– Что сделает? Разозлится и покажет фотки, – было страшно идти ему наперекор, ведь решать домашку было несложно, смущало, по сути, только то, что позорилась на весь поток с этим. Но Машка не отставала, кажется, факт моего рабства раздражал её больше чем меня.

– Ты главное лицо сделать максимально виноватым. Он будет угрожать, ты нормально реши, потом снова еле на зачет наскреби. Он фотки покажет твои только со злости. А от безысходности махнёт рукой. Слушай меня – я в людях разбираюсь, у меня чутье!

Доводы выглядели сомнительными. Но Машка говорила так убедительно, и явно уверенная в успехе, что я поверила в идею. Главное лицо повиноватей – повторила про себя и согласилась попробовать.

Делала ошибки, в его работе, трясущейся рукой. Он догадается. Он поймёт. Он всё узнает. Ничего не получится. Все увидят эти позорные фотки. Хотела разорвать и решить заново. Но Машка, будто чувствуя смятение, прислала сообщение на телефон:

– Кирилла страницу в соц сети видела? – я не видела, потому что даже и подписана – то не была, но подруга быстро сориентировала – бухают всей своей братией. А ты сидишь, решаешь его домашку. Вот козёл, а! – негодовала подруга, и её настроение передалось мне. Почему я должна тут сидеть в этих примерах, когда он развлекается? И развернув двойной листик в клеточку, села переписывать. Одной ошибки мало – решила я.

Утром правда была не так уверена в своих действиях, когда под повседневные смешки друзей Кирилла протянула выполненное задание. Но он выдрал его из рук, не дав пойти на попятные. Накинулись на листик все четверо, будто специально ждали этого момента объединиться в лени. Хотя скорее дело было в том, что вчера дружно развлекались, и я вновь ощутила негодование, ведь вместо того, чтобы провести время с подругой, я решала задачки им. Поделом! Развернулась и пошла уверенной походной к своему месту, игнорируя панические мысли в голове, с желанием удрать с занятий.

Первые две пары прошли спокойно, никто даже ни разу не пошутил на мою тему, а может, поддержка Машки блокировала удары судьбы и я их не замечала. Мы вновь сидели и тихо посмеивались о своём, о девичьем.

Но затем наступил матан, и я словила полный кешбэк за всё хорошее, что произошло в последние дни.

Кирилл сидел и откровенно ржал с Матвеем. Практический во весь голос. Прямо в присутствии преподавателя. И именно сегодня она этого не потерпела.

– Я смотрю вам очень весело Аксёнов?

Он заткнулся хоть и поздно, но нахальная улыбочка, всё равно висела красной тряпкой на его лице, и Ангелина это не пропустила:

– Может, к доске пойдёте, ретранслируете веселье на всю группу? А параллельно ещё и продемонстрируете наличие ума? Разберёте домашнее задание, например.

Я во всю силу своего подсознания кричала, чтобы он отмазался. Чтобы не ржал до этого и не вёл, как всея Руси. Извинился, показал щенячий взгляд, сказал, что плохо себя чувствует. Ведь вызови она кого-то другого, всё бы обошлось. Кирилл мог бы не получить незачет, на который я натворила дел, а отделаться только негодованием и претензиями, сверив решение с тем, что на доске. Но вместо этого, он с лёгкостью подскочил на ноги и с торжеством во взгляде ответил:

– Да, легко!

Показырять захотел? Или ещё со вчера не протрезвел? Я смотрела на него во все глаза, и теперь буквально орала в своей голове "сядь на место". Но он вышел, одаривая окружающих, особенно Ангелину Васильевну фирменной улыбкой. Перекинул тетрадь из руки в руку и начал выводить на доске крошащемся мелом неверное решение.

– Задание выполнено неправильно, – произнесла преподавательница, дождавшись, когда Аксёнов перепишет ересь из тетради до самого конца, и поставит " точку", – но вы с таким энтузиазмом вышли к доске, даю возможность самому попытаться найти ошибку и исправить.

Вначале на лице парня нарисовалось непонимание и удивление, будто не до конца услышал слова, а когда дошло посмотрел на доску и свои каракули, как на вымерший язык народа майя, потом на группу, где уже начали посмеиваться, а затем на меня. К этому моменту в глазах сияли непросто молнии, там бушевал ураган.

– Я труп, – проговорила пересохшими губами, обращаясь к Машке.

