«Неужели уснул? Или прикинулся спящим, замер в ожидании моих дальнейших действий?» – задумалась она.

Посидев в нерешительности с полминуты, Виолетта упрекнула себя в трусости: «Что это со мной? Никогда не боялась мужчин, а тут вдруг сдрейфила? Ага, понятно. Всё потому, что прежде мужики хотели тебя, а тут ты сама загорелась любовью к мужчине. И к какому?! К красавцу с семилетней выдержкой! Оробела! Нет, Виалетточка, не к лицу тебе идти на попятную. Коль уж опустила свои ноженьки на пол – вперёд за счастьем!»

Её сердце учащённо билось в груди, будто она собиралась отправиться на смертельно опасное дело.

Подбодрив себя, Виолетта встала с кровати и, осторожно ступая босыми ногами, двинулась по направлению к ложу Егора.

Он всё слышал, от начала и до конца. Слышал, как она ворочалась в постели, а потом вдруг отчего-то хихикнула, прыснув в ладошку, и затихла ненадолго. Потом зашуршало отбрасываемое одеяло, и опять тишина…

Егор в напряжении смотрел невидящими глазами в сторону доносящихся звуков и ждал дальнейших действий своей нахальной гостьи. Вернее, он уже догадался о намерениях журналистки, но не мог поверить до конца в происходящее и даже ущипнул себя. Да, всё происходило на самом деле и не было сновидением.

«Что же делать? Встать и зажечь керосиновую лампу? Посмотреть презрительно в её бесстыжие глаза и демонстративно покинуть избу, пока не поздно?» – пробежала в голове спасительная мысль.

Виолетта не дала ему времени на принятие решения. В считанные секунды она очутилась рядом, опустилась перед ним на колени, прошуршав сеном. Егор не видел её, но явственно чувствовал её частое и прерывистое дыхание.

– Тебе чего? – спросил он, изображая, будто спросонья, чувствуя, как загорается в нём огонь неотвратимого пожара, потушить который он будет уже не в состоянии. Предотвратить бурю в душе уже не поможет никакая методика успокоения. У него просто не остаётся на это времени.

– К тебе пришла, Егорушка, – сказала Виолетта и не узнала своего дрогнувшего голоса. – Только не говори мне, что ты спал. Я слышала, как ты ворочался, и я догадалась отчего.

– Отчего? – отозвался Егор в темноте и почувствовал, как спазм перехватил горло.

– Оттого, что ты хочешь женщину, и не просто женщину – любую, чтобы снять плотское напряжение, – а именно меня. Я знаю, что это так, сердцем чувствую, и не говори мне обратного.

Виолетта наклонилась, вытянула руку вперёд, отыскала наощупь ладонь Егора, вложила в неё свою, горячую. Он лежал на спине, раскинув руки по сторонам.

– Чувствуешь, как я горю? Я тоже хочу тебя, и ты не можешь мне в этом отказать, не имеешь права обидеть женщину, – Виолетта опустилась рядом с Егором, её другая ладонь скользнула по его одежде и остановилась с левой стороны груди.

– О-о, как оно трепещет! – восторженно сказала она. – Оно кричит надрывно, а ты его не слышишь.

– Постой, – хрипло проговорил Егор, убирая её руку с груди. – Мне нужно спросить тебя кое о чём.

– Потом, мой хороший, потом спросишь, и я отвечу на все твои вопросы, – Виолетта обхватила его голову обеими руками, впилась горячими губами в его губы, не давая произнести больше ни слова.

Жадный поцелуй длился до тех пор, пока у неё хватило дыхания. Потом она отпрянула, с шумом захватила воздух. Трясясь, как в лихорадке, выдохнула:

– Только не прогоняй меня, Егорушка. Я очень тебя прошу. Я сама не знаю, что со мной происходит, но всё нутро моё жаждет тебя. Я просто умру, если ты отвергнешь меня…

Егор почувствовал, что перестал принадлежать сам себе, как когда-то в далёкой юности, в тот незабываемый день познания своей первой женщины – зрелой и опытной, превратившись в пассивного и беспомощного человека. За него всё делала Виолетта. Она очень оперативно раздела его и водрузилась сверху, вновь прильнула к его губам с большой жадностью.

