А вот ««Парабеллум»» в открытой продаже тоже только калибра 7,65 мм. В австрийской армии офицеры именно с такими пистолетами ходят, как мне сообщил приказчик в оружейном лабазе.

- А Люгер-08 под 9-миллиметровый калибр выпускается только для кайзеровской армии в Германии и на экспорт не поставляется, - и руками развёл, как бы молча говоря: ««сори»», если на английский перевести его жесты.

Тягач, откровенно говоря, внушал, особенно на фоне тех недогрузовичков, на которые мы тут – в 1914 году, уже насмотрелись. Своими высокими колёсами и короткой базой он затачивался он явно для бездорожья, как первый ««Унимог»». Но в Европе бездорожье понимается несколько иначе, чем в России. И – особенно – у нас в таманском заповеднике ««Неандерталь»».

- Прожорливый, наверное, - выдвинул я последний аргумент.

На что Тарабрин только рассмеялся.

- У тебя под Керчью нефть есть. Поставишь прямогонный самовар и того бензина по качеству будет остаточно.

- Опять-таки всё упирается в специалистов, – возразил я. - Как при добыче, так и при переработке, да и при хранении. И сколько ее там есть - этой нефти? Что-то я не слышал о больших месторождениях в тех местах, хотя писал всю жизнь про социалистическую экономику.

- Мало там нефти, - ответил Тарабрин, – но тебе хватит. Ты же не СССР.

- Уговорил, - сказал я и полез в кабину.

Руль отчего-то стоял по-английски – справа, хотя вся машина была сделана по метрической системе. Приборов почти никаких. Уровень топлива и температура охладительной системы - всё. Даже спидометра не было. Впрочем, зачем спидометр на таких черепашьих скоростях?

Сидушки под задницей были неудобные, но это поменять можно. В Москве моего ««осевого времени»» полно всяких разборок. Хорошее кожаное кресло порой и за десятку баксов отдают.

Складная крыша брезентовая над кабиной была. Складывалась как в детской коляске.

- Тент на кузове нужен будет, - крикнул я проводнику с верхотуры. – Обязательно.

Тарабрин о чем-то переговорил по-немецки с местным работником в спецовке, потом махнул мне рукой, типа – слезай.

Когда я слез, выдал резюме своих переговоров.

- Если мы этот аппарат покупаем, то будут и дуги над кузовом, и брезент на них. И еще прицеп на таких же колёсах. Совсем забыл сказать, что коробки передач тут нет. Вместо нее реостат, связанный с педалью газа.

- Если под лесовоз они сделают нам еще одну ось с двумя такими же колёсами и железной рамкой над ней, то берём. Ось эту можно в прицеп загрузить. А лучше делать специально целиком полуприцеп-роспуск под брёвна.

Тарабрин опять что-то перетер с немцем на его языке, и сказал мне.

- Всё, что хочешь, сделает, но требует от тебя чертёж. Или хотя бы понятный его инженерам эскиз.

- Сделаем, - сказал я, а сам подумал: кого из знакомых на такое напрячь? Домой надо, в Москву, к старым записным книжкам журналиста.

Полуприцеп-роспуск сделали нам эти немецкие ««шкодливые»» чехи за две недели. Согласно чертежам, которые я притащил из своего ««осевого времени»» от одного пенсионера Леспромхоза. Конструкцию, конечно, местные технари переделали под свои громадные колёса, но дышло составное, складывающееся освоили. Как и поворотные ««коники»». И нижние части дуг под тент основного кузова также оформили ««кониками»» - сами догадались. Там только их верх съемным стал.

Пока я мотался туда-сюда по временам, Тарабрин отдыхал в Праге. Как сказал – это одно из его любимых мест.

- Представь себе, Митрий, что через три месяца вся эта приятная жизнь вокруг накроется медным тазом. Где-то - через месяц всадит в эрцгерцога серб Гаврила всю обойму из ««браунинга»» и всё… Больше тут такого уюта не будет. Так что накапливай впечатления, турист, – и подозвал официанта, чтобы тут нам повторил кружки с пивом.

Отпив от новой порции черного бархатного, он добавил.

