И снова ждать. Юрий, как мог, устроился поудобней. Кого ждать, зачем ждать – а бог его знает. Ну а что ещё делать? Глаза вновь с любопытством стрельнули по сторонам. К белому потолку приделаны какие-то непонятные рамы. Лучше бы крючки для светильников повесили бы. Впрочем, сейчас нет никакой нужды в светильниках. Через широкие окна во внутрь вливается белый дневной свет. Ряд мягких стульев у внешней стены с подставками для рук. По большей части просторная комната заставлена широкими полатями. Даже на вид можно понять, что они мягкие и удобные. Неужели это спальня? Юрий склонил голову набок. Неужели ему и всем прочим односельчанам предстоит здесь жить? Нет, это вряд ли. Ибо какой в этом смысл?

Чудный стул на колёсах нашёлся возле ближайших полатей. За мягкой спинкой торчит одна из машин с двумя железными руками. Антонина перестала беззвучно шептать «Отче наш», но её взгляд по-прежнему пустой. Хотя, Юрий вытянул шею, неестественной белизны уже нет. На щеках и скулах медленно и неуверенно проступает румянец. Нежданное вторжение Большого внешнего мира до ужаса напугало Антонину. Однако постепенно сестра приходит в себя. Да и в самом деле, чего бояться? Машины что с четырьмя руками, что с двумя, не причинили ей никакого вреда. А то, что запястья Антонины прикованы к подставкам для рук, так то для её же пользы, чтобы не болтались возле больших колёс и не попали между её тонких стальных спиц.

Сперва раздался тяжёлый топот, что так напугал Юрия, когда три летуна довели его до деревни. В просторную комнату повалили машины с четырьмя руками. Понятно, Юрий кивнул, чего и следовало ожидать. Машины принялись переносить односельчан из брюха вертолёта сюда. Заодно стало ясно, зачем здесь так много мягких полатей. Недалеко от Юрия четыре железных руки уложили Дияну Емелину, соседку через два дома. Прежде, чем уйти, железные пальцы аккуратно поправили ей платье, чтобы голые ноги похабно не торчала наружу.

Бойко, но слажено и без суеты, машины с четырьмя руками принялись заносить односельчан. Большая часть из них не подаёт признаков жизни, словно брёвна. Хотя некоторые из них начали слабо шевелиться. К топоту железных ног, что так похожи на копыта, добавились жалобные стоны.

Смотреть больше не на что, Юрий развалился на мягком необычайно удобном стуле, затылок упёрся в гладкую стену. Только и остаётся думать, а подумать есть о чём. К горло вновь подступил кислый комок беспокойства. Юрий никогда не считал себя дураком, но сейчас он упорно не понимает, что происходит? Конечно, было бы очень страшно, даже ужасно, если бы машины просто убили всех людей. По крайней мере, это понятно. Однако односельчан переловили словно мышей в подполе, а потом, весьма бережно, между прочим, привезли сюда. А вот это как раз совсем непонятно. Хотя… Юрий потёр ладонью лоб. Отец Кондрат, кажется, что-то там говорил о каком-то там договоре. Да, точно говорил. И почему, тогда, этот самый договор вдруг кончился?

Да! Юрий поднял голову прямо. Призрачный человек в чудной чёрной одежде говорил о переселении жителей Вельшино в какой-то «Благодатный мир». Именно «переселение» и ничто иное. Это тоже можно понять. Неужели этот самый «Благодатный мир» находится здесь, в большом городе? Это, конечно, будет здорово пожить в красивых и чистых домах, прокатиться, и даже полетать, на чудных машинах. Только, почему-то не верится, чтобы люди из Большого внешнего мира повесили бы себе на шею целую деревню дармоедов. Беспокойство отдалось дрожью в пальцах, Юрий нахмурился. Или их всех заставят работать? Это между прочим, тоже можно понять.

На ум тут же пришёл вечно грязный хлев с коровами и овцами. Юрий аж дрогнул от омерзения. Работать из-под палки, это можно. Только, опять же, зачем? У людей в Большом внешнем мире полно самых разных машин, сильных и неутомимых. Юрий сам видел, как они валят лес, пашут землю и сажают молодые кедры. Вот и здесь именно машины переносят односельчан из брюха летуна в эту просторную комнату. Если в этом большом городе существует хлев с коровами и овцами, то почему бы его чистку не поручить машинам? Тогда, опять же, зачем всех жителей Вельшино привезли в большой город?