– Делай виноватый вид, – повторила она, но в голосе не звучало вчерашней уверенности.

Кирилл стоял у доски, как на эшафоте минут 15, выглядел ковром из которого преподавательница выбивает пыль. Не связывал и двух цифр. Ничего. Ангелина Васильевна быстро поняла – даже этот бред с ошибками, он решал не сам, и потому мстила с особой жестокостью, унижая умственные способности перед группой. Аксёнов краснел, пытался что-то понять, но по итогу морозил очередную глупость, которую Ангелина встречала едким сарказмом, а одногруппники довольным смехом. На секунду мне стало его жалко, но только до того момента, пока парень окончательно не психанул и не бросил мел в специальный лоток, из которого тот тут же вылетел на пол в ноги преподавателю, после чего выскочил вон из кабинета, не скупясь на слова:

– Ставь незачет, мне похуй!

А взгляд, полоснувший меня перед покиданием кабинета, лишил воздуха. Мне конец!

Ещё через 5 минут на телефон пришло подтверждение моих мыслей:

«Жду под лестницей на первом этаже. Не придёшь за 10 секунд, фотки вылетают. 10! 9!»

Выскочила из кабинета под голос преподавателя в спину:

– Милявская, что с вами всё в порядке? Вы белая, как мел! Может, вам…

Дальше не услышала, но подозреваю, она хотела посоветовать сходить в медкабинет. Жаль, это не спасло бы.

Он ждал меня один, сидя на старом ящике, под широким лестничным пролётом. Место достаточно проходное, но меж тем уединённое. Я даже не задумывалась, что здесь можно разместиться.

Увидев меня, Кирилл в один прыжок соскочил с ящика и, схватив за запястье, дёрнул в тень.

– Это ещё что за хуйня? – без предисловий. Зло. Грубо. Забыла сразу всё, что репетировала. Зато виноватый вид не пришлось изображать. Испуг компенсировал его на сто процентов. Короткая пауза и начала заикаться, как дура:

– Я… я…

– Ты… ты… – сразу же зло спародировал, подходя ещё ближе, так словно планировал в следующую секунду разорвать на мелкие кусочки, подобно невменяемому доберману.

– У меня тоже ошибки. Я не поняла тему, я не знала, что надо будет выходить к доске, – выплеснула заготовки, вжимая в себя плечи и физически чувствуя его присутствие рядом. Его дыхание. Скрежет зубов. И руки. Руки с двух сторон от моих бёдер. Когда только умудрился усадить на этот старый ящик? И так зажать?

– Ты не тему не поняла, ты меня не поняла! Я могу не только фотки твои выставить на весь поток, и универ, и город! Блять! Я могу разодрать на тебя все эти тряпки прямо сейчас, так чтобы все онлайн ощенили твоё стрёмное бельишко. Хотя что мелочиться, можно сразу без него! – одним рывком Кирилл схватился за полы рубашки и дёрнул в разные стороны, оголяя, как и обещал, до нижнего белья. Несколько пуговиц ускакали в неизвестном направлении. Я застыла перед ним раскрытая и напуганная, боясь пошевелиться и вызвать ещё большую лавину гнева, под которой он выполнит угрозу до конца. Сфокусировалась на собственном шумном дыхании, которое никак не унималось. Лишь бы не расплакаться. Кирилл застыл.

– Не поняла тему, значит? – сквозь вибрацию барабанных перепонок расслышала слова парня, произнесённые через сомкнутые зубы, но явно чуть спокойнее, чем до этого.

– Да…– выдохнула, боясь взглянуть на него, и увидеть перекошенное яростью лицо – когда разбирали задачи, я поняла, что неправильно решала. Я не виновата. То есть, я виновата. Но я не специально – сглотнула и, не услышав ответа украдкой сквозь ресницы, подняла на него взгляд. Кирилл оказался ближе, чем я ощущала. Какой-то огромный, хотя раньше не замечала за ним таких габаритов, видимо, оттого что сейчас сжалась в комок. Аксёнов продолжал нависать, а взгляд замер на моей взволнованно приподнимающейся груди. Он однозначно и определённо пялился на неё. Вот в этот момент дыхание не только удалось унять, его перехватило. Застыла, как изваяние камня. Перестала дышать вовсе. Зато кожа, не спросив разрешение, мгновенно покрылась мурашками. Я заёрзала на месте, стараясь отодвинуться подальше от назойливого взгляда, и сбить фокус его внимания.