– А знаешь, в садике есть одна девочка, Ира. Она классная.

– Что, уже невесту себе нашел? – Рус серьезно кивает. Он у нас влюбчивый парень. – Расскажи.

– Она очень… – задумывается, подбирая слова. – Ну не знаю. Как называется, когда тебя защищают?

– Смелая?

– Не…

– Внимательная?

Он качает головой и хмурится.

– Боевая?

– Да, точно. Меня мальчик один хотел обидеть, а она защитила.

– Ух какая, – смеюсь. – Подходящая невеста.

Руслан серьезно кивает и берет еще кусочек мороженого в рот.

– А давай ее к себе заберем?

– Кого? Куда? – Я опешиваю.

– Иру. К нам домой. Раз она моя невеста, пусть с нами живет. Мы будем играть. А потом поженимся.

У меня глаза ползут на лоб. Вот это да. Прошаренное поколение. Мы точно такими не были. Дергали девочек за косички, подкладывали кнопки. А эти… сразу вместе жить. Да уж…

– Не, Рус, давай не будем ее забирать.

– Почему? – Сын смотрит на меня обиженно, хмуря брови.

– Ну ее мама будет по ней скучать.

– А мы и маму заберем.

Ну да, только мамы какой-то там Иры нам и не хватает.

– Ну тогда наша мама будет злиться. Давай так: вы будете видеться в садике, играть, а когда вырастите – поженитесь. Ну если захотите, конечно, – уже прошептал. – И тогда ни ее мама скучать не будет, ни наша злиться.

Сын раздумывает, а потом кивает.

– Ладно, уговорил.

Ишь ты! Уговорил я его. Просто невероятно.

Людмила

– Привет, сестренка, – говорит Егор, отлепляясь от косяка.

– Я же говорила тебе больше никогда не приходить, – отвечаю холодно и прикрываю дверь в квартиру, где сейчас Иришка. Незачем ей слышать наш разговор.

– Ну Люд, ну брось, – пытается он меня обнять, но я отталкиваю его руки, – я же твой брат. У нас же нет никого друг у друга, кроме нас.

– Ошибаешься. У меня есть дочь. А в том, что ты один-одинешенек, я не виновата.

– Ой, да перестань. – Он с силой отодвигает меня от двери, хотя я всячески препятствую, входит внутрь и скидывает обувь и одежду. – Пожрать есть?

– Нет. Ты вчера забрал деньги, на которые я могла бы купить еды. Так что… – развожу руками.

– Не поверю, что у тебя никаких запасов нет. А как же Ирка? – кивает в сторону комнаты.

Я сжимаю губы, пока Егор открывает холодильник и начинает в нем шарить.

– Уходи, – цежу сквозь зубы. – Иначе…

– Иначе что? – Он поднимает бровь.

Выуживаю из кармана телефон, набираю короткий номер и на вопрос оператора отвечаю:

– Вызовите наряд полиции, ко мне в квартиру вломились и напали, а у меня тут маленький ребенок, – тараторю, быстро называя адрес, прежде чем Егор выбивает гаджет у меня из рук.

– Ты с ума сошла? – шипит он, крепко сжимая мои запястья. А я радуюсь тому, что останутся следы – будет что предъявить, чтобы задержать его хоть ненадолго.

– Нет. С ума я сошла, когда бросила все и вернулась тебя спасать. Старшего брата, который вообще-то должен меня защищать, а не наоборот. С ума сошла, когда вписалась в выплату твоего долга. С ума сошла, когда продала квартиру родителей, оставленную в наследство мне, чтобы дать тебе денег. А сейчас я уже в своем уме.

Удивительно, но Егор выслушивает всю мою тираду, даже не пытаясь заткнуть рот, только кривится и сводит брови. Но теперь мне уже нечего терять. Хватит.

– Я больше не хочу быть дурой, которая тянет на себе великовозрастного ребенка. Пора тебе вырасти и начать заботиться о себе самостоятельно.

Пытаюсь вырваться, но лишь добавляю себе проблем. Егор хватает меня за волосы и крепко прижимает к стене.

– Если ты думаешь, что такая умная, спешу тебя разочаровать. Ты посадишь меня, но те, кому я должен, придут к тебе. За тобой. И за твоей дочерью. И не надейся, что сможешь их разжалобить.

– Мамочка? – раздается голос Иришки совсем рядом, и я скашиваю глаза. – Дядя Егор?