С дрожью в теле Егор ощутил, как острые набухшие соски Виолетты ткнулись ненадолго в его грудь, от женщины исходил жар.

– О, боже… – послышался её стон. – Как я хочу тебя, мой отшельник… ты сводишь меня с ума…

Её страсть в одну секунду передалась ему и почти мгновенно заполнила всё его тело. В бурном неотразимом порыве он прижал к себе Виолетту и принялся с безумным неистовством целовать в шею, в лицо, в грудь, в один миг забыв обо всём на свете…

– Егорушка, хороший мой… милый… долгожданный… – горячо шептала Виолетта. Её рука лихорадочно заскользила по его животу вниз, ухватила за напрягшуюся до предела плоть и без промедления направила себе между ног.

Он замер на мгновенье перед проникновением в дышащее жаром лоно, которого не испытывал семь лет, а потом, громко вскрикнув, с силой стиснул трепещущее тело Виолетты, и слился с ней в одно целое…

…Опустошённые и обессиленные, они лежали, не шевелясь, и молчали, успокаивая разгорячённую кровь. Каждый думал о своём.

В голове Егора витали противоречивые чувства. Он не мог понять, что с ним происходит. Некоторое время назад внутри него всё бурлило и клокотало, будто проснувшийся вулкан, а неуправляемые чувства, как раскалённая лава, растекались по всему телу, сжигая на своём пути все преграды. И вот теперь, когда этот вулкан перестал бесноваться, а излившаяся магма больше не сжигает его протестное сознание, в голове заработал трезвый рассудок. На душе стало отчего-то тревожно и стыдливо, будто он совершил какой-то недостойный поступок, за который совсем скоро придётся расплачиваться.

Ему вдруг вспомнилось, как давным-давно, точно такие же тревожные чувства он испытывал, вкусив впервые любовные утехи поселковой развратницы. Тогда совсем аналогично, страшась будущего, он лежал рядом с женщиной и мучился от нахлынувших чувств.

Но то были события тридцатилетней давности, он был юн и неопытен, входил во взрослую жизнь, ему впервые довелось познать женщину. А что же происходит теперь? Чего он тревожится здесь, в безлюдной тайге, какого будущего страшится, когда на десятки километров нет цивилизации? Что такого, непотребного, произошло между ним и Виолеттой? Женщина сама возжелала его, никакого насилия над её чувствами, никакого попирания женского достоинства он не совершал. Притяжение было взаимным и искромётным, нужно лишь радоваться обоюдно доставленному удовольствию.

И вдруг его осенило: эти смятенные чувства от того, что он, вероятно, влюбился в Виолетту! Да, да, именно влюбился и боится признаться в этом. Отсюда и все тревожные ожидания. Пройдёт ещё немного времени и доверительный разговор между ними неизбежно состоится.

Что он должен сказать Виолетты? Сознаться в своих чувствах? Сказать, что не видит смысла в дальнейшем одиночестве?

Егор лежал и напряжённо думал, думал, думал…

Виолетта же, наоборот, радовалась состоявшейся близости. И, если бы сейчас в оконце заглянуло раннее солнышко, и можно было взглянуть на неё со стороны, то от взгляда не ускользнул бы тихий радостный блеск в её глазах. Она счастливо улыбалась и радовалась тому, что всё произошло именно так, как она того хотела. Немногословный и загадочный Егор покорился ей, стал её мужчиной.

«Он – мой, красивый, суровый, неприступный и гордый! Мой ласковый и нежный одинокий волк! – думала восторженно Виолетта. – Я многие годы искала счастья и сейчас могу быть довольна собою: после длительных поисков я его отыскала! Все прежние мужики – невзрачные песчинки, по сравнению с этим золотым самородком. Ни с одним из них я не испытывала такого наслаждения, которое испытала с ним. Не мужчина – а ураган!»

Её богатое журналистское воображение уже рисовало ей обворожительное будущее.

Виолетта преданно прильнула всем телом к Егору и принялась его ласкать, нежно проводя ладонью по плечу, шее, груди, потом поцеловала в щёку.

– Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, – прошептала она.

– И о чём? – моментально спросил Егор, словно только и ждал этого вопроса.

– О дальнейших отношениях между нами, о том, как поступить со мной дальше. Выгнать взашей или крепко подружиться. Я угадала?