- Как не скоро? Почему?

- Так стукнулся в воскресенье ваш товарищ или кто там за рулем был.

Так стукнулся, что и за руль больше не сядет? Известие пугает еще сильнее:

- Как стукнулся? Где?

- Да прямо на Новослободской.

Это как раз недалеко от дома Романа!

- Выехал на встречку, типа троллейбус объезжал.

Троллейбус? Даже заикаться начинаю:

- А по-по… подождите Виталий, а он там что, пострадал?!

- В сводке этих подробностей нет. Мы же не скорая помощь.

Катастрофа! И правда авария! Сорвавшись с места, начинаю метаться по спальне:

- Товарищ майор, а можно как-нибудь узнать?

- Ладно, попробую… Если что, звонить на этот номер?

- Да-да, на этот телефон.

- Тогда, до свидания.

Перекладываю трубку к другому уху:

- Да, хорошо, я буду ждать.

- Обращайтесь.

- Да, спасибо.

Капец, а вдруг там все всмятку? Сердце сжимает страх, и я страдальчески веду головой из стороны в сторону, выдавливая из себя:

- Мамочка моя… На встречку!

***

Перезваниваю Светке на работу. Нервно перескакивая с пятого на десятое, докладываю ей о разговоре с ГАИшником, о фотографии «Рэйндж Ровера» и о жутком столкновении на троллейбусной остановке. Воображение рисует все новые и новые картинки, но мой скачущий рассказ отнюдь не мешает Дорохиной перебивать и задавать уточняющие вопросы. Усидеть на месте не в моих силах и я, сделав всего глоток кофе из чашки, вскакиваю из кресла, начиная метаться вдоль окна, закинув руки за голову и теребя гриву. С губ срывается горестный шепот, похожий на стон:

- Ой-ой-ой!

Подруга успокаивает:

- Маш, я тебя умоляю, давай поспокойнее, а?

Какой, спокойно?! Звук прорывается на всю мощь:

- Да не могу я поспокойней!

- Слушай, от того, что ты вопишь, и брызгаешь слюной, ничего не изменится.

Бессилие и бесит! Меня всю колотит, голос дрожит, и я стискиваю спинку кресла, вцепившись в нее пальцами свободной руки:

- Знаешь, что… Вот, тебе бы психологом работать! Ты так умеешь успокоить.

А вдруг там мешок с костями и переломанный позвоночник??? Схватившись за голову, снова начинаю накручивать круги. Подруга в трубке бурчит:

- Я вообще не понимаю, чего ты завелась-то.

- Как чего, Дорохина, как чего?! Ты чего, ты вообще?!… Я тебе русским языком говорю - выезд на встречку!

Кулаком шлепаю по ладони - бамс и смятка! И Ромка на всю жизнь в инвалидной коляске. Светке, похоже, все равно, и она раздраженно тянет:

- О-о-ой, ну и истеричка…. Я слышала уже это! Не ори.

Я в шоке от такого равнодушия и уже чуть не плачу, накидываясь на подругу:

- Что, не ори, что, не ори… Ты понимаешь, вообще, во что это может вылиться?!

- Фу-у-ух, истеричка... У него не выезд на встречку был, он троллейбус объезжал.

Ага! Но тот то, кто мчался навстречу, он-то не объезжал! Ну не двести км в лоб, только сто, но разве этого мало? Возмущенно всплескиваю руками:

- И что это меняет!?

- Ну, как что меняет. Раз он объезжал троллейбус, значит, он ехал за ним, а стало быть, ехал мед-лен-но.

До этого я и сама доперла, без домашнего психолога, поэтому перебиваю:

- А, встречный?!

Светка молчит и это совсем срывает меня с катушек, почти рыдаю:

- А если руки - ноги переломаны? Или ребрами об руль?

Хныча, тащусь в обратном направление, закинув руки за голову. Вместо поддержки, из трубки доносится унылый вздох:

- О-о-ой, Маш.

Пометавшись еще, плюхаюсь назад в кресло, за стол. Все мои тревоги может успокоить только звонок Парамонова, но телефон молчит… Стеная, срываясь на всхлип и прикрыв намокшие глаза ладошкой, нервно откидываюсь на спинку кресла:

- Блин, майор, ну, позвони ты! Тут люди волнуются…Черт.

***

Спустя десять минут мобильник, лежащий на столе, и правда начинает трезвонить, и я тянусь за ним:

- Алло.