– Все хорошо, милая, иди в свою комнату. Пожалуйста, – умоляю не только словами, но и всем своим видом, надеясь, что она послушается. К счастью, дочь убегает и закрывает дверь, я слышу, как щелкает замок. Умница.

– Ты можешь угрожать мне сколько угодно. Но свои проблемы отныне будешь решать сам.

Слышу на лестнице тяжелые шаги и молюсь, чтобы это была полиция.

– Помогите! – кричу, и дверь распахивается.

К моему счастью, брат еще не успел меня отпустить, и полицейские видят картину маслом. Им даже объяснять ничего не надо. Они тут же скручивают Егора, буквально кидая его лицом в пол, надевают наручники и уводят. Он кричит мне:

– Ты нажила себе большие проблемы, сестренка.

– Посмотрим, – бурчу и хочу захлопнуть дверь, но меня останавливает еще один полицейский.

– Нам надо записать ваши показания.

– Да, конечно, – устало выдыхаю и предлагаю пройти на кухню.

Пока рассказываю, ставлю чайник, делаю пару бутербродов и чай, от которых полицейский с улыбкой отказывается, зову Иришку, и она, вылетев из комнаты, буквально впечатывается в меня, обнимая.

– Мамочка, что случилось?

– Ничего, все хорошо, – присаживаюсь перед ней на корточки. – Иди мой руки. Ужинать пора.

Она кивает и убегает в ванную. Полицейский все записывает, фотографирует синяки на запястьях, царапину на щеке, просит подписать протокол и уходит. Я наконец опускаюсь на стул и выдыхаю. Придется менять жилье. А так не хочется. Эта квартира, хоть и съемная, стала нам домом. И цена приемлемая, где я еще такую найду. Но Егор меня в покое не оставит, это я знаю точно. Да и те, кому он должен денег, тоже. И как мне из всего этого выкрутиться? Надо срочно достать деньги, закрыть долг и уехать как можно дальше.

В голове внезапно всплывают картинки сегодняшнего дня. Дениска… Увидеть его было шоком. Я никогда не верила в судьбу, но именно сейчас терзают сомнения, что это не сказки, ведь так не бывает. Воспоминания о том, как мы были счастливы, разъедают душу. Это все неправда. Раз его сын ровесник Ирки, значит, у него был кто-то на стороне. Так что хватит. Я больше не хочу думать ни о ком, кроме дочери. У меня больше никого нет. Только мы вдвоем. И мы справимся. Обязательно! И хватит бежать. Надоело.

– Мамочка, все ушли?

Иришка бочком входит на кухню, оглядывается и улыбается.

– Садись есть.

Придвигаю ей тарелку с бутербродами, чай, достаю из сумки печенье, которое купили по дороге. Конечно, это вредная для ребенка еда, но сейчас у меня нет ни сил, ни желания что-то готовить. Но Иришка не возмущается. Она весело дрыгает ногами, откусывая от бутера, запивает чаем и вроде бы всем довольна. Вот и славно.

– Мамуля, а ты не будешь кушать?

– Нет, малыш, не хочется.

– Это все дядя Егор, да?

– Ты у меня такая умница, знаешь? – обнимаю ее и целую в макушку.

– Конечно, я умная, – важно кивает дочь, засовывая кусок печенья в рот. – Я же вся в тебя.

– Если бы я была умной, мы бы с тобой не оказались тут, – шепчу себе под нос, но дочь все равно слышит, как минимум часть.

– Ну тогда в папу, – заявляет, а моя челюсть падает до пола. И снова мысли о Денисе врываются в сознание, буквально скручивая от боли, разочарования и обиды.

– Конечно, милая. А теперь иди в свою комнату. Разрешаю немного посмотреть мультики.

– Ур-р-ра! – радуется она и бежит к себе.

А я пытаюсь справиться с непрошеными слезами, которые сами по себе текут по щекам. Ах, Деня-Деня, что же ты наделал…

Денис

Дома Рус взахлеб рассказывает о новой подружке, а я лишь усмехаюсь. Обычно он менее эмоционален и хуже сходится с людьми. А эта девчонка его сразу зацепила. Как меня когда-то Мила. Пока Руслан с Оксаной болтают, я погружаюсь в воспоминания. Первая встреча с Милой – ей двадцать, хотя на вид не больше пятнадцати, худенькая, стройненькая, как стебелек, с толстой тугой косой на одно плечо, которая достает до пояса, и густой румянец на щеках, когда нас представляют. Мы на вечеринке, но весь вечер проводим вместе, болтая и смеясь. А потом она исчезает, словно и не было никогда.