- Десятый раз я здесь, если считать тот, когда я еще и проводником не был, а был студентом. Я бы тут поселился, если бы не знал, что ждёт этот город. Да и всё Богемское королевство.

- А как же твоя община? – напомнил я.

- Но, помечтать же, можно, - грустно улыбнулся Иван Степанович. – Тут я первый раз в жизни влюбился, - признался он.

- А сейчас почему бобылём живёшь? – задал я давно интересующий меня вопрос.

- Узнаешь со временем как это оно: видеть, как любимая женщина стареет и не стареть вместе с ней. А потом её хоронить. А потом хоронить своих детей от неё. Стариками хоронить. Да и стареющая женщина, видящая, что ты вместе с ней не стареешь, тот еще фрукт на вкус. Но у тебя это ещё всё впереди.

Тут нам принесли ««печено вепрево колено»» и разговор-исповедь увял сам собою.

Влтава, закованная в серый камень, несла свои быстрые воды на север, чтобы раствориться в Эльбе. До нашего ресторанчика под открытым небом на набережной доносилась музыка, исполняемая тут по выходным дням духовым оркестром городской пожарной команды. Смеркалось. Фонарщики мимо катили на велосипедах, к которым были привязаны стремянки. Праздная публика дефилировала парочками и компаниями. Ощущалась жизнь в довольстве и достатке. Да и чему чехам не быть довольными – наследник имперского и королевского престолов женат на чешской графине и заботится о соплеменниках любимой жены. Вот, правда, жить им осталось чуть больше месяца. Умрут как все влюблённые в сказках – в один и тот же день.

Да… управлять таким монстром - не простое дело. На лбу у Тарабрина даже пот на лбу выступил бисеринками. Прага осталась позади, под колёса медленно, но верно ложилась неплохая, но узковатая дорога в Моравию.

Наш – уже наш, трактор легко тащил за собой двухосный прицеп, на котором кроме полуприцепа-роспуска, все свободное место было завалено хомутами для тяжеловозов и прочей кожаной упряжью – тут она была очень качественная и по ценам сопоставимая с Макарьевской ярмаркой. Но на русской ярмарке найти хороший хомут на могучую шею тяжеловоза – проблема сама по себе, русские шорники такие изделия шили только на заказ. А тут такое производство поставлено на поток. Впрочем, как и сами сёдла, и седельные сумки с седельными же чемоданами. Большой тяжеловоз у чешского крестьянина вполне рядовая домашняя животина, а не роскошь. А вот специальные вьючные сёдла тут шили только для армии и для тех, кто в горах живёт.

Кожаный мешок качественных ухналей – гвоздиков для конских подков. Мелочь, вроде, а каждый раз за ней не набегаешься. Ага. ««…Потому что в кузне не было гвоздя»». Это как раз про ухнали.

А сверху укрепили два конских плуга. Мало, конечно, но больше не влезло. И так весь прицеп гружен с горкой.

Тарабрин меня успокоил, что всю остальную конскую механизацию купим в России. В Елисаветграде или Омске. Англичане у нас до революции хорошо на этом рынке развернулись. И не экспортом, а производством.

В кузове, укрытые от левых глаз брезентом упакованы десять запасных колёс с металлическими ободами, ЗИП к ««монстре»», ящик с инструментом и инструкцией по эксплуатации на немецком языке, напечатанная жутким готическим шрифтом, но Тарабрин обещал ее перевести на русский.

И ящики с патронами к ««манлихеру»», что мы оптом закупили в местном арсенале, как и два десятка армейских кожаных ранцев с крышками из пегой телячьей шкуры – эти для экипажа моих соляных экспедиций. Такие крышки из шкур хорошо от дождя предохраняют. И седельные же ольстеры для манлихеровских карабинов – не на себе их таскать, когда двигаться верхами. И всё это якобы для экспедиции в Африку. Золотое время – все верят тебе на слово и не просят никаких справок, особенно когда платишь сразу и наличными. Причем в любой валюте – золотой стандарт всё разруливает.

Для себя и жены приобрел рыжего цвета великолепные ботинки со шнуровкой до колена от фирмы ««Батя»». Самое то - на непогоду. И предохраняют ноги как сапоги, и голеностоп надёжно зафиксирован. Ботинки с накладными крагами грязи боятся также как и просто ботинки.