, всеми уважаемая семья… или я чего-то не знаю?»

– Ирма, мое платье! – приказала я, застыв посреди комнаты.

– Какое? – тут же встрепенулась горничная.

– Любое, – все больше раздражаясь, отрезала я.

И с силой впилась ногтями в свою густую шевелюру, словно это могло помочь очнуться от кошмара, в который как-то незаметно превратилась моя жизнь.

Я больше не могла сидеть и ждать. И так слишком много времени потратила на хандру.

Следовало действовать. Уверения нашего поверенного в том, что все будет хорошо и нечего волноваться, меня уже не устраивали.

Пришла пора признаться себе, что все совсем не хорошо и надо предпринимать хоть какие-то меры. Идти с прошением к королю, в конце концов. Он точно не откажет.

Стоило мне переодеться и привести себя в порядок, как в дверях спальни появился дворецкий.

– Айми Николетта, – почтительно склонил седую голову Аберфот, – к вам гордин Оферман. Я проводил его в голубую гостиную (прим. авт.: гордин – вежливое обращение к мужчине-простолюдину).

– Отлично. Именно он мне и нужен.

– Прикажете подать чай с бутербродами?

– Позже, Аберфот, – проходя мимо него, быстро ответила я, – все позже.

Оферман уже много лет служил у нас поверенным. А ранее эти обязанности исполнял его отец, дед и так далее. В общем, это был длительный деловой союз, и я не сомневалась в Офермане. До недавнего времени.

– Айми Николетта, – поднимаясь с кресла, проговорил мужчина и склонил лысую голову, – простите за столь ранний визит.

Оферман был невысокого роста, чуть полноватый и с неизменными очками на курносом носу.

– Ничего страшного, – быстро произнесла я, присаживаясь напротив. – Есть новости об отце и Брэндоне?

– Есть. – Вздохнув, он поднял на меня тяжелый взгляд. – К сожалению, мне нечем вас порадовать.

Я до боли сжала кулаки, но больше ничем не выдала обуревающие меня страх и отчаяние.

– Говорите.

– Мы, наконец, смогли получить хоть какие-то новости.

– Обвал? Они живы? – прошептала я на одном дыхании. – Ранены? Я могу к ним поехать?

В тот миг подумалось, что я не просто герцогская дочка, я ведь почти дипломированная магиня, и на многое способна. Казалось, стоит мне появиться, и дело сразу пойдет на лад.

– Это переворот, – сухо сообщил поверенный.

– Что? – переспросила я. – Какой переворот? Где?

«Причем здесь какой-то переворот и моя семья?»

Я ожидала чего угодно, но только не его следующих слов.

– Переворот в Улании. – Это совершенно ничего не объясняло. Улания находилась на другой стороне высокого хребта Арзагар. Именно в Арзагаре находились наши шахты и прииски, и именно там жило племя гаргаров. То есть наше королевство никак не граничило с Уланией. – Новый правитель Рамгар XX пошел войной на гаргаров, – пояснил Оферман. – Племена были разбиты. Арзагар теперь официально является частью Улании. И не только хребет. Они захватили шахты.

– Но… но что же король? Почему он молчит? Почему бездействует? – воскликнула я, вскакивая. – Надо немедленно…

– Сядьте! – вдруг резко приказал поверенный. Это было так неожиданно, что я подчинилась. Раньше он не смел разговаривать со мной таким образом. – Сядьте и выслушайте меня, айми. Вы забыли, что шахты не принадлежат короне. Лишь вашей семье. Есть специальный декрет, который был издан пять сотен лет назад. Король не станет вмешиваться в это.

– Да, я знаю о декрете и формах собственности, но отец платит налоги, мы поставляем огромное количество самоцветов… Неужели этого мало?

– Королевство сейчас не потянет войну с Уланией. Никто не станет рисковать сотнями или даже тысячами солдат из-за вашей семьи.

– А из-за шахт? Там же невероятные сокровища.

– Мне жаль, но теперь это все принадлежит Улании.

– Хорошо. – В конце концов, шахты – это не самое главное в нашей жизни. Да, они приносили нам деньги, очень большие деньги и являлись источником девяноста процентов дохода, но ведь это был не единственный источник существования. Справимся как-нибудь. – А отец? Брэндон? Что с ними?

– Мне очень жаль, айми, – тяжело вздохнул Оферман, поправляя на носу круглые очки.

– Что вам жаль? – прохрипела я. – Говорите же! Не молчите!

– Мне доподлинно известно, что ваш кузен и наследник герцога погиб.

– Брэндон, – едва слышно прошептала я и закусила губу, чтобы не закричать.

«Не сейчас! Не сметь показывать эмоции. Я поплачу о нем позже. Когда запрусь одна в своей комнате. Ох, Брэндон, мой любимый брат! Мой друг! Моя семья! Как же так…»

– О судьбе герцога ничего не известно. Имеется очень большая вероятность, что Его Светлость тоже погиб.

– Вы не можете этого знать.

– Понимаю, вам трудно, но там практически никто не выжил.

– Нет, вы не понимаете. Он жив. И его надо вытащить оттуда, – забормотала я, лихорадочно пытаясь придумать план действий. – Что вам нужно? Деньги? Сколько?

– Боюсь, у вас нет таких денег, айми, – отозвался мужчина.

– Что это значит? Каких денег? Сумма настолько велика?

– Сумма мне неизвестна. Но у вас нет денег… совсем.