Даже больше, Юрий задумчиво скосил глаза в сторону. Длинные машины на колёсах, что так похожи на буханки чёрного хлеба, привезли сильно загорелых людей с красными точками на лбу. Неужели тоже для того, чтобы они чистили хлев? Может быть, только, Юрий ухмыльнулся, не верится в это. Упорно не верится.

– Я живой? – вопрос больше похож на жалобный писк.

На полати, что находится недалеко от Юрия, пришёл в себя Аркадий Немцов, ещё совсем мальчишка. Ему, вроде как пятнадцать лет. Гулять ему на свободе года два-три, может, даже четыре, пока отец не женит его на какой-нибудь девице из соседней деревни. Юрию стало грустно. Вот уж точно, кто о чём, а вшивый о бане.

– Какого лешего? – Аркадий сел прямо. – Где это я?

Аркадий полностью пришел в себя. Пусть на лице страдальческое выражение, однако взгляд более чем осмысленный. Как Юрий догадался ещё в деревне, голубая молния не убила парня, а всего лишь усыпила, хотя и очень крепко.

– Добро пожаловать в Большой внешний мир, – произнёс Юрий.

– Ты, это, – глаза Аркадия уставились на Юрия, – уже очухался?

– Нет, – Юрий усмехнулся. – Мне почти удалось удрать, однако летуны всё равно поймали меня у Шушбай. Не знаю почему, только они не стали бить меня голубой молнией.

– То есть, ты струсил, – губы Аркадия скривились.

– Пусть струсил, – Юрий махнул рукой, спорить и что-то там доказывать нет ни малейшего желания. – Зато сейчас я не страдаю от головной боли. Заодно мне удалось увидеть много чего интересного. Оказывается, это те самые пузатые летуны привезли нас по воздуху на окраину очень большого города.

– Что значит «города»? – лицо Аркадия смялось от непонимания.

– Ну, это, – Юрий на миг задумался, – не просто большая деревня, а очень и очень большая. И дома в городе все такие высокие-высокие и красивые-красивые. Мне дед о городе рассказывал.

– Врёшь ты всё, – недоверчиво бросил Аркадий.

– Хочешь, верь, хочешь, нет, мне всё равно, – Юрий равнодушно пожал плечами. – Только отсюда всё равно не сбежать. Там, снаружи, – Юрий махнул рукой, – высокий забор. А перед лесом ещё широкая дорога такая, на ней машин много.

– А я всё равно сбегу! – Аркадий сполз с полати и упрямо поднялся на ноги.

«Малый, но бойкий» – именно так как-то раз сказал про Аркадия Немцова отец. У них порода такая. Спорить с мальчишкой бесполезно, да и не хочется. «Дурака учить, только портить». Это отец тоже говорил.

– Вон там, – Юрий ткнул пальцем, – широкий коридор. Пройдёшь его и окажешься на большой площади. Она ещё затянута серой и твёрдой коркой. Ещё дальше, ты сразу увидишь, лес будет. И забор увидишь, – Юрий тихо рассмеялся, – высокий такой, железный. Сумеешь перебраться через него, и ты свободен. Только будь аккуратней на дороге. А то машины по ней очень быстро ездят, оглянуться не успеешь. Это тебе не телеги. Удачи, – на прощанье добавил Юрий.

Не только отец, но и другие взрослые не раз говорили, что из Аркадия Немцова вырастет хороший охотник. Наверно, так оно и есть. Подросток как-то пригнулся, присел на коленях, будто и в самом деле превратился в рысь. Аркадий обогнул полати, но остановился в проходе перед мягкими стульями и оглянулся по сторонам.

– Э, погодь, – Аркадий выпрямил спину. – А ты почему не бежишь.

– Так я же струсил, – Юрий выразительно развёл руками.

– А, ну да, – Аркадий кивнул.

Это было бы очень смешно, не будь это так грустно. Аркадий, слово вор, прокрался к широкому коридору, что ведёт на улицу. Однако машины с четырьмя руками не обратили на него ни малейшего внимания. Односельчане, что были с Юрием в одном пузатом летуне, уже здесь, но он отлично помнил, что на площади перед церковью приземлился ещё один пузатый летун, а в небесах нетерпеливо ревел ещё один. Иначе говоря, машины с четырьмя руками продолжают и продолжают таскать в просторную комнату всё новых и новых жителей Вельшино, благо свободных полатей ещё хватает.