- Мария Павловна, это вас майор Парамонов беспокоит.

Майор! Обрадовано тараторю:

- Да, да, Виталий, я узнала.

Закинув руку за голову, нервно запускаю пятерню в волосы. В трубке слышится смешок:

- Очень приятно. Я тоже кое-что узнал, хе-хе… Теперь, вам не придется, бегать за вашим клиентом, хе-хе, поздравляю вас - он в больнице!

Так я и знала! Сердце ухает вниз, свершилось худшее и мой голос становится совсем безжизненным:

- Как в больнице…. В какой?

- В 59 городской, там есть травмотологическое отделение.

- А это где?

- Не очень далеко от места аварии, улица Достоевского, тридцать один.

Значит, травматологическое… Слава богу, не паталогоанатомическое.

- А... простите, вы не знаете: там что-нибудь серьезное?

- Простите, это уже не ко мне. Вы же понимает это не по нашему профилю.

- А, да, да, да, да, конечно. Вы нам очень помогли, я у вас теперь в долгу.

- Ну, время покажет. До свидания.

- Всего хорошего.

Со вздохом роняю руку вниз, боясь громко озвучить охватившие эмоции:

- Бог ты мой, приплыли…

Мне надо выплеснуться и я снова набираю Дорохину. После второго гудка та снимает трубку и, кажется, она недовольна моим новым звонком:

- Алло.

Мой голос срывается:

- Свет... Свет, это полный триндец!

Уперев руку в бок, не могу усидеть на одном месте, начиная стремительно расхаживать по кабинету, суетливо поправляя волосы:

- Вот, я как чувствовала блин! Этот придурок в больнице, представляешь!?

Светкин тон становится тревожным:

- Какой, придурок?

- Да, Ромка! Кто же еще.

- Ну, извини, не сообразила сразу. У меня сегодня перебор с придурками. Ну, что там случилось? Что-то серьезное?

- Да, откуда я знаю?! Мне только номер больницы сказали.

- Так поезжай и узнай.

- Да ясень пень, что надо ехать. Ну… Я не могу сейчас, понимаешь?!

- Почему?

- Если я утром не сдам Побужецкому доклад, меня уволят!

- А-а-а… ну, тогда завтра, в чем проблема?

- Да, какой - завтра. А если я завтра опять все забуду!?

- Маш, да, успокойся - я тебе напомню, если что.

- Свет, а ты не могла бы…это… съездить?

- Что? Куда?

- 59 городская больница, травматологическое отделение.

- Ты что, с ума сошла?

- Светочка, ну я тебя очень прошу!

- Нет, нет, я никуда я не поеду.

- Свет!

- Я тебе говорю: не поеду.

Ничего, ничего…. Если сказать, что она спасительница и благодетельница, без которой я не я, сдастся, уломаю.

***

Ближе к вечеру, когда иду через холл, мимо зала заседаний, где днем проходили смотрины новой помощницы Кирилла, до меня доносятся странные звуки… сходу даже не пойму что это такое - очень похоже на приглушенные женские причитания. Но здесь? У нас?

- Перестаньте... Пустите...

Останавливаюсь неподалеку от двери и прислушиваюсь. Вот, опять:

- Пустите меня, ну, пожалуйста... Ну, отпустите меня.

Мне это не нравится, и я резко сворачиваю в сторону подозрительного кабинета. Оттуда слышится уже громче, чуть ли не со слезами:

- Ну , хватит…

Быстро подхожу и стучу в дверь:

- Кир, ты там? Открой!

После паузы действительно раздается голос Побужецкого:

- Это кто?

- Это Маша. Что у тебя там происходит?

- Ничего не происходит, я работаю.

И поэтому девка воет? Повышаю голос:

- Открой дверь!

- В чем дело?

- Открой дверь или мне что, охрану позвать?

Дверь распахивается и оттуда выглядывает недовольный Кирилл.

- Здесь кто-нибудь русский язык понимает? Не видно, что я работаю?

Позади него, возле фривольного диванчика, маячит испуганная полуголая блондинка, видимо прошедшая «кастинг». Так я и думала! Кир начинает закрывать дверь, но я, вытянув руки вперед, с силой толкаю ее внутрь и врываюсь к ним туда. Работает он! Вижу, как ты работаешь! Дрожащая от страха девушка стоит посредине вся расхристанная, прикрывая обнаженную грудь скрещенными руками.