- Вот для корчёвки, командир, лучше бы использовать толовые шашки, сдвинул Иван кожаную фуражку на затылок. - А то тут такие пни встречаются, что и эта монстра в землю колесами зарывается. На БАМе пнями у нас подрывники занимались.

- Я подумаю, чем смогу помочь. А ты пока большие пни в земле оставляй. Как с кормёжкой?

- Неплохо. Мясо в котле, правда, в последнее время только страусячье. Но съедобно. Меня тут уважают и пайке не обделяют.

- Страусячье?

- Ну да, птицы такие большие и не летающие. Как их еще называть? Ноги длинные и бегают борзо.

- На охоту с нами поедешь?

- Нет, командир, не поеду. Монстру бросать, тут не рискую. Мало ли кто что от праздного любопытства открутит.

Потом пообщался со старшиной артели лесорубов. Тот сразу запел песню о шведских топорах и пилах.

- Оставлю их вам, - пообещал я. – Но только если кучи из веток не бросите в лесу гнить, а на дрова всё перерубите. Зимой нам же отапливаться.

- Спаси, Господь, тебя, барин, - поклонился мужик. – Всё сделаем, как ты велишь. Да за такой струмент… Особо двух лезвийная секира на длинной ручке хороша!

Да уж, топоры да пилы из шведской нержавейки двадцать первого века, это вам не изделия местных кузнецов. Я и взял-то их на подвернувшейся распродаже нераспроданного неликвида, при банкротстве магазина. Всё. Оптом. На Тамани в теплушке у меня ещё столько же лежит. Да ещё полстолька. Не солить же мне его?

А в остальном условием содержания и жизни в армейских палатках-шатрах мужики были довольны. Потому как для шалашей еще зелень не вылезла, хоть и потеплело значительно. Продовольствия хватает, ну а на готовку им приходиться обижаться только самим на себя.

- Брод сам видел? – спросил Юшко о беспокоящем меня.

- Видел. Даже промерял. – Отвечает. – Телега пройдет, только две лошади надо запрягать. Дно хорошее - каменистое, а вот у берега песочек вязкий.

Ехали на юг полуострова долго. Дороги тут как таковой нет. Балки и овраги нередки. А за трактором идти уже далеко. Так что я не гнал, внимательно глядя куда рулю. Да и черную пыль после пала поднимать не хотелось. А она тут же взвивалась, стоило хоть чуть-чуть притопить педаль.

Степь как вымерла. Только птицы в небе ещё летают.

- И когда тут появится новая трава, - спросил инженер у Сосипатора, склонившись к нему с заднего сидения.

- После первого дождя и вылезет, - ответил псарь, посасывая пустую трубку-носогрейку. Курить в машине он не решался.

- А когда будет первый дождь? – не отставал Жмуров.

- Как бог даст, - со всей серьёзность ответит псарь.

Ян и Михаил крутили головами, старясь хоть что-то разглядеть в этой черной пустыне.

Всё зверьё убежало от огня, а возвращаться ему было пока незачем. Вот взойдет новая травка, появятся тут снова копытные, за которыми придут хищники. И всё будет по-прежнему.

Будущая береговая линия Черного моря четко выделялась чернотой на фоне зеленой приморской долины – пал дальше в низины не пошел.

А там такое «Серенгети»… Наверное, всё зверье с полуострова сюда от огня сбежалось. Помимо постоянных обитателей.

Но перепады высот были значительные, склоны крутые, и мне долго пришлось искать приемлемый съезд. Я понимал, что ««патрик»» вездеход, но не хотелось сдуру опрокинуться.

Наконец определись и со съездом, и с ближайшей целью.

Вышли из машины. Разобрали ««мишени»» в небольшом стаде пятнистых косуль и выстрелили залпом.

Что такое меньше трехсот метров для тяжелой 8-миллиметровой пули? Попали все. Выстрелы никого особо не напугали. Остальные олешки так и оставались пастись практически на том же месте. Нет еще у них генетической привычки - бояться звука выстрела.

Подъехали ближе, спугнув косуль рыком дизеля и наезжающего на них вездехода.

Стали загружать добычу в кузов, заранее мной выстеленный толстой целлофановой плёнкой.

И тут у нас объявился конкурент. Всем конкурентам конкурент. Матёрая львица решила, что у таких мелких организмов она может легко отнять добычу.

Подходила она к нам не торопясь, угрожающе порыкивая и крутя круглыми ушами как локаторами. Пока вроде только отгоняла нас от наших же трофеев.

Но у львицы оказалась мощная акустическая поддержка в виде громкого львиного рыка. От этих инфернальных звуков мы встали в ступор. Такое ощущение, что яйца скукожились, втянулись внутрь организма за лобковую кость и там дрожат.

Только Сосипатор хладнокровно поднял винтовку, подождал, пока наглая хищница приблизится и выстрелил львице в лоб. С двадцати метров где-то. Может немногим меньше.

- Смотрите не обсритесь, - прикрикнул он на нас и, вынув кинжал, стал снимать с львицы шкуру, громко при этом приговаривая. – Не бойтесь львиного рыка. Львы никогда не охотятся. Его обязанность львят делать и рычать. А сами ждут, пока ему его львицы добычу в логово притащат, вот тогда он и отъест свою львиную долю. А пока он ждёт. Вот вторую львицу не упустите - та вполне может сюда прибежать, разобраться с особо борзыми обидчиками.

Львиный прайд разлёгся где-то в пятистах метров от нас в тени купы акаций. В бинокль хорошо был виден валяющийся лев с черной гривой, по которому лазали маленькие львята. Вторая львица сидела рядом и их вылизывала. Идиллия.

- Поехали отсюда, пока они не сообразили, что произошло, - Сосипатор закинул сложенную шкуру львицы в кузов.

Моментально стукнули двери, и мы оказались в запертой изнутри машине. Я повернул ключ зажигания, и мотор тихо заурчал на холостых оборотах.

Сосипатор постучал снаружи согнутым пальцем в стекло.

- Меня, случаем, не забыли?

Я со стыдом впустил нашего егеря внутрь салона.

Над освежеванной львицей стали собираться пернатые падальщики. Особо смелые уже на нее сели. Остальные пока еще нарезали виражи в небе, с каждым разом всё ниже.

Я тронул ««патрик»», разворачиваясь на выезд по знакомому склону. По тому, по которому сюда и спускался. Самые близкие дороги – знакомые. По крайней мере, самые надёжные.

- А кто свою добычу бросил? – спросил Сосипатор, потягивая свою пустую носогрейку.

- Наверное, я, - сознался инженер.

- Раззява, - презрительно бросил Сосипатор, не оборачиваясь. – Теперь олешку у грифов не отобьешь. А станешь отбивать, вторую львицу приманишь. Поехали уже отсюда.

- Хорошо вам говорить, - оправдывался инженер, - А я львиный рык впервые в натуре услыхал.

Я видел в зеркальце, как рабочие согласно закивали. Однако они успели своих косуль забросить в кузов. Даже мою косулю забросили, когда я ее выронил из рук от неожиданного львиного рыка.

Выехав на плато, объехав несколько балок, через час где-то остановились у небольшого озера, объехав его с востока. Континентального образования озеро, не лиман. До моря, даже до будущей береговой линии Черного моря было далеко. Озеро небольшое где-то два километра на километр.

- Сейчас в этой балке, - Сосипатор указал пальцем, – в речке свежей пресной воды наберём, а потом поедем обратно в тот конец – он солёный уже.

Для воды у меня была пластиковая 40-литровая канистра запасена. Заполнили ее полностью у небольшого водопада. Сосипатор при этом, не выпуская винтовку из рук, сторожил нас от неизвестно чего. У речки в балке было зелено, а вот выйдя из неё – черно. Мрачна степь после пала.

Заодно облегчились по маленькому. Как только удержали клапан, когда лев зарычал – тайна великая есть. Наверное, потому что не тривиально испугались, а встали в ступор как паралитики.

Сосипатор разогнал нас собирать какой-никакой оставшийся от пала хворост, пусть бы и обгоревший. А сам притопил в озере шкуру львицы, прижав ее ко дну камнями.

- Это зачем? – спросил я.

- Это чтобы рачки мелкие, что тут водятся, всю дрянь со шкуры объели – легче вычищать будет от мездры.

- Долго объедать будут? – мне было как-то неуютно в этой черной горелой степи. Особенно когда тебя видно издалека.